Жизнеописание Л. С. Понтрягина, математика, составленное им самим - Лев Понтрягин

Моя первая поездка в Америку 1964 года так понравилась мне, что я сильно обозлился на наш иностранный отдел Академии наук, который столько времени не пускал меня за границу. Я стал стараться исправить это положение не только для себя, но и для других моих товарищей, которые часто также не попадали за границу из-за работников иностранного отдела.

По моей инициативе на одном из заседаний Отделения математики АН было принято решение, требующее смены начальника иностранного отдела Академии наук СССР. Это предложение не было реализовано, но всё же произвело сильное впечатление в Президиуме, и кое-что изменилось к лучшему.

Перед конгрессом в Ницце должен был избираться новый Исполком Международного союза математиков. В Академии рассматривался вопрос, кем надо заменить Лаврентьева, который представлял там Советский Союз, так как Лаврентьев уходил с этого поста по сроку. Академик-секретарь нашего Отделения Н. Н. Боголюбов, по-видимому, обещал предоставить этот пост своему личному другу — академику И. Н. Векуа. Но Президент Келдыш и председатель национального комитета Виноградов предложили мою кандидатуру.

Я считал, что мне важно занять этот пост, для того чтобы оказывать влияние на наши международные связи, но в то же время очень боялся предстоящей работы. Когда уже принял это предложение, я так испугался, что начал уговаривать Векуа согласиться занять этот пост. Но Векуа не внял моим мольбам, по-видимому, он знал, что вопрос уже решён, и его не назначат. Кончилось тем, что я решил заняться ещё и этой работой, хотя и испытывал перед ней большой страх, особенно из-за того, что моё знание английского языка было в высшей степени недостаточным.

Как раз в то время, когда я был озабочен ещё не исправленной ошибкой и вопросом о том, быть или не быть мне представителем Советского Союза в Исполкоме Международного союза математиков, я имел длительный сердечный разговор с П. С. Александровым, моим бывшим учителем. Я советовался с ним о том, что мне делать и куда направить свои силы в будущем. По поводу Исполкома Международного союза Александров сказал: «Зачем вы туда едете? Ведь это же утомительно. Пусть лучше ездит Соболев». Я выражал Александрову тревогу по поводу моей будущей профессиональной деятельности «Ведь не буду же я всегда способен доказывать теоремы», — говорил я ему. Он ответил мне: «Читайте спецкурс в университете. Лекционная деятельность очень приятна и спокойна». Сразу было видно, что П. С. Александров не поощряет меня на большую организационную работу, к которой я впоследствии оказался вполне способен. По-видимому, сама мысль о том, что я займусь серьёзным общественным организационным действием, представлялась ему мало приятной.

Как обычно, перед международным конгрессом в Ницце собралась ассамблея Международного союза математиков, состоявшая из небольших делегаций, направляемых на ассамблею всеми странами, входящими в союз. Советская делегация состояла из пяти математиков. Это были: М. А. Лаврентьев (глава делегации), Векуа, Понтрягин, Прохоров и Яблонский. Обычно ассамблея собирается не в том большом городе, который выбран для проведения конгресса, а где-нибудь недалеко от него в небольшом городке. Мы собрались в курортном городке Ментона на берегу Средиземного моря. Советская делегация поселилась в маленьком, очень приятном отеле на берегу моря, в котором мы и столовались. С нами был ещё Мусхелишвили, который не входил в делегацию. Делегации других стран поселились в каких-то других отелях.

Ассамблея должна решать важнейшие вопросы. Среди них: выбор места для следующего конгресса, избрание нового Исполкома Международного союза математиков. На ассамблее избирается комиссия по преподаванию, состоящая из десяти человек. При голосовании произошёл случай, характерный для членов советской Академии. В список кандидатов входило тринадцать человек. Три из них должны быть вычеркнуты, иначе бюллетень считался недействительным. Когда мы обсуждали вопрос за кого мы — советские представители — будем голосовать и Векуа узнал, что трёх кандидатов надо вычеркнуть, он воскликнул: «Как же я буду вычёркивать, ведь все увидят, что я против кого-то голосую?» Академик И. Н. Векуа вскоре стал Президентом Грузинской Академии наук, сменив Мусхелишвили, который был уже очень стар.

Исполком состоит из десяти человек: президент, два вице-президента, генеральный секретарь, экс-президент, т.е. президент прошлого созыва, и пять представителей разных стран, избираемые Ассамблеей. Экс-президентом был Картан. На пост президента избирался Чандрасекхаран, индиец по подданству и национальности, но живущий в Цюрихе. Он занимал тогда кафедру математики Высшего технического училища, знаменитую тем, что до него она занималась таким выдающимся учёным, как Герман Вейль. Вице-президентами избирались Альбер из США и Понтрягин из Советского Союза. Оба рекомендованы Национальными Академиями своих стран. На пост генерального секретаря избирался Фростман из Швеции. Остальных членов Исполкома я сейчас не помню. Альбер через некоторое время умер и был заменён Джекобсоном.

Все намеченные к избранию математики, рекомендованные ещё предыдущим Исполкомом, были избраны Ассамблеей путем тайного голосования. В Ментоне я познакомился с Картаном, который поразил нас с женой своей неприветливостью в отношении нас, и с Чандрасекхараном, против которого я был несколько настроен моим предшественником М. А. Лаврентьевым. Перед тем, как принять пост вице-президента, я приходил к Лаврентьеву советоваться с ним и спрашивал, в чём будет заключаться моя работа. Он сформулировал это так: «Быть при сём». Кроме того, он высказался как-то очень нелестно о Чандрасекхаране. Позже с Джекобсоном у меня сложились довольно напряжённые отношения, а с Чандрасекхараном, наоборот, очень хорошие. Чандрасекхаран всё время старался примирить возникающие в Исполкоме противоречия и делал это с большим успехом и тактом. Так что мы с ним быстро подружились, уже в 70-м году.

В Ментоне время, свободное от заседаний на Ассамблее, мы проводили очень приятно на море: купались и гуляли. Так как при поездке во Францию в 70-м году я был не только приглашённым докладчиком, но и кандидатом в вице-президенты союза, то мы с женой были включены в делегатскую, а не в туристскую группу. Всю поездку возглавлял Лаврентьев. Ю. В. Прохоров был казначеем советской делегации на Ассамблее на всё время пребывания её во Франции. У него находились деньги на пять членов делегации, на Мусхелишвили и на мою жену, т.е. на девять человек, включая оплату отелей. Это было около 20 тысяч франков. Всю эту сумму ему выдали в Москве почему-то наличными, а не аккредитивами. Таким образом, он носил при себе портфель, набитый деньгами. Это возлагало на него большую и неприятную ответственность и было даже небезопасно. Мне кажется, что Юрий Васильевич проявил большое мужество. Теперь, когда некоторые странные поступки Прохорова пытаются объяснить его робостью, я не могу с этим согласиться.