Фаина Раневская. Жизнь проходит и не кланяется - Софья Бенуа

Бенуа Софья

Фаина Раневская. Жизнь проходит и не кланяется

Глава I

Детство Фаины: наука одиночества

«Ребёнка с первого класса школы надо учить науке одиночества».

Девочка из провинции

«Если у тебя есть человек, которому можно рассказать сны, ты не имеешь права считать себя одиноким…»

Душной, звездной августовской ночью 1896 года в приморском городке Таганроге, в опрятном двухэтажном особняке из красного кирпича на улице Николаевской появилась на свет Фая Фельдман. Кто бы мог тогда подумать, что этой бледненькой, едва слышно пищащей в руках повитухи новорожденной девочке из респектабельной еврейской семьи предстоит стать величайшей актрисой своего времени, бесподобной Фаиной Раневской?

Как свидетельствовали знаменитые уроженцы Таганрога, жизнь в городке текла вяло, напоминая обмелевшую речушку с болотистыми берегами. Антон Павлович Чехов вспоминал о родном городе (дом Чеховых находился всего в одном квартале от особняка Фельдман):

«Таганрог – совершенно мертвый город. Тихие, пустынные, совершенно безлюдные улицы, засаженные по обеим сторонам деревьями в два ряда – акациями, тополями, липой, из-за которых летом не видно домов… Отсутствие движения на улицах, торгового оживления, мелкий порт, не позволявший большим судам подходить близко к Таганрогу, пустынные сонные бульвары у моря и над морем – и всюду тишина, мертвая, тупая, подавляющая тишина, от которой… хочется выбежать на улицу и закричать «караул». Тихим очарованием печали и одиночества, заброшенности, медленного умирания веет от безлюдных широких улиц, заросших деревьями, погруженных в дремотное безмолвие; кажется, пройдет еще несколько лет – и буйно разросшиеся акации и бразильские тополя погребут под собой город, и на его месте зашумит густой, непроходимый, дремучий лес».

Русский литератор и историк балета Валериан Яковлевич Светлов красочно описывал Таганрог как знойное южное захолустье:

«Таганрог – очень неинтересный город для принужденных постоянно обитать в нем и, главным образом, неинтересный по климатическим условиям: жара в нем стоит неестественная, доходящая летом до 48–50 градусов, а холод зимою до 20 и больше… Таганрог производит на человека, попавшего в него в первый раз, странное и унылое впечатление выморочного города: улицы пустынны, как в Помпее, ставни у всех домов наглухо заперты; изредка попадается неторопливо идущий прохожий; даже на главной, Петровской улице летом нет никакого движения, а зимою – лишь небольшое, да и то в определенный вечерний час… Не имея канализации, водопровода и стоков, город не может быть действительно чистым; в особенности отвратительно в нем содержание ассенизационного обоза, распространяющего по вечерам невероятное зловоние на улицах. Несчастные обыватели только что открыли ставни и окна, желая воспользоваться наступившей хотя бы относительной прохладой, как уже приходится закрывать окна, чтобы спастись от мчащегося с грохотом обоза».

Таганрог. Памятник Фаине Раневской возле родительского дома Фельдманов, где родилась и росла будущая актриса

Однако отцу маленькой Фаи Таганрог вовсе не казался захолустьем и болотом: деятельный и целеустремленный Гирши Хаймович Фельдман был крупным торговцем и фабрикантом (владельцем фабрики сухих красок), нажившим изрядное состояние, включающее несколько доходных домов, портовые склады, магазин и даже пароход «Святой Николай». Фаина Раневская рассказывала о жизни своей семьи в период ее детства:

– Можно сказать, что тогда мы жили на широкую ногу. Дом – полная чаша, множество прислуги, дача под городом. Летом дача обычно пустовала – семья нередко проводила это время года в Швейцарии, Франции или Италии….

Строгий и набожный, Гирши Хаймович все свободное время посвящал синагоге (являясь ее старостой) да приюту для старых евреев, который сам и основал. Детьми (у Фаины были еще сестра Изабелла и два брата: Яков и Лазарь) занималась мать – Милька Рафаиловна (Заговайлова). Андрей Шляхов, биограф Раневской, рассказывал о браке ее родителей:

«В «Книге для записи сочетания браков между евреями на 1889 год» таганрогский раввин по фамилии Зельцер 26 декабря 1889 года зарегистрировал брак мещанина местечка Смиловичи Игуменского уезда Минской губернии Гирша Хаимовича Фельдмана и девицы – лепельской мещанки Витебской губернии Мильки Рафаиловны Заговайловой. Жениху было двадцать шесть лет, а невесте – семнадцать.

Зарегистрировав этот брак, ребе Зельцер, сам того не ведая, обеспечил себе место в истории. Ведь именно те, кого в ту далекую зиму он благословил на долгую и счастливую жизнь вместе, станут родителями одной из самых ярких, самых талантливых актрис двадцатого столетия – через пять с половиной лет после свадьбы, 27 августа 1895 года в семье Фельдманов родилась дочь Фаина.

Гирш Фельдман был типичным деловым человеком, которого в первую, вторую и третью очередь интересовали только деньги, а невеста – трепетной особой, красавицей, преисполненной высоких чувств.

Экзальтированная натура, поклонница литературы, музыки и прочих искусств, обожавшая, кстати говоря, Чехова».

О своих родителях Фаина рассказывала:

– Я безумно любила свою маму, Мильку Рафаиловну Фельдман. Именно от нее я унаследовала чувствительность, артистичность, любовь к музыке, чтению, театру. С отцом же, Гирши Хаймовичем Фельдманом, сложились несколько иные отношения – я не была его любимицей. Из всех четырех детей он выделял Изабеллу, мою старшую сестру.

Дом, в котором выросла Фая, казался ей самым тоскливым местом на земле, особенно после того, как умер один из ее братьев, Лазарь (девочке тогда едва исполнилось пять лет):

«…Разные события всплывают из недр памяти и волнуют до сердцебиения. Я вижу двор, узкий и длинный, мощенный булыжниками. Во дворе сидит на цепи лохматая собака с густой свалявшейся шерстью, в которой застрял мусор и даже гвозди, – по прозвищу Букет. Букет всегда плачет и гремит цепью. Я люблю его. Я обнимаю его за голову, вижу его добрые, умные глаза, прижимаюсь лицом к морде, шепчу слова любви. От Букета плохо пахнет, но мне это не мешает. В черном небе – белые звезды, от них светло. И мне видно из окна, как со двора волокут нашу лошадь. Кучер говорит, что лошадь подохла от старости и что тащат ее на живодерню. Я не знаю, что такое живодерня. Мне пять лет.

…Умер маленький братик, я жалела его, день плакала. И все-таки отодвинула занавеску на зеркале – посмотреть, какая я в слезах. В пять лет была тщеславна, мечтала получить медаль за спасение утопающих… У дворника на пиджаке медаль, мне очень она нравится, я хочу такую же, но медаль дают за храбрость – объясняет дворник. Мечтаю совершить поступок, достойный медали. В нашем городе очень любили старика, доброго, веселого, толстого грузина-полицмейстера. Дни и ночи мечтала, чтобы полицмейстер, плавая в море, стал тонуть и чтобы я его вытащила, не дала ему утонуть и за это мне дали медаль, как у нашего дворника. Теперь медали, ордена держу в коробке, где нацарапала: «Похоронные принадлежности».

Таганрог. Дом семьи Фельдманов на улице Николаевской (названа в честь цесаревича Николая Романова, который в 1863-м посетил город), переименованной в 1927-м в улицу Фрунзе (в честь партийного деятеля, никогда не бывавшего в Таганроге)

Старшая сестра Изабелла была статной красавицей, любимицей отца. А нескладную, замкнутую, заикающуюся и оттого нелюдимую Фаину не очень-то жаловали, брат с сестрой частенько подтрунивали над ней – постоянные стычки Фаина переживала тяжело, подолгу обижалась, замыкалась в себе. В большой семье чувствительная и ранимая девочка оказалась одинокой. Кроме того, младшая сестра завидовала красоте старшей и часто плакала в подушку злыми, горькими слезами, досадуя, что эта «фифа», Белла, весела, легка, приветлива и хороша, а она, Фаина, нелюдима, косноязычна и, как ей казалось, уродлива. Годы спустя, когда девочка выросла, превратившись в известную актрису, она сохранила свое пренебрежительное отношение к красивым девушкам, всех поголовно называя «фифами». Впрочем, от заниженной самооценки взрослая Фаина Раневская так же избавиться до конца не смогла. Биограф Андрей Шляхов рассказывает:

«Маленькая Фаина, как это нетрудно представить, не любила Новый год, этот чудесный праздник с наряженной елкой и кучей подарков. Причина была проста: на праздники признанную красавицу, старшую сестру Беллу наряжали, словно принцессу. В прелестном наряде та казалась еще обольстительнее, чем обычно. Окружающие восхищались Беллой, порой преувеличенно восторженно, чтобы польстить отцу, не чаявшему души в очаровательной дочери, и совершенно забывали про некрасивую и неуклюжую заику Фаину, завистливо наблюдавшую за очередным триумфом сестры со стороны. Ей, как и всякому ребенку, хотелось похвал, внимания, аплодисментов, но всего этого девочка была лишена и оттого чувствовала себя несчастной, никому не нужной».