Цена памяти (СИ) - Feel_alive

Чарли, который…

— Грейнджер, — выдыхает кто-то у неё над головой.

Она стоит на четвереньках, продолжая сжимать палочку в ладони, и даже когда в глазах проясняется — видит лишь посеревшие половицы прямо перед лицом.

— Грейнджер, Мерлин, что произошло?

Кто-то дотрагивается до её волос. Кажется, у неё разбита голова, и запутанные окровавленные кудри прикрывают рану.

Но ей не больно.

Ей больно и не больно одновременно.

Она не может дышать.

— Он там, — бестолково отвечает Гермиона. — Он остался там, он остался, и мне надо…

— Кто?

Хрип раздаётся из её горла вместо ответа. Она вдруг закашливается и сплёвывает кровь, а после несколько секунд тупо смотрит на расплывшееся бурое пятно, чувствуя, как всё тело сотрясает дрожь.

Отголоски боли преследуют её, и когда некто дотрагивается до её поясницы, Гермиона вздрагивает, будто от удара. Ноги начинают разъезжаться по полу, и, не в силах контролировать одеревеневшие конечности, она заваливается на бок.

— Ох.

Он на коленях прямо рядом, и Гермиона, всхлипнув, падает на него, чувствуя тепло, и жёсткую ткань, и аккуратные прикосновения. Её трясёт, она никак не может сосредоточиться. Пальцы разжимаются, и палочка выпадает из руки с тихим стуком, но он ударом отдаётся в голове.

Её палочка.

Она не может снова её потерять.

Когда Гермиона пытается дотянуться до палочки, некто обхватывает её поперёк талии, и избыток давления вдруг сжимает лёгкие. Она снова закашливается, но воздух лишь выходит, и ничего не попадает обратно. Грудная клетка и живот дёргаются, когда Гермиона пытается вздохнуть. Её руки нелепо перебирают воздух, когда её переворачивают и начинают массировать горло.

— Дыши! — он требует. — Гре… Гермиона, дыши, дыши. Вот так. Давай же.

Она на мгновение захлёбывается воздухом и наконец выдавливает:

— Чарли… Чарли Уизли.

Она не думает, что может умереть сейчас, если не восстановит дыхание.

Она думает о нём.

И о своей палочке. Мерлин, ей нужна палочка.

Гермиона чувствует, как слёзы смешиваются с кровью, со слюной и с грязью. Несколько раз моргнув, она наконец фокусирует взгляд на Малфое и дёргается всем телом.

— Он остался там, мне надо вернуться.

Она сипит и пытается вывернуться, бьётся в его объятиях, пока Малфой, не ожидав подобного, стискивает её двумя руками.

— Успокойся, Грейнджер! — прикрикивает он, стараясь справиться с женской истерикой.

— Мне нужно…

— Ты не можешь идти туда!

— Я должна, ты не понимаешь, он… — она хватает ртом воздух, лёгкие расширяются, и грудную клетку обжигает болью. — Он там, а я… я должна вернуться за ним.

В голове стучит. Перед глазами снова и снова проносятся образы: Беллатриса надвигается на неё, произнося заклинание; Чарли бросается наперерез; Чарли падает и кричит; Беллатриса хохочет; Гермиона хватается за палочку.

И аппарирует прочь.

Силы оставляют её резко, и Гермиона обмякает в руках Малфоя. Он обхватывает ладонью её затылок, пачкая руку в крови, и призывает зелье. Она боится подавиться и пытается схватить его запястье, когда он медленно вливает жидкость ей в рот.

— Глотай. Осторожно. Вот так, — тихо командует он и добавляет: — Ты никуда не пойдёшь.

— Я должна.

Противореча собственным словам, она прикрывает глаза, чувствуя, как тепло скользит по горлу и обволакивает внутренности. Боль медленно рассеивается, словно прячась по углам, и дрожь по телу становится меньше. Гермиона чувствует, как слёзы стекают по вискам и пропадают в волосах.

— Что случилось?

— Беллатриса, — выдыхает она и открывает глаза, встречаясь взглядом с Малфоем. — Круцио.

Он кивает, держа её на руках как ребёнка, и смотрит напряжённо, будто пытаясь предугадать следующий шаг.

Гермиона сжимает губы, сдерживая рыдания, и пытается сесть, опираясь руками о его бёдра.

— Мне правда надо вернуться. Он остался там. Остался один, и я… я должна помочь ему, — она оглядывается и, заметив палочку, неловко тянется к ней, продолжая говорить: — Я вернусь и аппарирую его оттуда, мне нужно просто взять и… — всхлип вырывается из её горла, когда Малфой ногой отпихивает палочку подальше.

— Грейнджер, ты никуда не пойдёшь, — упрямо повторяет он.

Она замирает, чувствуя слабость во всём теле. Дрожь снова сковывает мышцы, и слёзы уже без остановки льются из глаз.

— Но… — жалобно начинает она.

Малфой, продолжая удерживать Гермиону одной рукой, второй обхватывает и крепко сжимает её трясущуюся ладонь.

— Грейнджер, ты не можешь пойти туда. Не можешь! Ты ничем не способна помочь ему сейчас, — торопливо и горячо произносит он. — Но если он ещё не умер, им незачем его убивать. Они возьмут его в плен, и я что-нибудь придумаю, — шепчет он, и они оба знают, что каждое его слово — ложь.

Беллатриса может убить Чарли в любой момент забавы ради. И даже если его оставят в живых, у Драко не будет никакой возможности помочь ему.

Гермиона понимает это, и её грудь прихватывает от боли, а дыхание снова сбивается.

Она понимает, что не может ничего сделать.

Что бесполезна.

Что бросила Чарли, когда он попытался спасти её.

Она ушла, а он остался там, и теперь всё кончено. Она так провалилась.

Всхлипывая, Гермиона продолжает смотреть на свою палочку, одиноко лежащую на полу, и прокручивает в голове сцену своего позорного бегства снова, и снова, и снова… Наконец она прикрывает глаза и прислоняется к Малфою, прижимаясь к его груди.

Он что-то говорит ей, но она больше не слушает.

Гермиона плачет навзрыд, вцепившись в его плечи, пока он поднимает её на руки и несёт на второй этаж.

Наверху Малфой бережно сажает Гермиону на кровать, устраиваясь позади неё, заклинанием очищает одежду и волосы. Она заметно вздрагивает, когда тёплая волна магии проходит по телу.

— В этот раз кровь твоя, — бросает он, пока залечивает рану на голове.

Гермиону передёргивает, и она смотрит на свои пальцы с поломанными ногтями, чувствуя покалывание на затылке.

— Я сбежала, — шепчет она. Малфой молча продолжает своё дело. — Он… он попытался спасти меня, а я сбежала и оставила его.

Склянка с ещё одним зельем залетает к ней в руки, Гермиона дрожащими пальцами пытается скрутить колпачок, но у неё не выходит. Малфой цокает и заклинанием заставляет его исчезнуть.

— Он отвлёк её. — Гермиона делает глоток, но почти не чувствует вкуса. Её мысли полностью заняты случившимся. — Мы должны были помогать друг другу, а я бросила его там. Оставила ей, вместо того, чтобы…

— Грейнджер, смотреть, как ты предаёшься унынию, конечно невероятно увлекательно.

От его грубых слов больно чуть ли не сильнее, чем от проклятья.

— Ма… Да что ты…

Гермиона снова задыхается и, вздрогнув, пробует отодвинуться, но он удерживает её, приобняв за талию. Прежде, чем она успевает что-то сказать, он склоняет голову, упираясь подбородком ей в плечо, и тихо спрашивает:

— Под одеждой есть ещё раны?

Гермиона сглатывает.

— Нет.

— Хорошо, — говорит он, а Гермиона думает, что ничего хорошего уж точно нет.

Глаза слезятся, и, допив зелье, она пытается утереть слёзы и одновременно вывернуться из его рук.

— Пусти…

— Ты не виновата.

— Не говори со мной об этом, Драко, не в этот раз, — она всхлипывает.

— Ты не виновата, Грейнджер, — чуть громче повторяет он. Одна его рука всё ещё обвивается вокруг её талии, а вторая придерживает за плечо. — Ты в конце концов не убила его, поэтому прекращай с чувством вины.

— Конечно, я не убила, но и не спасла, и это…

— Если ты не хочешь, чтобы твой рассудок повредился к концу войны, ты должна осознать, что не можешь спасти всех, — его голос становится жёстче.

— Мне и не надо спасать всех, но Чарли был моим напарником, я была обязана…

— Нет же! — Малфой вдруг рявкает на неё и наконец отнимает руки, но лишь для того, чтобы развернуть её лицом к себе. Гермиона видит, как его напускное спокойствие испаряется и глаза темнеют. — Это было бы совершенное чудо, если бы вам всем удалось уйти, но то, что спаслась ты, — уже большая удача. Всё явно пошло не по плану, и вы не могли оба оставаться хорошими напарниками. В любом случае выиграл бы только один из вас — или Беллатриса. Я рад, что ты выбралась оттуда, все твои друзья будут рады, Чарли, мать его, Уизли рад, ведь на это он и рассчитывал, так что прояви к нему хоть немного уважения за то, что он спас твою тощую за…