И ангелов полет - Майкл Коннелли

— Ну, встал я не раньше десяти, потому что после подъема жутко болели ноги. Повалялся, полистал газету. О смерти мистера Элайаса написали на первой странице, а я читаю ее обычно сразу после спортивных новостей. Потом я сразу позвонил. Получается, где-то около одиннадцати. И Эдгар перезвонил очень быстро.

— Спасибо, Стив.

Босх нажал пальцем на рычаг. Эдгар никак не мог звонить Васеку из Паркер-центра в одиннадцать, потому что все утро и большую часть дня работал вместе с Босхом. И в Паркер-центр они не заезжали. Значит, кто-то воспользовался именем его напарника. Коп. Кто-то, кто знал, что Эдгара там нет.

Он нашел номер сотового Линделла и позвонил. Фэбээровец, похоже, еще не ложился.

— Это Босх. Помнишь воскресное утро? Ты со своими ребятами занимался документами в комнате для совещаний, так?

— Точно.

— Кто отвечал на звонки?

— В основном я. Но пару приняли и другие.

— Ты разговаривал с судебным исполнителем?

— Что-то припоминаю. Звонков в то утро было много. Репортеры, те, кто якобы что-то видел, шутники…

— Того судебного исполнителя звали Васек. Стив Васек. Он сказал, что располагает важной информацией.

— Вроде бы был такой. Послушай, Босх, а что случилось? Дело-то, насколько я знаю, закрыто.

— Закрыто. Но кое-какие хвосты остались, вот и проверяю. Ты на кого перевел звонок?

— Знаешь, я всех этих добровольных информаторов переводил на парней из ОВР. Надо же было чем-то их занять.

— И кто разговаривал с судебным исполнителем?

— Не знаю. Наверное, Частин. Он же был у них старший. Или кто-то еще. Ирвинг поставил там такое старье, а мне надо было держать линию свободной.

— Понял. Спасибо. Спокойной ночи.

— Эй, послушай, в чем…

Но Босх уже отключился. Полученная от Линделла информация позволяла предположить, что звонок Васека принял сам Частин, который и перезвонил судебному исполнителю через несколько минут, представившись Эдгаром.

Оставалось сделать последний звонок. Босх открыл телефонную книгу и отыскал номер, который не набирал много лет. Домашний номер капитана Джона Гарвуда. Было уже поздно, но Босх сильно сомневался, что капитан спит. Киз Райдер сказала однажды, что Гарвуд напоминает ей Бориса Карлоффа, выходящего из дома только по ночам.

Гарвуд ответил после второго гудка.

— Это Гарри Босх. Надо поговорить. Сегодня.

— О чем?

— О Джоне Частине и деле «Черного Воина».

— Не по телефону.

— Хорошо. Назовите место.

— Фрэнк Синатра.

— Время?

— Через полчаса.

— Буду.

Глава 36

В конце концов Фрэнку Синатре все-таки не подфартило. Давным-давно, когда Торговая палата Голливуда вознамерилась впечатать в тротуар звезду с его именем, какие-то умники выбрали для этого не Голливуд-бульвар, а Вайн-стрит. Возможно, они думали, что люди с бульвара будут приходить туда фотографироваться. План, если он заключался именно в этом, не сработал. Фрэнк оказался в одиночестве, причем в таком месте, куда туристы почти и не заглядывают. Звезда попала на пешеходный переход между двумя автомобильными стоянками, по соседству с административным зданием, войти в которое можно лишь в том случае, если вы сумеете убедить охранника отпереть дверь.

В те времена, когда Босх работал в «убойном» отделе, звезда Синатры нередко служила местом встречи оперативников друг с другом и с осведомителями, так что он не удивился, когда Гарвуд предложил встретиться именно там. На нейтральной территории.

Капитан уже ждал. Босх заметил его «форд» на стоянке. Гарвуд мигнул фарами. Босх остановился у тротуара, вышел из машины и, перейдя Вайн-стрит, сел на переднее сиденье рядом с Гарвудом. Хотя капитан и приехал из дома, на нем был костюм с туго затянутым галстуком и застегнутая на все пуговицы рубашка. Ничего другого он себе не позволял, и Босх не мог припомнить ни одного случая, когда видел его в чем-то другом. Райдер была права — действительно Борис Карлофф.

— Дурацкие машины, — пробормотал Гарвуд, бросая взгляд на сликбэк Босха. — Слышал, вас обстреляли.

— Да. Хорошего мало.

— Итак, Гарри, что у тебя сегодня? Не спится? Раскручиваешь дело, которое начальство уже объявило закрытым?

— Есть кое-что, что мне не нравится, кэп. Остались хвосты. А если оставляешь хвосты, то и вся вещь может распуститься.

— Да, ты не успокоишься, пока все до конца не доведешь. Помню. Каким был, таким и остался. Со своими гребаными хвостами.

— Расскажите мне о Частине.

Гарвуд не ответил, но отвернулся и уставился в ветровое стекло. Босх понял, что его бывшего начальника что-то беспокоит.

— Послушайте, капитан, все останется между нами. Дело, как вы сказали, закрыто. Но мне кое-что не нравится. Мы с Фрэнки разговаривали пару дней назад, и он обо всем рассказал. Про то, как они обошлись с Майклом Харрисом. Фрэнки был уверен, что дело чистое. И вот тогда я допустил ошибку. Сказал, что мы все проверили и что Харрис чист. Что он не похищал девочку и я могу это доказать. Фрэнки, похоже, принял все близко к сердцу и сделал, что сделал. Так что, когда они подкатили ко мне сегодня с результатами баллистической экспертизы и сказали, что Энджелс-Флайт тоже на нем, я согласился подыграть. Потом появились сомнения. Вот почему я хочу подергать хвосты, и один из них — Частин. Он получил вызов в суд. Ничего странного — парень проводил внутреннее расследование по жалобе Харриса. Но вызывал-то его Элайас, а Частин нам не сказал. Повестку принимать отказался. Уже странно, верно? Наводит на мысль, что давать показания ему сильно не хотелось. Не хотелось отвечать на вопросы Элайаса. Я хочу знать почему. В бумагах адвоката ничего нет, по крайней мере в тех, которые я видел. Спросить Элайаса я не могу, а обращаться к Частину нет желания. Потому и спрашиваю вас.

Гарвуд опустил руку в карман, достал пачку сигарет и, вытряхнув одну, закурил. Потом протянул пачку Босху.

— Нет, спасибо, я еще держусь.

— А вот я решил, что буду курить до конца. Как-то давно один парень сказал мне, что курение — это как судьба. Если ты курильщик, то с этим уже ничего не поделаешь. Знаешь, кто это сказал?

— Знаю. Я.

Гарвуд хмыкнул и улыбнулся. После двух глубоких затяжек салон наполнился дымом. Босх отвернулся, подавляя шевельнувшееся желание сунуть в рот сигарету, и вспомнил, как несколько лет назад ругался с Гарвудом из-за того, что в коридоре вечно висит облако дыма. Он опустил стекло на пару дюймов.

— Извини, — сказал капитан. — Понимаю, тебе нелегко. Все курят, а ты нет.

— Не проблема. Так что насчет Частина? Поговорим или нет?

Еще одна затяжка.

— Частин занимался жалобой. Это ты знаешь. Насколько я понимаю, выяснилось, что Харрис прав. Придурок Рукер оставил карандаш в своем столе. С засохшей на кончике кровью. Наверное, сохранил как сувенир. У Частина был ордер, и он забрал карандаш и уже собирался отнести его на экспертизу.

Босх покачал головой, удивляясь глупости и самоуверенности как Рукера, так и всего департамента.

— Да. — Гарвуд кивнул, как будто прочитал мысли Босха. — В общем, он был готов прижать всех: Шихана, Рукера и еще пару ребят. Оставалось только обратиться к окружному прокурору. Карандаш с кровью — улика серьезная, и уж песенка Рукера точно была бы спета.

— И что потом?

— А потом нам вдруг сообщают, что все в порядке, что все чисто и что Частин признал жалобу Харриса необоснованной.

Босх кивнул:

— На него надавили.

— Правильно соображаешь.

— Кто?

— Думаю, Ирвинг. А может, и кто повыше. Слишком уж опасное дело. Представь, во что бы это вылилось: разбирательство в суде, отставки, увольнения, пресса снова подняла бы кампанию против департамента, а уж про Таггинса и Спаркса я и говорить не хочу. Не забывай, было это год назад. Новый шеф только-только занял высокий кабинет, и тут такой скандал. Вот кто-то и нажал на Частина. В департаменте такие дела всегда улаживал Ирвинг. Тот еще ловкач. Хотя, я думаю, и без согласия шефа не обошлось. Как по-твоему, почему Ирвинг сидит в своем кресле так долго? Потому что держит шефа на крючке. Неприкасаемый. Как Эдгар Гувер и ФБР, только одежка другая. Так-то.

Босх кивнул.

— А куда же подевался тот карандаш?

— Кто его знает. Может, лежит где-нибудь у Ирвинга. На всякий случай.

Они помолчали, наблюдая за группой молодых парней, медленно бредущих по Вайн-стрит в направлении к бульвару. Большинство были белые. В свете уличного фонаря Босх видел татуировки у них на руках. Ребята явно искали приключений и шли, наверное, к магазинам на бульваре. Он вспомнил пустой, усыпанный битым стеклом салон «Фредерикс» в Голливуде. 1992-й мог повториться.

Проходя мимо машины Босха, парни замедлили шаг, но, посовещавшись, двинулись дальше.

— Хорошо, что мы не сидим в твоей машине, — усмехнулся Гарвуд.

Босх ничего не сказал.

— Чувствую, ночь будет жаркая, — продолжал капитан. — Жаль, что дождь перестал.