Земля призраков - Эрин Харт

— Я говорил так? — юноша выглядел испуганным.

— Да. Магуайр сообщил: вы сказали ему о подземелье, затем прибавили: «Она знает. Она никогда не расскажет». Вы не помните?

— Нет. Я никогда так не говорил.

— Хорошо. Давайте вернемся к Кристоферу. Посмертное обследование показало: у него была только незначительная травма головы. Медэксперт считает, что такая травма не могла повлечь его смерть. Как умер Кристофер, Джереми? — Девейни пододвинулся к юноше и говорил очень тихо, мягко. Руки и ноги Джереми судорожно задвигались. Девейни ненавидел себя. Однако он знал, что должен обдуманно вести эту игру, должен упорствовать, пока юношу не охватит разъедающий ужас. — Я полагаю, было нетрудно задушить его. Он был маленький и слабый. Может, он был без сознания и даже не сопротивлялся. Что вы сделали? Вы просто прижали свою руку к его лицу, Джереми? Что это за ощущение Джереми? Что это за ощущение — душить маленького беспомощного ребенка до тех пор, пока не остановится его сердце? Пока вы не поймете, что он действительно, несомненно, мертв?

Джереми корчился, сопротивляясь ужасным словам и еще более ужасным образам, которые вызвали в его сознании слова Девейни. — Нет, было не так. Она упала… Боже, помоги мне. Помогите мне, хоть кто-нибудь…

В этот момент наблюдавшая за ними Люси Осборн не смогла больше сдерживаться. Она распахнула дверь и, войдя, встала рядом со стулом Девейни.

— Убирайтесь от моего сына, — заявила она ледяным голосом. — Я знаю, что вы пытаетесь сделать. Оставьте его в покое.

Когда Девейни встал, чтобы обратиться к ней, она с силой ударила его по лицу. Он успел перехватить ее руку, прежде чем она успела ударить его еще раз. Для своего хрупкого сложения Люси Осборн была необычайно сильна, и впервые ее глаза выдали ярость, которую ей удавалось скрывать столь долго. Затем она залилась смехом, почти истерическим, и Девейни ощутил прилив дурноты. Стоя между чрезмерно заботливой матерью и опекаемым сыном, он только сейчас смутно осознал, что все это время воспринимал вещи совершенно наоборот. Отношения между матерью и ребенком были иными. Это Джереми защищал свою мать, а не наоборот. Сцена, которая реально разыгралась в лесу подле Браклин Хаус, далеко превосходила по своей жестокости ту, которую он изобразил для Джереми. Когда он стоял напротив Люси Осборн, крепко сжимая ее запястье, то едва преодолел дикое желание прекратить этот смех, швырнуть женщину наземь и колотить, пока она не замолкнет. Глядя ей в глаза, он произнес предваряющую допрос официальную формулу, медленно и отчетливо, как бы успокаиваясь. Затем он отпустил ее руку.

— В чем дело, детектив? — спросила она странно насмешливым тоном, словно знала, что пронеслось в его мыслях. — Разве вы не сломали моего сына ради вашего удовлетворения? Разве он не сыграл свою роль в изощренном поиске истины? Я открою вам истину.

Она бросала слова с ядовитым презрением.

— Нет, пожалуйста, нет, — умолял Джереми, но теперь Люси Осборн было не остановить.

— Я та, кого вы ищете. Мой сын не сознавал, что делает; выстрел был полной случайностью. Он вбежал в дом с криком: «Я убил их, я убил их». Он повторял это снова и снова.

— Пожалуйста, остановись, — продолжал упрашивать Джереми.

Она дотянулась до руки сына и погладила ее, обращаясь к нему:

— А теперь тише, помолчи. Я должна все рассказать им, дорогой, разве ты не видишь, они заберут тебя, если я этого не сделаю. Я не могу им этого позволить. — Затем она повернулась к Девейни и заговорила медленно, обдуманно, без эмоций: — Первое, о чем я подумала: теперь мы не сможем вернуться домой, в Англию. Я так давно планировала наше возвращение, обдумывала все детали, и вот все рушилось. Но мне пришло в голову, как можно все это повернуть. Если бы нам удалось успокоиться и держать себя в руках. Крови было немного, не так, как у Дэниэла, когда он застрелился. Но времени у нас почти не оставалось. Хью мог вернуться в любой момент, и нужно было придумать, куда их спрятать, хотя бы на время, пока я что-нибудь придумаю. Джереми сказал мне о подземелье. Я послала его за лопатой в сарай, а затем… — Она обратила взгляд в прошлое: — Я посмотрела на ребенка. Он лежал неподвижно, но я видела, как бьется пульс, вот здесь. — Она подняла пальцы к собственному горлу. — Мне пришлось остановить его, разве это непонятно? Так просто, так незаметно. Я думала только о том, что этот мальчик — препятствие, маленькая преграда между Джереми и мечтой, которую я для него лелеяла. Мы должны были вернуться в свой дом в Бэнфилде. Видите ли, однажды, более трехсот лет назад, наша семья уже совершила ошибку, оставив его, но тогда мы вернулись назад, и могли бы вернуться назад еще раз. Мы были так близко к цели. Для вас, конечно, это ничего не значит, но я не могла допустить, чтобы пятивековая история пребывания нашей семьи в Бэнфилде прервалась. Я бы этого не перенесла. Итак, я думала лишь о том, что этот ребенок должен умереть — и все наладится, сразу наладится.

Лицо Джереми Осборна исказилось от отвращения, но силы совершенно покинули его, и он не мог высвободить руку из материнской хватки. Люси продолжила, ее голос был теперь совершенно холоден и нетороплив. — И тогда я подумала, как это было бы кстати, ибо из всех, кто пытался отнять у меня любовь Джереми, именно этот ребенок, этот грязный маленький темнокожий преуспел больше всех. И я сказала ему: «Это к лучшему, разве ты не видишь? Здесь ты не увидишь больше ничего хорошего, ты, бедный, оставшийся без матери полукровка». То, что я сделала, было актом доброты.

Девейни представил себе, как Джереми, вернувшись с лопатой, видит, что рука матери закрывает личико Кристофера.

— Так это произошло, Джереми? — спросил он.

— Я не знаю. Я не знаю.

Лицо юноши исказилось от муки. Так вот почему Джереми до сих пор не сознался, хотя едва не умер, разрываемый своей страшной тайной. Он уже не мог ничего сделать для Майны, но терзался почти два мучительных года, думая, что мог бы спасти Кристофера.

Однако Люси еще не закончила.

— После этого остался лишь Хью, а он был чертовски слаб — как все Осборны. Он позволил себя убедить — в сложившихся обстоятельствах, что поместье нужно завещать Джереми, на тот случай, если с ним что случится. В воскресенье вечером он сообщил мне, что ездил в Лондон, чтобы изменить завещание. Он даже воображал, будто сам пришел к этой мысли.

Глаза Люси Осборн расширились, она говорила все быстрее и быстрее.

— Я знала — никто не усомнится в том, что он совершил самоубийство. Подбросить снотворное в его чай было совсем не сложно. Значительно труднее было запихнуть его в машину, однако мне помогла садовая тележка. Но эта шатающаяся повсюду парочка все испортила. Эта жалкая американка, заглядывавшая во все углы, использовавшая Джереми, чтобы добраться до меня. Я пыталась предупредить ее, избавиться от нее — я сказала ей по телефону: оставьте это, им лучше уйти. Битое стекло тоже не помогло, она его просто подмела. Наконец, я подложила ту ужасную мертвечину в ее постель, но она так и не оставила нас в покое. Вот почему мне пришлось форсировать события, вот почему самоубийство Хью должно было совершиться тогда, когда эта парочка отсутствовала. И если бы… — Воспоминание о неудаче, казалось, причинило Люси физическую боль, и ее худые пальцы вцепились в простыни, как когти. Глаза ее до краев наполнились ненавистью и отвращением. — Если бы они приехали на пять минут позже, мы с Джереми простились бы с этой Богом забытой страной и уехали домой. И никто из вас не смог бы нас остановить.

Девейни был сыт по горло происходящим. Он не раз наблюдал, как подозреваемые сознавались под градом вопросов. Однако ничего подобного он до сих пор не видел.

Лицо Люси смягчилось, она повернулась к сыну и снова взяла его за руку.

— Это не твоя вина, дорогой. Ты так хорошо держался. Я знаю, как это было трудно. Что бы ни случилось со мной, ты не должен себя обвинять.

Сжав зубы, Джереми вырвал руку и отвернулся, сотрясаемый рыданиям. Девейни сомневался, сознает ли эта женщина, что сын для нее потерян.

— Люси Осборн, я арестовываю вас за убийство Кристофера Осборна, за покушение на убийство Хью Осборна и за сокрытие обстоятельств смерти Майны Осборн. В ваших интересах как можно скорее переговорить со своим адвокатом. Можете позвонить ему из полиции. Вы понимаете? Миссис Осборн?

Игнорируя его, Люси потрепала волосы сына:

— Тебе было нехорошо, любовь моя. Совсем нехорошо. Теперь ты отдохнешь, дорогой. Я скоро вернусь.

«Не раньше, чем через тридцать лет», — подумал Девейни.

— Я буду обязан, если вы с Маллинсом доставите миссис Осборн в участок, — сказал он О’Бирну. — Я скоро приеду… Нужно сперва кое-что сделать.

Девейни пересекал Драмклегганское болото, когда увидел, что навстречу ему движется «Вольво» Осборна. Он посигналил. Осборн ехал очень быстро, но сумел притормозить и подавал назад, пока обе машины не оказались друг против друга.