На первых ролях - Кейт Коскарелли

– Тогда что мне терять, Джейк? Если украшения достаточно хороши, я всегда могу их продать, так ведь? Это тебе не кусок холста, ничего не стоящий, если не раскрашен как следует! – объявила Челси, довольная тем, что так хорошо сумела изложить собственные мысли.

– Ну что ж, попытайся! Только когда будешь у «Тиффани» пить шампанское и принимать поздравления, вспомни обо мне, хорошо? Скажи всем, что именно я вдохновил второго Фаберже «на подвиги»!

Челси вскочила, обняла Джейка и поцеловала в щеку.

– Ты мой лучший друг, Джейк. Я тебя люблю.

– Эй, эй, никакого секса в мастерской, пожалуйста! Как-никак я женатый человек, – объявил довольный Джейк.

Челси работала допоздна. Перед тем, как отправиться к дантисту, Джейк купил гамбургеры и кока-колу. Девушка закончила эскизы еще двух вариантов браслета с жемчугом и составила список материалов, которые могут понадобиться для работы.

Поскольку свою машину Челси оставила дома, пришлось вызвать такси, и только потом сообразила, что денег у нее нет. Бабушку будить не хотелось, и пришлось занять деньги у Каталины.

Слишком измученная, чтобы принять душ или хотя бы умыться, Челси почистила зубы, натянула ночную сорочку и рухнула на постель. Только выключив свет, впервые за восемь часов она вспомнила об Уилсе. Как странно, ужасно странно! Четыре дня она была одержима только им, но с той минуты, как начала работать, Уилс почти исчез из ее мыслей. Усталость медленно сковывала тело; руки и ноги наливались тяжестью. Челси давно уже провалилась бы в сон, если бы не тоскливая тревога, вновь заползшая в душу. Почему любовь отнимает радость, а работа приносит столько счастья?! Наконец, она поддалась всесильным чарам Морфея,[26] изгнавшего мысли о золоте и алмазах и возвратившего Челси в объятия возлюбленного.

ГЛАВА 47

Леверн сидела на площадке: наблюдала, как Майк Стерн репетирует с Банни и Джином Синклером, игравшим роль отца Аннабель в «Пришельце». Сцена была одной из главных в фильме, и от Банни требовались все силы и искусство, чтобы провести ее. И хотя Майк слыл весьма придирчивым режиссером, он был настолько удовлетворен глубиной игры Банни, что решил немедленно начать съемки.

– Вот так, Банни, в самую точку! Посмотрим, сможешь ли ты это повторить перед камерой. Все готово!

– Тишина на площадке! – объявил ассистент режиссера, и перед камерой появился молодой человек с «хлопушкой».

– Камера готова? – спросил ассистент. – Готова, – отозвался оператор.

– Звук?

– Готов!

– Мотор, – тихо велел Майк. Оператор махнул рукой.

– Есть.

– Звук пошел, – доложил звукооператор.

– Кадр! – приказал Майк.

Молодой человек, громко объявив: – Кадр сорок два, дубль первый, – щелкнул «хлопушкой» и быстро отпрыгнул.

– Ну, все как делала, Банни. Давай! – скомандовал Майк, и Банни зашагала через роскошно обставленную гостиную, пока не оказалась лицом к лицу с Джином и, вызывающе подняв подбородок, холодно глядя в лицо актера, бывшего гораздо выше ростом, произнесла всего лишь одно слово:

– Никогда. – И, не получив ответа, пригрозила: – Ни одной ночи не проведу больше в этом доме!

– Какого дьявола ты бормочешь?! Куда это собираешься идти: у него жена и дети. Будет он возиться с больной бродяжкой вроде тебя, – бросил Джин Синклер, вкладывая в слова героя соответствующий оттенок пренебрежения.

Гордо выпрямившись, полная уверенности в себе и достоинства, никогда не испытываемых раньше ее героиней Аннабель, Банни ответила:

– Он для меня больше ничего не значит! Впрочем, как и ты. Ты никогда не был мне отцом. Никогда! Всю жизнь ты желал лишь быть моим судьей!

Отвернувшись, она направилась к выходу.

– Прощай, жалкий ублюдок, и, пожалуйста, не трать зря надоевших угроз лишить меня наследства! Меня от них тошнит. Отдай свои деньги на благотворительность! Может, заработаешь пропуск в рай! Господь свидетель, это для тебя единственный способ туда попасть!

Высоко держа голову, она переступила порог и хлопнула дверью. Камера проработала еще несколько секунд, прежде чем Майк кивнул:

– Снято!

Банни вернулась на площадку как раз в ту минуту, когда режиссер говорил:

– Проявить и отпечатать. Лучше все равно не получится. Готовьтесь снять Банни крупным планом.

– Разве больше дублей не будет? – удивилась Банни.

– С совершенством не поспоришь, Банни. Только сделай все, как мы репетировали для съемки крупным планом, хорошо? – сказал Майк, отходя к оператору.

Леверн не успела выразить мнение по поводу игры дочери; чей-то голос прошептал ей на ухо:

– Ну как товарец?

Обернувшись, Леверн оказалась лицом к лицу с Фернандо, тоже наблюдавшим всю сцену.

– Она просто великолепна, не правда ли? – торжествующе спросила старуха.

– Я говорил о своем исполнении, не о Банни, миссис Томас. Насколько я понимаю, у вас кое-что есть для меня?

– Я заплачу вам завтра, – коротко бросила Леверн, раздраженная наглостью гримера.

– В кредит не даю! Получаю наличными после каждого сеанса. Иначе не работаю, а кроме того, мы заключили договор, помните?

– У меня с собой мало денег.

– Тогда я могу сказать вашей милой крошке, что у меня нет времени для нее и, кроме того, в постели она хуже любой дешевой шлюхи!

Зная, что побеждена, Леверн поспешно вынула из сумочки все деньги, скомкала банкноты и незаметно протянула гримеру.

– Здесь пятьдесят. Остальное отдам после обеденного перерыва.

– Ладно, но не заставляйте меня снова ждать, – прошипел он как раз в тот момент, когда подошла Банни.

– Ну как, мама? – спросила она, весело сверкнув глазами.

– Ты была просто великолепна, бэби, – вмешался Фернандо. – И выглядишь потрясающе. Что я тебе говорил?

И, взяв ее за руку, повел в гримерную.

– Пойдем освежим грим. Ты должна выглядеть на все сто для крупного плана!

Уже от порога Фернандо, не оборачиваясь, небрежно бросил через плечо:

– Пока, мамочка!

– Ах ты, мерзкая тварь, – пробормотала Леверн, взбешенная тем, что теперь придется ехать в банк, получать деньги по чеку и, следовательно, она так и не увидит следующей сцены Банни. Господи, какие же подонки эти мужчины, все до единого!

ГЛАВА 48

К полудню полиция отыскала «порше» на бульваре Сансет, и, поскольку у Сэнди повсюду были приятели и знакомые, ему немедленно сообщили о находке, и он, в свою очередь, позвонил Хилде.

– Его застукали на бульваре Сансет. Хочешь поехать со мной?

– Еще бы! – отозвалась Хилда, облегченно вздохнув. Прошло слишком мало времени: Серджио, конечно, еще не успел ни с кем связаться. Остается лишь молиться, чтобы дневник был при нем.