На первых ролях - Кейт Коскарелли

– Слушай, тебе в самом деле там нравится? Разве это не детский парк? – удивился Уилс.

Щеки Челси вспыхнули.

– В общем, да. Но я сама никогда там не была. У мамы и бабушки вечно времени не хватало, а у меня, с тех пор как выросла, то работа, то учеба – некогда тащиться в Анахейм.[25]

– Тогда сделаем вид, что нам все еще двенадцать, и вместе увидим его в первый раз, – улыбаясь, объявил Уилс.

– Я обещала бабушке, что привезу вас к маме на съемочную площадку, мы сможем осмотреть эту студию и все остальные, если захотите, а потом проехаться по бульвару Голливуд, остановиться у «Грауманс Чайниз Тиетр», взглянуть на отпечатки ног кинозвезд на цементе.

– Ну что ж, на два дня развлечений хватит. А мы сумеем выбрать время, чтобы побывать на пляже? – спросила Маргарет.

– Поедем в последний день, хорошо?

– Прекрасно, но скажи, эта «Скандия» – то место, где можно встретить твоих друзей?

– Вряд ли, – засмеялась Челси. Маргарет нахмурилась.

– Жаль. Я-то надеялась, что сможем пойти куда-нибудь… ну, знаешь, повеселиться.

– Слушай, у меня идея получше, – предложила Челси, неожиданно сообразив, что, хотя ее друзья и настоящие английские аристократы, они, кроме того, еще и ее ровесники.

– Я повезу вас в Уэствуд Виллидж. Там полно киношек, и магазины открыты допоздна. Купим пиццу и пойдем гулять. Кроме того, там продают потрясные джинсы и все такое. Тебе понравится, вот увидишь!

– То, что надо! Пойду по-быстрому приму душ, переоденусь и едем! – воскликнул Уилс и перед тем, как выпустить руку Челси, чуть притронулся к ней губами и ушел.

Девушки остались одни. Первой заговорила Маргарет.

– Судя по твоему ошеломленному виду, чувствую, что Уилс со своей обычной прямолинейностью объявил о причине нашего приезда.

– Что-то в этом роде, и я еще не опомнилась от шока.

Прикусив печенье, Маргарет задумчиво уставилась в пространство:

– Челси, нам с Уилсом едва исполнилось двадцать два, и мне ужасно не по себе, что родители буквально заставляют его жениться. Слава Богу, на горизонте еще не маячит подходящий жених для меня, иначе мама бы уже выбирала мне подвенечное платье.

– Не понимаю.

– Да что ты, все очень просто. Уилсу очень нравится Памела, но ты для него – единственная. Ты ведь знаешь, мы очень близки: так вот, он никогда тебя не забывал.

– Я не знала! – поразилась Челси.

– Правда? Забавно! Ну, короче говоря, возможно, когда-нибудь вы будете вместе, а может, и нет, кто знает? Однако я считаю справедливым, чтобы Уилс имел право сам сделать выбор, – пояснила Маргарет. – Должна признаться, поездка сюда – это моя идея. Пойми, не то чтобы я пыталась сыграть роль свахи, но мой брат должен понять, каковы его истинные чувства, прежде, чем принять решение, которое может оказаться бесповоротным. Уилс настолько мягкосердечен, что я должна защитить его от родителей.

– Чего… чего ты ожидаешь от меня? – спросила Челси, все еще не совсем уверенная в намерениях Маргарет.

– Будь сама собой, вот и все. Пусть он увидит, какая ты на самом деле, и, если Уилс понравится тебе так же, как ты ему, не будь чрезмерно застенчивой и не прикидывайся скромницей!

– Но он нравится мне, Маргарет! И всегда нравился.

– Тогда прошу, скажи ему. Во что бы то ни стало! Мы ведь заодно, ты и я, – улыбнулась Маргарет. – И всегда были, правда ведь?

ГЛАВА 43

Леверн сидела в гримерной, наблюдая, как Фернандо Рамон гримирует Банни. Она плохо себя чувствовала и с удовольствием извинилась бы и уехала домой, но сегодня как раз приезжали друзья Челси, и Леверн обещала не вмешиваться в домашние дела. Банни будет занята еще не менее полутора часов. Леверн заставила себя встать.

– Детка, я пойду в столовую, выпью кофе, а потом, если понадоблюсь тебе, буду в гардеробной.

– Все в порядке, мамочка, Фернандо составит мне компанию. Я, наверное, потом пойду прямо на площадку, – успокоила Банни, глядя в зеркало на мать и впервые замечая темные круги под глазами. – Слушай, почему бы тебе хоть раз не отдохнуть спокойно? Отправляйся домой, полежи. Ты себя хорошо чувствуешь?

– Конечно, дорогая, просто устала. Сейчас прикорну немного на твоем диване и опять буду в норме. Фернандо, поосторожнее с этим карандашом для бровей. Не желаю, чтобы она выглядела как Джон Льюис.

– А кто это? – насмешливо осведомился Фернандо.

– Профсоюзный лидер… с мохнатыми бровями! – отрезала Леверн и удалилась.

Фернандо и Банни обменялись взглядами в зеркале.

– Вам не надоедает, что она все время здесь торчит? – спросил гример.

Банни лучезарно улыбнулась.

– Иногда, но ведь мама желает мне добра.

Тыча треугольным кусочком губки в темную оттеночную прессованную пудру, Фернандо покачал головой.

– Моя мать тоже желает мне добра, но позволяет жить своей жизнью. Скажите, неужели вас нисколько не интересуют мужчины?

Банни удивленно взглянула на гримера, но тот сосредоточенно накладывал грим.

– Конечно, мне нравятся мужчины. Уж не воображаете ли, что я лесбиянка или что-то в этом роде?

Наклонившись так близко, что губы их почти соприкасались, Фернандо тихо сказал:

– Я знаю, вы не лесбиянка, любовь моя. Вы настоящая женщина – от макушки до пят… Даже слепец это увидит.

Он на секунду замолчал и, пристально глядя ей в глаза, прошептал:

– Но эта мамаша… словно стена между вами и всеми мужчинами на свете, неужели не понимаете?

– Никогда не думала об этом. Вы уверены? – спросила Банни, завороженная откровенной сексуальностью этого человека.

Молодой – не больше двадцати пяти, – среднего роста и сложения, Фернандо ничем особо не был примечателен, если не считать глаз, огромных, почти черных, светящихся, от которых Банни не могла отвести взгляда. Ей всегда нравились темные глаза.

– Я точно знаю, – почти неслышно пробормотал он. – Будь она здесь, я не смог бы сделать этого. – Его правая рука неожиданно скользнула в вырез пеньюара, осторожно сжимая грудь; большой палец нежно потерся о кончик розового холмика.

Удивленный вздох сорвался с губ Банни, и Фернандо понял, что снова не ошибся. Не прекращая перекатывать между пальцами мгновенно затвердевший сосок, он наклонился так близко, чтобы теплое дыхание ласкало губы женщины, и хрипло прошептал:

– Я могу запереть дверь и сделать ваше лицо таким… как никакой косметике не под силу!

– Сделай, – тихо согласилась Банни, ощущая знакомый жар между ног – неудержимое желание захлестывало ее все с большей силой.

Не теряя времени, Фернандо поцеловал ее грудь, поднял со стула, не отпуская, пересек комнату и запер дверь. Он не желал ни на секунду отстраняться от этого соблазнительного тела, пока не сделает того, что намеревался.