Грозовой перевал - Эмилия Бронте

Он пуще покраснел уже от иного чувства, тихонько выругался и отвернулся.

— Кто его хозяин? — продолжала неугомонная девочка, переводя взгляд на меня. — Он говорил: «наш дом», «наши работники», я и приняла его за хозяйского сына. И он не называл меня «мисс», а ведь должен был бы, если он слуга, — правда?

Гэртон почернел, как туча, от ребяческих этих слов. Я тихонько одернула допросчицу, и мне удалось наконец снарядить ее в дорогу.

— Теперь подайте мне моего коня, — сказала она, обратившись к своему незнакомому родственнику, как к какому-нибудь мальчишке при конюшне в Скворцах. — И можете поехать со мной. Я хочу посмотреть, где встает из болота эльф-охотник, и послушать о «водяницах», как вы их зовете; но только поскорей! Что такое? Я сказала — подайте коня!

— Ты раньше пойдешь у меня в пекло, чем я стану твоим слугой! — рявкнул юноша.

— Куда я пойду? — удивилась Кэтрин.

— В пекло… наглая ведьма! — ответил он.

— Ну вот, мисс Кэти! Видите, в какое вы попали общество, — ввернула я. — Очень мило обращаться с такими словами к девице! Прошу вас, не вступайте с ним в спор. Пойдем поищем сами вашу Минни — и в путь!

— Но как он смеет! — кричала она, в изумлении не сводя с него глаз. — Как он смеет, Эллен, так говорить со мной! Он же должен исполнять мои приказания — правда? Скверный мальчишка, я передам папе, что ты мне сказал. Ну, живо!

Гэртон нисколько не испугался угрозы; слезы негодования выступили на глазах девочки.

— Так вы приведите моего пони! — крикнула она, повернувшись к ключнице, — и сейчас же выпустите мою собаку!

— Потише, мисс, — ответила та, — вас не убудет, если вы научитесь вежливей говорить с людьми. Хоть мистер Гэртон и не хозяйский сын, он ваш двоюродный брат. А я вам тоже не слуга.

— Он — мой двоюродный брат! — подхватила Кэти с презрительным смехом.

— Вот именно, — отозвалась ключница.

— Ох, Эллен, не позволяй им говорить такие вещи, — разволновалась девочка. — Папа поехал за моим двоюродным братом в Лондон, мой брат — сын джентльмена. А этот… — Она не договорила и заплакала, возмущенная одною мыслью о родстве с таким мужланом.

— Ну, ну! — шептала я, — у человека может быть много двоюродных братьев, самых разных, мисс Кэти, и никому это не в хулу. Только не надо водиться с ними, если они неприятные и злые.

— Он не… он мне не родственник, Эллен! — сказала она, поразмыслив и еще сильнее почувствовав горе. И она бросилась мне на грудь, ища убежища от пугающей мысли.

Я была в большой досаде и на нее и на служанку за их излишнюю разговорчивость. Я нисколько не сомневалась, что слова девочки о предстоящем приезде Линтона будут переданы мистеру Хитклифу; и была уверена, что Кэтрин, как только вернется отец, станет первым делом допытываться, как понимать слова служанки об их невоспитанном родиче. Гэртон, хоть и обиженный тем, что его приняли за слугу, был, видимо, тронут ее горем. Подведя пони к крыльцу, он, чтоб утешить гостью, вытащил из конуры чудесного кривоногого щенка-терьера и стал совать его ей в руки — пустое, мол, я не сержусь! Девочка притихла было, посмотрела на него в ужасе и отвращении и пуще расплакалась.

Я едва удержалась от улыбки, видя ее неприязнь к бедному малому: он был стройный молодой силач, красивый с лица, крепкий и здоровый; но его одежда соответствовала его повседневным занятиям — работе на ферме да гоньбе по вересковым зарослям за кроликами и тетеревами. Все же мне казалось, что лицо Гэртона отражало такие душевные качества, какими никогда не обладал его отец: добрые колосья, нехоленые, затерянные в сорняке, глушившем их своим буйным ростом, но все же говорившие о плодородной почве, на которой при других, более благоприятных обстоятельствах мог бы взойти богатый урожай. Мне думается, мистер Хитклиф не притеснял его физически; юноша, бесстрашный по натуре, не искушал на подобные преследования: в нем не было и тени той боязливой податливости, которая в человеке такого склада, как Хитклиф, пробуждала бы желание давить и угнетать. Свою злую волю Хитклиф направил на то, чтобы превратить сына Хиндли в грубое животное: мальчика не научили грамоте; никогда не корили за дурные навыки, если только они не мешали его хозяину; никогда не направляли к добру и ни единым словом не предостерегали против порока. Слышала я, будто развращению юноши много способствовал Джозеф: когда Гэртон был маленьким, старый слуга в своем тупоумном пристрастии льстил ему и баловал его, потому что видел в нем главу старой почтенной семьи. И как раньше он винил, бывало, Кэтрин и Хитклифа, тогда еще подростков, что они своим «непристойным озорством» выводят хозяина из себя и принуждают его искать утехи в пьянстве, — так теперь всю вину за недостатки Гэртона он возлагал на того, кто присвоил себе его имение. Когда мальчик божился, Джозеф его не останавливал; не порицал его никогда, как бы скверно он себя ни вел. Старику, видно, доставляло удовольствие смотреть, как тот идет по дурному пути, он давал калечить мальчика, оставляя его душу на погибель, — пускай, думал он, Хитклиф ответит за это; кровь Гэртона падет на его голову. Джозефу эта мысль доставляла истинную радость. Он научил юношу гордиться своим именем и происхождением, и, если бы смел, он воспитал бы в нем ненависть к новому хозяину Перевала. Но страх его перед этим хозяином доходил до суеверного ужаса; и чувства свои к нему он не выказывал открыто, позволяя себе только пробурчать какой-нибудь намек или пригрозить за глаза карой небесной. Не могу похвалиться, чтобы мне был хорошо знаком уклад жизни на Грозовом Перевале в те дни, — рассказываю понаслышке, видела я немного. В деревне судачили, что мистер Хитклиф — скаред; с арендаторами крут и прижимист. Но дом в женских руках снова приобрел свой прежний уютный вид, и под его крышей больше не разыгрывались сцены буйства, как, бывало, при Хиндли. Хозяин был слишком угрюм и не искал общения с людьми, ни с хорошими, ни с дурными. Таков он и сейчас.

Но так я никогда не кончу свой рассказ. Мисс Кэти отвергла примирительную жертву в виде щенка-терьера и потребовала, чтоб ей вернули ее собственных