Тени надежд - Евгений Токтаев

– Ты необычайно откровенен, Менон, – сказал царь, внимательно разглядывая собеседника, – чего ты хочешь?

– Союза, – ответил фессалиец.

– В последнее время я заключил слишком много союзов, – усмехнулся царь.

– Тебя вынудили сделать это. Я же предлагаю тебе союз не столь громкий, как те, которые ты заключил с Демосфеном, стоящим за спиной. Тайный союз против Афин, против любой лиги, которую они возглавят, добиваясь гегемонии над Элладой. И я готов скрепить наш будущий договор делом, а не пустой болтовней.

– Каким образом?

– Ты ведь женат, Александр? – спросил Менон.

– Да, – ответил царь.

– На дочери Антипатра?

Линкестиец кивнул.

– Ты любишь ее?

– К чему эти расспросы? – сдвинул брови царь.

– Не подумай плохого, – примирительно поднял руки ладонями вперед Менон, – я лишь пытаюсь понять, имеет ли смысл мое предложение.

– Люблю? – Линкестиец отвернулся, – я слишком мало времени провел с ней, чтобы вспыхнули какие-то чувства. Все время подле Филиппа, потом Александра. Оба они постоянно в походах, а меня и братьев, не доверяя нам, цари держали рядом с собой. На коротком поводке...

Линкестиец помолчал. Менон терпеливо ждал, не встревая.

– Меня женили без меня, почтенный Менон. До свадьбы я видел невесту лишь мельком. Она – дочь Антипатра и этим все сказано. Какая уж тут любовь...

– Да, – покивал фессалиец, – немногие, облеченные властью свободны в своем выборе. Когда мы молоды, жен нам выбирают отцы. Но сейчас ты уже не мальчик, Александр и можешь принять решение сам. Я предлагаю тебе свою дочь, Фтию.

Линкестиец посмотрел на Менона.

– Она только что расцвела, – продолжал фессалиец, – ей пятнадцать. Тебе скоро тридцать – самый возраст для женитьбы. С предыдущим браком твой покойный батюшка явно поторопился.

"С предыдущим браком..."

Александр задумался. А ведь это мысль. Он действительно уже не глупый мальчишка с горячей кровью, способный на безумства ради любви. Сейчас его разум холоден. Чтобы обладать женскими прелестями, совсем не обязательно жениться. Филипп никогда не отказывал себе в удовольствии затащить на ложе понравившуюся ему девку, не обращая внимания на законную жену, которую ненавидел. Царевна Миртала, в замужестве Олимпиада, нужна была ему для союза с Эпиром. А позже, когда он женился на Клеопатре, племяннице Аттала, это было сделано лишь для того, чтобы обеспечить верность ее дяди. Впрочем, ходили разговоры, что царь действительно влюбился. А тут значит, Фтия... Он даже лица ее не видел. Интересно, какая она? Вдруг страшная? А, собственно, какая разница? Красавица Олимпиада оказалась безумной вакханкой, ведьмой, вот и гляди после этого на красоту. Родится сын, которого можно любить и воспитывать наследником, даже ненавидя его мать, как уже продемонстрировал Филипп. Дочь Антипатра так и не принесла сыну Аэропа детей, может фессалийка окажется плодовитее?

Союз с Фессалией, это хорошо. В свое время именно фессалийцы устроили вмешательство Филиппа во внутриэллинские дела, когда он, давно искавший повод для этого, принял самое деятельное участие в войне дельфийских амфиктионов[48] против святотатцев-фокидян. Правда в тот раз фессалийская лига была раздроблена, каждый ее член думал: "Кто достойнее? Этот худородный Калликрат из Маллеи? А почему не я?" Договориться между собой фессалийцы оказались неспособны, поэтому и считали, что лучше пусть объединителем станет чужеземец Филипп.

Менон же явно мечтал о славе Ясона Ферского, так же как он, Линкестиец, о филипповой. Ну что же, от Александра зависит, станут ли эти мечты явью. А у Филиппа есть чему поучиться, он умело разделял врагов и бил их поодиночке.

– Твои слова запали мне в душу, почтенный Менон. Я подумаю. Хорошо подумаю.

Фессалиец удовлетворенно кивнул. Конечно, кто же дает согласие сразу. Нужно устроить смотрины. Они поняли друг друга.

Менон уехал, Линкестиец тепло проводил его. Оба остались довольны переговорами и строили далеко идущие планы по использованию союзника в своих целях.

Через несколько дней в Пеллу явился Демосфен и вынудил Линкестийца идти на войну против своего шурина.

Пролетела весна, а союзники даже на час не приблизили день падения Амфиполя. Строительство насыпи продвигалось еле заметными шажками. Сначала возводилась бревенчатая основа, ее засыпали землей и поверх вновь укладывали бревна.

Кассандр не сразу занялся строительством собственных камнеметов, но, в конце концов, они и у него появились. Македоняне несколько раз сумели разрушить защитный палисад на насыпи ударами ядер, после чего прицельно расстреливали рабочих из луков. Немало афинских ядер улетело обратно. Вражеские машины македоняне уничтожили дерзкой ночной вылазкой, научив Харидема бдительности.

Восстанавливая палисад, союзники каждый раз несли большие потери. Однако, несмотря на все трудности, насыпь мало-помалу росла.

В первый летний день часовые на насыпи ощутили запах гари. Никто не мог понять, откуда он идет. Возле стены прямо из земли повалил дым. Союзники заметались, не понимая, что происходит и что следует предпринять, а через некоторое время часть насыпи обрушилась, выпустив наружу языки пламени. Провалившиеся сгорели заживо. Все труды опять пошли прахом.

На Харидема было страшно смотреть, Леосфен пребывал в задумчивости, а Линкестиец откровенно, не таясь, злорадствовал. Никто не понял, что произошло.

А дело было так. Раскусив планы союзников, Кассандр и его стратеги решили подвести под вражескую насыпь подкоп. Добравшись до бревен основания, македоняне не без труда вытащили часть из них, обустроив под землей небольшую комнату. От нее прокопали два тоннеля к поверхности, на которую пробились ночью. Отверстия до поры прикрыли дерном. Комнатку заполнили дровами и смолой, подожгли их, и с помощью всех кузнечных мехов, которые нашлись в городе, принялись нагнетать в подкоп воздух.

Союзники были настолько подавлены случившимся, что македоняне, совершенно обнаглев, опять сделали вылазку, в ходе которой захватили пристань и спалили два вражеских корабля.

Харидема хватил удар, его с трудом привели в чувство, но с тех пор он лишь бессвязно мычал, лежа пластом в своем шатре. Командование принял Леосфен. Положение союзников от этого, разумеется, легче не стало. Афины кипели, призывая привлечь Харидема, которого совсем недавно они едва ли не боготворили, к суду.

Вскоре у Леосфена появилась еще одна головная боль: под стены Амфиполя явилось войско одрисов во главе с царем Севтом.

Отец Севта, царь Котис, много лет положил на укрепление союза с Афинами, однако с годами стал подумывать о расширении границ своего царства. Трудность здесь заключалась в том, что все окрестные земли в той или иной степени управлялись Афинами, какие-то напрямую, а иные под прикрытием союзнических договоров.

Отношения Котиса с Афинами портились из года в год, несмотря на то, что он являлся зятем влиятельного полководца Ификрата и, в конце концов, царь решил разорвать их, напав на Херсонес Фракийский.

Афины не стали объявлять одрисам войны, вместо этого они устроили в вотчине Котиса восстание. Руку к этому делу приложил молодой командир наемников, эвбеец Харидем. Ификрат, считавшийся лучшим из афинских стратегов, в те годы незаслуженно пребывал в тени. Он оказался там из-за провала осады все того же Амфиполя, афинской колонии, порвавшей с метрополией. Зять Котиса, обиженный на сограждан, решил послужить тестю и подкупил Харидема. В результате тот, вместо раздувания пожара восстания, сам же его и затушил, после чего прибыл в Афины, как посол одрисов с предложением вечного мира с Фракией.

Граждане афинские очень удивились, но наживку проглотили, а Котис под это дело все же прибрал к рукам Херсонес Фракийский, да еще и заключил союз с только что взошедшим на престол Филиппом.

Этого афиняне уже не стерпели и подослали к Котису убийц. Севт, младший сын царя, в ту пору еще сосал мамкину грудь, и престол наследовал его старший брат Керсоблепт.

Афины убийством Котиса не удовлетворились. Они решили совершенно развалить царство одрисов и начали планомерно сеять там смуту. Против Керсоблепта выступили Амадок и Берисад, потомки династии, свергнутой Котисом. Поднял восстание казначей Керсоблепта. Его разгромил Харидем, который так и остался на службе у одрисов. Наемник стал первым полководцем Керсоблепта и царь даже выдал за него свою сестру.

Хитрый эвбеец довольно успешно воевал с обоими претендентами и стоявшим за их спинами городом Паллады. Тем не менее, силы были неравны, и вскоре царство одрисов распалось на три части.

Видя, что дела у одрисов совсем плохи, Харидем, не желающий тонуть вместе с ними, решил бросить Керсоблепта, наплевав на родство. Через подкупленных влиятельных граждан он внес в экклесию предложение назначить его стратегом наемников, упирая на то, что только он сможет вернуть Амфиполь Афинам. Предложение приняли. Так беспринципный Харидем, которому было все равно, кому служить, вторично сменил хозяина. Правда Амфиполь он взять так и не смог, поскольку в тот же год город захватил Филипп.