Океанский патруль. Книга 1 - Валентин Пикуль

И пока он излагал свою мысль, командующий Лапландской армией думал:

«Этот инструктор неглуп, надо держать его при себе…»

— Кинофильм? — спросил генерал. — А это еще зачем?

— Мне кажется, — продолжал развивать свои мысли фон Герделер, — и вы, экселенц, не будете оспаривать то, что в Берлине о нашей Лапланд-армии сложилось несколько превратное мнение, не столь уж и лестное для носителей эдельвейса. Они склонны в нашем «зитцкриге» усматривать, скорее, не стратегическую необходимость, а просто недостаток боевой активности, и… И Берлин этого не прощает!

— Мой друг, — Дитм почти любовно потрепал оберста по плечу, — вы словно читаете мои мысли!.. Действительно, чиновникам рейхсвера может показаться, что мы впали в зимнюю спячку. Их воображение не может охватить всех трудностей позиционной войны в таких жестоких полярных условиях. Я понял вас — надо бросить Берлину хорошую кость, пусть они обломают на ней зубы!..

— Смею вас заверить, экселенц, — сказал фон Герделер, — я сделаю так, что этой кости им хватит надолго.

Генерал отцепил от своего мундира значок «Полярной звезды» и прикрепил его на грудь оберста.

— Отныне, — произнес он торжественно, — вы мой рыцарь!..

«И на черта я ввязался в эту историю с кинопленкой? — раздумывал оберст, вылезая из генеральского блиндажа на свежий воздух. — У меня и так времени не хватает. С меня было бы вполне достаточно и оленей…»

Обер-лейтенант Штумпф только что проснулся и в одних шелковых подштанниках, присев на корточки, раздувал в печке погасший огонь, когда позвонил телефон. Вульцергубер спрашивал из соседнего батальона: получили ли они ром перед атакой?

— Ни рома, ни приказа о подготовке к атаке мы не получали, — ответил Штумпф. — Идите к черту, мы только что проснулись! Хувясте, хувясте!

Вошел Рикко Суттинен с полотенцем через плечо.

— Башка трещит, — сказал он, кривя тонкие губы. — Мы с тобою, Штумпф, вчера, кажется выпили лишнее?

— В нашей собачьей жизни, — ответил Штумпф, надевая штаны, подбитые мехом, — ничего лишнего быть не может. Я только тогда и не чувствую себя лишним, когда выпью… Сейчас звонил этот шалопай Вульцергубер и навонял одну новость: говорит, чтобы мы получали ром…

— Ром? — удивился Суттинен. — Зачем нам ром?

— Атака!

— Пусть он не дурит. Нам сейчас не до подвигов!..

Однако вскоре солдатам роздали ром, велели надеть маскировочные балахоны и приготовиться к атаке. На позиции прибыли два оператора с кинокамерой, и фон Герделер объяснил Рикко Суттинену:

— Нет причин волноваться. Никто вас не заставит штурмовать русский рубеж. Пусть ваши солдаты пробегут в сторону противника, пусть побольше кричат и стреляют. Остальное — уж дело наше!

— Простите, оберст, а батальон обер-лейтенанта Вульцергубера тоже будет играть в атаку? Или же мы, финны, кажемся вам более талантливыми актерами?

— Нет, — суховато ответил фон Герделер, — батальон Вульцергубера остается в резерве… Пускай операторы подползут ближе к русским, и можете давать сигнал к атаке!

Сигнал был дан, и солдаты, отчаянно ругаясь, двинулись вперед. Однако русские не могли понять чисто эстетических намерений фон Герделера — они вдруг открыли огонь, и оберст, оттолкнув от аппарата струсившего оператора, сам накрутил сто четырнадцать метров пленки. Это были настоящие боевые кадры, далекие от притворной игры, это было как раз то, что ему казалось нужным, и Рикко Суттинен сказал ему на прощание со злобой:

— Мы, кажется, неплохо разыграли этот спектакль. Теперь в моей труппе не хватает восьми актеров!..

Вскоре инструктор, войдя в пропагандистский раж, сильно увлекся. Он загонял операторов по фронту. «Экзотики, как можно больше экзотики! — требовал он. — В Берлине любят экзотику…» Был отснят вылет ночных бомбардировщиков с полярного аэродрома, хорошо получился переход через заснеженный перевал батареи горных орудий. Не был забыт и флот — в первую очередь, конечно, подводный. Выбор натуры остановился на прославленной субмарине Х-934, которой командовал одноглазый Ганс Швигер (второй глаз он потерял еще в Испании). У этого корветтен-капитана была излюбленная острота:

— Это очень удобно — иметь только один глаз: второй уже не надо зажмуривать, чтобы видеть в перископ, как тонут жертвы моих «Цаункёниг»…

Отснятую кинохронику назвали «В тундре цветут эдельвейсы» и отправили самолетом в Берлин. Скоро пришло известие, что Геринг остался весьма доволен показом работы своих летчиков в Арктике. Посмотрели эту картину и в Лондоне, тоже остались довольны, но в одном месте второй лорд Адмиралтейства вдруг воскликнул:

— Стоп! Вот немцы и попались… Это же ведь — Швигер, которого мы потеряли в Ла-Манше и пытались отыскать около Гибралтара. Американцы утверждали, что он бродит где-то возле Ньюфаундленда, а он, оказывается, уже на полярных коммуникациях…

И ночной эфир скоро завибрировал, отражаясь в чутких корабельных антеннах: «Внимание! К сведению всех конвоев, находящихся в море. Известная подлодка Х-934 держит позиции на караванных коммуникациях. Командир — Ганс Швигер. Торпеды — „Цаункёниг“. Усилить бдительность. Внимание, внимание!..»

Контр-адмирал Сайманов тоже посмотрел эту кинохронику под заманчивым названием «В тундре цветут эдельвейсы», которое придумал сам фон Герделер, и остался тоже очень доволен.

— Отцвели эдельвейсы, — сказал он. — Завяли уже…

Ленд-лиз

Сильно качало. Стол гулял по кубрику. Он надоел всем настолько, что его водворили на штормовое место — к потолку.

Самаров, обхватив, чтобы не упасть, теплую трубу вентилятора, сказал:

— Товарищи, позвольте считать наше партийное собрание открытым. Слово для доклада предоставляется Векшину. Прошу, Андрей Александрович…

Штурман, в одну ночь поседевший от засохшей в волосах морской соли, обвел собравшихся воспаленными глазами.

— Всем нам известно, — сказал он, — какая судьба постигла союзный караван, направлявшийся в наши порты с поставками по ленд-лизу… Командир эскорта, боясь немецких подлодок, повел караван более высокими полярными широтами. Команды транспортов оказались измотанными штормами и встречами с гренландскими айсбергами. Это была его первая ошибка. Затем командир эскорта почему-то решил, что если транспорты пойдут все вместе, то они будут скорее обнаружены противником. И он предложил капитанам пробираться поодиночке. Это была его вторая грубая ошибка. В результате беззащитные транспорты разбрелись в океане, как стадо без пастуха, и произошло то, чего и следовало ожидать: гитлеровские подлодки разгромили караван, торпедируя корабли на выбор…

Векшин облизнул потрескавшиеся губы и жадно посмотрел в иллюминатор, за стеклом которого колыхалась волна, — ему, видно, хотелось пить.

— Нам доверена задача, — продолжал он после паузы, — найти в океане один из поврежденных транспортов и оказать союзникам помощь…

Звонок всеобщего аврала прервал собрание. На горизонте показался «Гринвич». Патрульное судно, прибавив ход, быстро подходило к английскому транспорту. На палубе «Гринвича» стояли два паровоза. Один из них был сорван взрывом и застрял колесами в грузовом люке трюма. В левом борту транспорта зияла рваная пробоина. В ней виднелись изогнутые взрывом шпангоуты, похожие на высохшие ребра гигантского животного.

Едва только «Аскольд» поравнялся с кормою «Гринвича», как на палубу сразу же посыпались чемоданы, саквояжи и какие-то картонные ящики. Английские матросы лезли по трапам на патрульное судно, а некоторые просто прыгали на его ростры, весело крича обычную в таких случаях фразу:

— У короля много!.. У короля много!..

Разбирая на палубе буксирные тросы, Мацута задрал голову кверху, крикнул на мостик командиру:

— Ну, видите? Как крысы побежали… А что я вам говорил?

На корме транспорта стоял высокий худощавый офицер. Пеклеванный всмотрелся в него и тронул Рябинина за рукав:

— Прохор Николаевич, да ведь это капитан «Грейса» Тепрель Мюр!..

Мюр грозил кому-то кулаком и сбрасывал на «Аскольд» тяжелые связки книг. На палубе два кают-компанейских стюарда подхватывали их и кидали в коридор полуюта.

Весь проход был завален библиями. Маленькие, затянутые в бархат, и тяжелые, в медных переплетах, книги перелетали с борта на борт, шелестя пожелтевшими страницами. По ним бесцеремонно ступали матросские ноги, жирные, смазанные тавотом тросы волочились по ним…

Мацута взбежал на мостик, скалывая с поручней трапа большие ледяные сосульки.

— На борт принято сорок восемь человек! — крикнул он.

Рябинин спросил:

— Боцман, как у тебя с буксирами?

— Все в порядке, товарищ командир. «Аскольд» готов к буксировке транспорта.

— Добро!..

Рябинин осмотрелся. Англичане уже покинули свой корабль. Один только капитан еще продолжал перекидывать на «Аскольд» толстые связки библий.