Принцесса для сержанта - Андрей Уланов

– Скажите главное! – перебивает его Дарсолана. – Скажите об Амулете Силы.

– Да, я как раз и хотел… дело в том, что хоть стены темницы обладали сильнейшей подавляющей аурой, я все же сумел…

– Вальвик!

– Да-да, простите, королева. Мне удалось узнать, что Тьма готовит вторжение. Оно должно начаться очень скоро, буквально в ближайшие дни.

– Стоп! – говорю. – А как же главный контрольный признак светлых магов, «отлив» у темных Сил?

– О-о! – восклицает маг. – В этом-то и заключен один из главных сюрпризов Тьмы. Долгие годы Темный Владыка, умело таясь от ока своих врагов, наполнял Амулет Силы. И сейчас мощь этого артефакта столь велика, что армия вдвое больше его нынешней не будет испытывать нужды целый месяц, а то и два.

– Весело!

Маг нахмурился, озабоченно так глянул… правильно, в общем-то, – на самом деле веселого в его словах мало, вернее и вовсе нет.

– Позвольте, – садится рядом на кровать. – Я, конечно, давно не имел возможности практиковать…

Покрутил у меня перед лицом ладонью, и… голова прошла! Да что там голова – зубы на месте!

– Вот это да!

– Лежите-лежите, – поспешно говорит Вальвик. – Я еще не закончил… далеко не закончил. Ваши ребра…

– К лешему ребра! Ноги подлатайте, чтобы идти мог – и ходу отсюда. Нам же, – говорю, – выходит, сейчас втройне нужно поскорее до своих добраться!

– Лежите спокойно, – повторяет маг. – Обратный путь будет для вас намного легче. Теперь, когда Гроздек мертв, я могу открыть портал в любой момент.

– В смысле? – осторожно так переспрашиваю. – Прямо за линию фронта?

– На земли Света, – кивает маг. – Разумеется, не стоит ожидать, что точность при столь дальнем соединении будет меньше, чем треть дистанции переброски… но ведь для нас, как я понимаю, важней всего сейчас просто покинуть пределы Темных Земель!

– Для вас. Но не для меня!

Я сел. Отмахнулся от мага и посмотрел на Дару. Пристально.

– Так. Это что еще за выкрутасы?

– Не выкрутасы, – отрицательно качает головой Дарсолана. – Гроздек был одним из ближайших слуг Темного Владыки. В одной из комнат замка стоит портал, ведущий в Цитадель Мрака. Наш… мой единственный шанс – уничтожить Владыку Кахора сейчас!

– Твой?!

– Мой! Сергей… прости меня, но в этом бою ты будешь хуже, чем бесполезен. А я – королева Ак-Менола и если…

И в этот момент меня взорвало. Словно чеку кто выдернул.

– Дура ты! – ору. – Как есть дура! Думаешь, корону нацепила, так ума добавилось? Девчонка… ох, ремнем бы тебя!

– Сергей, – горячечно шепчет Дара. – Ты не понимаешь. Амулет Силы замкнут на Черного Владыку. Если мне удастся сразить его, спадут оковы Тьмы над всем Ак-Менолом. Без поддержки магов орки не устоят под натиском Света. Мое королевство может вновь обрести свободу, Сергей, вот что это значит!

– Да все я понимаю! Кроме одного! На что ты рассчитываешь?!

– На себя. Я смогу победить.

– Ну, знаешь… я сейчас тоже кое-что смогу! Вскочил с кровати… и замер в нелепом растопыре, словно муха в паутине.

Дара ко мне вплотную подошла… так что в каждой слезинке на ее щеках физиономия вытянулась.

– Прости, Сергей! – тихо-тихо шепчет она. – Но я решила. Прости… и постарайся понять.

Рот она мне своей магией тоже заклеила. Так что все, чего я сумел, – это глазами повращать, в смысле, посигналить: ду-ра, ду-ра… Да-ра ду-ра…

Дара развернулась и выбежала из комнаты.

А я на пол упал.

Поднялся… на мага злобно глянул.

– А ты…

– Если б я не был уверен, – разводит руками Вальвик, – что ее величество сильнее меня минимум втрое…

– Хоть бы попытался…

Я сел обратно на кровать. Уперся ладонями в виски. И сидел так час или больше. Пока маг не подошел и боязливо так за плечо не тронул.

– Ты хоть сможешь узнать? – спрашиваю, не глядя на него. – Когда… удалось ей или нет? Ну или хотя бы – жива ли она?

– Уже знаю, – тоскливо говорит Вальвик. – Она жива.

– Так, – говорю. – Думаем еще раз.

– Сергей, мы пытаемся думать уже пятый час подряд.

– Да хоть десятый! – рычу. – Сколько потребуется, столько и будет! Но без Дарсоланы я назад не вернусь!

– Понимаю твои чувства, однако риск возрастает с каждой минутой.

– Так думай лучше! Мозги прочисть!

Маг обиженно так на меня смотрит…

– Ладно, – говорю. – Прости. Нервы ни к черту. Ну-ка, давай на подробностях остановимся. Этот Амулет Силы… почему его наши до сих пор засечь не могут?

– Потому, – устало-заученно, словно сонный отличник, отвечает маг, – что сейчас он находится в ином мире, хоть и принадлежит нашему.

– Ага. Уже интересно. И в котором же именно мире эта штука находится?

– В мире мертвых.

– З-замечательно. Ну и как туда попасть? Волшебник покосился на меня… странно.

– Живым – никак! Только самые могучие некроманты могут открывать ход в него, но и они в силах отправить или получить по нему лишь предметы. Или своих слуг, которые также суть не более чем предметы, куклы без проблесков собственного «я».

И что-то в этих его словах мне ухо царапнуло. А может, и нет. Может, это у меня самого в голове ролики с шариками в кои-то веки правильно позацеплялись.

– Живым, значит, никак, – вкрадчиво так повторяю. – А мертвым?

Вальвик замолчал.

– Есть древняя легенда, – медленно, нехотя говорит он полминуты спустя. – О эльфе Сарриге аг Онко. Сарриг был великий воин, сильный маг, и, когда Красный Некрос похитил святыню рода аг Онко, Даритель Жизни, и спрятал его в мире мертвых, эльф нашел путь… тропу… он принес себя в жертву и получил право… вернуться. Он прошел по склонам Вечной Горы, и колчан его не пустел, а меч не тупился… и те, кто шел за ним, не ведали усталости и страха. В легенде сказано…

– Легенды, – говорю, – я как-нибудь в другой раз послушаю. Сейчас у меня вопрос по делу: ты технологию процесса воспроизвести сможешь?

Маг опять замолчал.

– Да.

– Значит, – говорю, – этот вопрос решен. В нашу пользу.

Вальвик снова на меня глянул искоса… вздохнул.

– Конечно, – говорит печально так, грустно-сочувственно. – Откуда вам, столь юным, знать подлинную цену жизни. Молодости свойственно верить в свое бессмертие.

И вот тут я злиться начал. Взял этого… мага за горло, приподнял и двинул слегка об стенку.

– Вот что, – говорю, – дядя. Ты мне…

Странно – вроде бы это я его за шею хватаю, а у самого глотку перехватывает, словно неделю воды даже на картинке не видел.

– Ты мне, – выдавливаю наконец, – хорош о цене жизни и смерти трепаться. Тебе сколько лет? Двести? Триста? Три века ты от старухи с косой как заяц бегал – а теперь мне уши будешь ершиком чистить?! Знаешь, – рычу, – сколько раз нам говорили: «любой ценой»? А знаешь, что это за цена такая – любая? Знаешь, что такое – сидеть в окопе, на который немецкий танк ползет, а у тебя даже бутылки «Кто смелый» под рукой нет? Я три года умирал, дядя! Три года! В каждом бою… с каждым, кто рядом со мной падал… кто на соседней койке в госпитале… кто в поиск уходил, чтобы не вернуться… а потом…

Тут мне горло снова перехватило. Я ворот гимнастерки рванул…

– А потом… потом меня убили, дядя. Я погиб, ясно тебе, пень бородатый, и все, что от меня осталось, – воронка да сверток где-то в жестяном ящике, громко именуемом «штабной сейф»! Меня убили… просто… уж не знаю кто, ваши боги или наши черти, решили дать мне еще один шанс… в вашем мире. Самое же главное, – уже спокойнее добавляю, – дядя… жизнь сама по себе, – это не так уж и важно. Важной она становится только тогда, когда ты ее цену узнаешь. А узнаешь ты ее в тот момент, когда… когда решишь, за что ты ее отдавать будешь. И пока не решил – она у тебя бесценная. В смысле – никому и даром не нужная, только воздух зря коптить. Я в вашем мире не так уж долго был, – говорю. – Но… встретились мне тут две замечательные девчонки – и за каждую из них жизни совсем-совсем не жалко!

Уж не знаю, чего именно волшебник из этой речи понял, но что прочувствовал – факт. Взгляд у него стал… ну, словно бы я уже покойником был.

Я его даже отпустил. Надо, думаю, подождать, пока в глазах хоть какая-то осмысленность проявится.

И дождался.

– Любовь, – изрекает этот сморчок с апломбом Архимеда из ванной, – это и в самом деле великая сила. Я слишком недолго был рядом с ее величеством, но… помнится, в дни моей юности была в ходу поговорка, гласившая, что нет счастья больше, чем умереть за королеву.

Я даже трясти его по новой не стал.

– Дурак ты, – говорю, – дядя. И поговорки у тебя такие же, дурацкие!

Ну при чем здесь, спрашивается, любовь? Тут сложнее все – и одновременно куда проще!

Любовь-морковь… это все лирические подробности, мало кому интересные. Есть дело, Задание, которое выполнить надо. Той самой «любой ценой». И раз уж мне оно досталось, то и пойду я до конца.

За королеву… тоже мне… а семь минут не хотите?!

Ровно столько мне в тот раз капитан назначил. Пять, сказал, мало, за пять не успеем толком оторваться, а вот семь – в самый раз будет.