Ангелы - Марианн Кейс

– Нарушение пищеварения? – предложил Гарв. – Газы?

– Нет, – в изумлении ответила я. – Я думаю, это может быть… восторг.

И Гарв снова заплакал.

Можете назвать это гормональными перестройками или природными инстинктами, как вам больше нравится, но, к моему величайшему удивлению, я вдруг очень захотела этого ребенка. В семь недель мы пошли делать первый раз УЗИ, и моя любовь прорвалась, как плотина. На неровной серой поверхности было видно маленькую капельку, которая была темнее всех остальных капелек. Это был наш малыш. Маленький человечек, новый и уникальный. Наше создание. И это я его вынашивала.

– Это чудо, – прошептала я, пока Гарв изучал Капельку.

– Загадка новой жизни, – торжественно согласился он.

Настроение у нас скакнуло резко вверх, захотелось отпраздновать. И мы не пошли на работу, а отправились пообедать в ресторан, где я раньше бывала с клиентами, отчего не могла насладиться трапезой как следует. В этот раз мне даже удалось съесть куриную грудку, и не сблевать. Потом мы гуляли по городу. Он уговорил меня позволить ему купить сумочку от JP Tod (ту самую, которую клянчила Элен). Она была такой дорогой, что я сама никогда бы ее не купила, даже учитывая наличие счета на покупку «милых дамских штучек».

– В последний раз мы тратим деньги на такую вещь, – кокетливо объявил Гарв.

Тогда я купила ему диск с записью саксофониста, о котором я ровным счетом ничего не знала, но которого любил Гарв.

– В последний раз ты сможешь послушать музыку, – не менее озорно заявила я.

Это был один из самых лучших дней в моей жизни.

Тогда-то мы и решили отдать Попрыгунью и Побегайчика Дермоту. Он к ним очень привязался. Хотя нам было жалко с ними расставаться, но мы решили, что их придется отдать, когда родится малыш. Мы слышали достаточно ужасов о ревнивых питомцах, которые нападали на младенцев. Хотя наши крольчата не проявляли признаков злости, но мы понимали, что рисковать нельзя. Со слезами на глазах мы отдали их Дермоту и пообещали часто навещать.

Примерно тогда же изменилось и еще кое-что. Я никогда не была в восторге от собственного тела. Ну, я не ненавидела его настолько, чтобы сесть на голодную диету или отрезать лишний кусок, но праздновать было нечего. Однако беременность принесла кардинальные изменения. Я чувствовала себя зрелой, прекрасной, могущественной, и, как ни смешно это звучит, полезной. До этого я воспринимала свою матку как кольцо для ключей внутри дамской сумочки. Ни пользы, ни красоты, но оно входит в комплект, так что приходится брать.

Другим сопутствующим результатом беременности было ощущение нормальности. Я так долго чувствовала себя чуть ли не моральным уродом из-за отсутствия материнского инстинкта. И вот в первый раз за длительный срок я двигалась синхронно с остальным миром.

Предполагается, что до двенадцатой недели нужно держаться, и лишь потом можно рассказать другим. Обычно я – могила. Но только не в этом случае. Так что на восьмой неделе мы сообщили ошеломительную новость нашим семьям, которые были рады (ну, большинство родственников, по крайней мере).

– А я-то думала, что ты – яффа, – холодно сообщила Элен Гарву.

– А что такое яффа?

– Апельсин, у которого нет семян.

Он все еще не понимал. Так что Элен развила тему.

– Я думала, ты стреляешь холостыми патронами. – А потом добавила: – Когда я вообще могла вынести размышления по этому поводу.

Потом я позвонила Эмили. Одной из тех, кто знал, насколько я не хочу беременеть, поскольку она была того же склада. Эмили относилась к тем людям, которые на вопрос «Любите ли вы детей?» отвечают: «Люблю! Но на расстоянии!». Я сообщила ей новость. Она спросила:

– Ты счастлива?

И тут я поняла, что говорю:

– Никогда не была так счастлива. Ну я и дура, что так долго ждала.

Молчание. Затем всхлип.

– Ты плачешь? – с подозрением спросила я.

– Я так за тебя рада, – сквозь слезы сказала Эмили. – Это отличная новость.

Как-то в субботу во время обычного визита в туалет я увидела это. Вовсе не капельки крови, как рассказывают. А кровавые полосы. Везде.

– Гарв, – позвала я на удивление нормальным голосом. – Гарв! Думаю, нам лучше поехать в больницу.

Когда мы выскочили к машине, я решила, что поведу сама. И настаивала, наверное, мне хотелось контролировать ситуацию. Гарв, который редко выходит из себя, прямо на улице завопил:

– Черт подери, я сам поведу!

Я помню все детали этой поездки. Сверхотчетливо. Все было таким резким и ясным. Ехать нужно было на другой конец города. Люди отправились за покупками, так что по переполненным улицам едва можно было пробраться. Чем больше было людей, тем явственнее ощущала я собственное одиночество в этом мире.

Мы припарковались около отделения «Скорой помощи». Я до сих пор могу рассказать, как выглядела женщина в приемном покое. Она пообещала, что меня осмотрят как можно скорее. Мы с Гарвом сели в оранжевые пластиковые кресла, привинченные к полу, и стали ждать. Молча.

Когда ко мне подошла сестра, Гарв пообещал:

– Все будет хорошо. Но все было плохо.

Это был девятинедельный плод, но ощущение было, словно кто-то умер. Еще было слишком рано для определения пола, но от этого мне было только хуже.

Вместе переживать потерю сложнее. Я могла справиться с собственной болью, но со страданиями Гарва – нет. И мне нужно было кое-что сказать ему, пока муки совести не доконали меня.

– Это все из-за меня. Потому, что я не хотела малыша. И мальчик или девочка, догадались, что их не хотят.

– Но ты же хотела этого ребенка.

– Но не с самого начала.

Ему было нечего возразить. Он знал, что это правда.

26

В воскресенье вечером зашла Лара.

– Что, вы с Надей никуда не пошли? – поинтересовалась Эмили.

– Ну, она отбелила себе анальное отверстие, и теперь не может сидеть.

– Что? – залопотала я. – Анальное отверстие? Отбелила?

– Это новинка в области пластической хирургии, – объяснила Лара. – Многие девушки прибегают к этой процедуре. Чтобы попа смотрелась лучше.

– Это как зубы отбелить, – встряла Эмили. – Только вместо зубов – попа.

– И вы такое делаете?!

– Мы – нет!

– Но кто увидит… когда… – Я запнулась. Лучше мне не знать.

– А я сделала себе подарок. – Лара протянула нам коробку. – Это суперсовременный мобильный. У него такой умный дисплей, что можно практически узнать все, о чем он думает. Вы только послушайте, сколько тут функций!

Когда Лара перечисляла все, что может «умный дисплей», она напомнила мне Гарва. Мальчики и их игрушки. Интересно, есть ли связь между любовью к железкам и влечением к девушкам.