Ангелы - Марианн Кейс

В любом случае я ни на секунду не сомневалась, что Лара на меня бросаться не собирается. Думаю, мне просто было интересно, что я отвечу, если она скажет, что у меня красивая грудь.

Я оделась меньше, чем за девять минут.

– Я под впечатлением, – воскликнула Лара. Мы снова уселись в ее серебристый пикап и вновь понеслись по Беверли-Хиллз. Разумеется, я чувствовала себя уже как рыба в воде. По пути Лара расспросила меня о вечеринке у Камерона Майерса. Я рассказала ей про его апартаменты, про вид с крыши, про камин. Но вопроса о том, что было между нами с Троем, не последовало. И я не совсем понимала, как завести разговор на эту тему.

Мадам Аннушка оказалась холодноватой бледной русской. Она была шокирована тем, как ужасно выщипаны мои брови.

– Плёхо, – сказала она. – Ошень плёхо.

Было настолько «плёхо», что ей пришлось сесть на минутку, чтобы издать глубокий прочувствованный вздох. Затем она поднялась и решилась бросить вызов моим ужасным бровям.

– Мы сделаем фсё возможное, – сказала она, заливая мне на веко горячий воск.

Ее акцент мне кого-то напомнил, вызвал приступ ностальгии. Я вспомнила, кого именно – Валю и Владимира. Гарва и его списки покупок. Словно я открыла дверь в промозглую комнату в своей душе. Затем, к счастью, Аннушка, рванула полоску воска, и острая боль затмила все воспоминания.

Процесс был ужасно неприятным. Когда мадам Аннушка дергала, то казалось, что меня атакует тысяча малюсеньких стрел. Глаза слезились. И очень хотелось чихать. И все время она отдавала мне приказания с Валиным акцентом.

– Пинцет, – пробасила она, как хирург в «Скорой помощи». – Еще фоск.

Я подавила в себе порыв и не спросила, есть ли у нее «мнёго-мнёго любофник». Но я бы и так сказала, что есть, потому что выглядела она отлично.

Через какое-то время (которое показалось мне бесконечностью) ужасное вырывание волосков продолжилось над вторым глазом. Пожалуй, было даже больнее, чем над первым. Я молилась, чтобы все скорее кончилось.

Наконец все стихло. Воцарилась тишина, какая бывает, когда отстреляло последнее зернышко попкорна в кастрюле. Я открыла глаза и попыталась подняться на ноги. Но меня тут же остановил настойчивый Аннушкин вопль:

– Нет!

Я послушно легла обратно и закрыла глаза. Ничего не происходило. Я осторожно приоткрыла глаз и увидела, что Аннушка сосредоточенно изучает меня.

– Самое трудное – понять, все или не все, – сказала Лара с восхищением. – Все знаменитые актеры так говорят.

В течение следующих десяти минут из правой брови вырвали одну волосинку, из левой – ни одной, и только тогда Аннушка сочла нужным объявить:

– Готово!

Я села и посмотрела на себя в зеркало. Нос красный. Глаза слезятся. Словно я ревела неделю подряд. Я напомнила себе кого-то. Кого? А, меня. В прошлом феврале. Но брови выглядели отлично, спору нет.

– Лучше, чем подтяжка лица, – сказала Аннушка.

Где я уже это слышала? И опять-таки почти так же дорого.

Когда мы сели обратно в Ларин джип, ситуация изменилась. Лара внезапно почувствовала себя не в своей тарелке, и это ощущение заполнило небольшое пространство салона.

– Мне нужно кое-что тебе сказать, – сказала Лара и взяла меня за руку.

Я с тревогой посмотрела в ее голубые глаза. Господи, началось! Ухаживания со стороны лесбиянки! Тотчас мои чувства обострились. Я заметила, что от Лары пахнет клубникой и что у нее такие длиннющие ноги, что сиденье машины отодвинуто назад, насколько возможно… Она поднесла мою ладонь к лицу. Собирается поцеловать? А потом в губы?

– Мне ужасно неудобно тебе это говорить, – вздохнула она. – Но у тебя ужасные ногти. Тебе надо сделать маникюр.

Сначала я даже не поняла, что она отпустила мою руку. Никаких ухаживаний. Просто еще одна задача Лариной миссии по приведению меня в божеский вид. Чтобы соответствовать лос-анджелесским стандартам.

– Ты когда-нибудь делала маникюр?

– Разумеется.

Когда выходила замуж. И потом еще один раз.

– Но довольно давно, да? Ладно. В Санта-Монике, на углу Аризоны и Третьей, есть отличное местечко. «Рай для ногтей». Там работают девчонки из Тайваня. Просто супер! Скажи, что это я тебя прислала.

Я ждала, когда она схватит карманный компьютер и запишет меня на маникюр, но этого не произошло.

– Ты не… – Я постаралась сказать это нормальным тоном. – Не запишешь меня?

– Не надо. На маникюр не надо. Это же цивилизованная страна! Эй, ты не сердишься на меня?

– Нет.

– Ну и ну! Что сейчас будем делать? Выпьем? Или поужинаем? Или..

Мы еще не успели принять решение, как зазвонил мобильный.

– Да, – Ларины глаза скользнули по мне. – Она со мной.

Это Трой! Отыскал меня! Жаждет заняться со мной сексом.

Но это был не он, а Джастин. Эмили позвонила ему и велела развлечь меня сегодня вечером.

– Можно я тоже поеду с вами?

– Сегодня без Нади?

– Без.

Она почему-то погрустнела. Повернула ключ в замке зажигания, и мы поехали к дому Джастина. Небольшая гасиенда с красной крышей, множеством арок в испанском стиле и коваными ставнями на окнах. На Джастине была бело-зеленая гавайская рубашка, которую я раньше не видела. Должно быть, у него таких рубашек тысячи.

– Привет, как ты? – спросила я.

– Страдаю, – ответил он еще более визгливым голосом, чем прежде.

– Что такое, дорогой? – обеспокоенно спросила Лара.

– Мою роль отдали другому парню. Посмотри на него! – Он стукнул по газете тыльной стороной ладони, а потом показал нам маленькую фотку «другого парня». Это было опрометчиво. Тот был похож на Джастина, как брат. Только слегка полнее и посимпатичнее, а лицо проще и открытее.

– Все, что я умею делать, – быть толстым и позволять себя убивать, – сказал раздавленный горем Джастин. – Если я не смогу этого, то останусь без работы. Я – полный неудачник.

Мы с Ларой энергично принялись утешать его. Напомнили, что он прекрасно массирует ступни и вкусно готовит (по словам Лары). Наконец он оживился.

– Простите, девочки. Так что мы будем делать? Можно сходить в кино.

– Это мне подходит.

Поход в кино – это возможность под покровом темноты сожрать кучу всяких сладостей.

– Как насчет «Летающих свиней»? – предложила Лара.

– Не, прошлый фильм этого режиссера мне совершенно не понравился, – поморщился Джастин.

– Какой именно? «Самоанализ»?

– Нет, «Свежий блюз».

– Что, и это он снял?

Пока они обсуждали родословную разных фильмов, идущих сейчас на экранах Лос-Анджелеса, я отключилась. Это единственный минус общения с людьми из мира кино – они слишком много знают. Включилась я, лишь когда они наконец обозначили фильм, на который мы пойдем. «На семь футов вниз».