Призраки Черного леса - Евгений Васильевич Шалашов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вначале мне показалось, что это птица, но, подойдя ближе, увидел, что кот притащил здоровущую серую крысу! Нет, я слышал, что бывают огромные крысы, но всегда относил это за счет буйного воображения или преувеличения.
Зарко поднял кошачью добычу за хвост, присвистнул:
— Фунта на три потянет!
Представив, каково тащить в зубах треть собственного веса, я поразился упорству Шоршика. А зачем он ее притащил? Показывал трудолюбие?
Я вспомнил историю, происшедшую в моем далеком детстве: однажды наша семья праздновала день рождения дядюшки Николя, которого обожали и дети, и взрослые. К старику выстроилась очередь, чтобы вручить подарки. Луиска, любимый кот дядюшки, долго присматривался к вазам из горного хрусталя, дорогому оружию, золотым украшениям и прочим, с его точки зрения, странным вещам, неодобрительно мотал хвостом. В конце концов кот куда-то убежал, а вернувшись, торжественно положил к ногам старика свежую мышь!
Улыбнувшись воспоминаниям детства, я перевел взгляд на обеспокоенного цыгана:
— О чем задумался? Думаешь, много таких в лесу?
— Крысюки по одному не ходят, — глубокомысленно изрек Зарко, раскручивая за хвост монстра и зашвыривая подальше. Обтерев руки о штаны, предположил: — Наверное, эти твари рыцаря и обглодали.
Я промолчал. Зачем проговаривать вслух очевидное? С крысами связываться не хотелось, но что теперь делать. Зато разрешилась моя загадка — почему останки рыцаря не были растащены по всему лесу.
Мы сегодня не стали обсуждать будущий поход, а легли спать. Нужно выспаться, завтра все и обсудим, на свежую голову.
Сегодняшней ночью плащ, брошенный на землю, казался твердым, а седло, подложенное под голову вместо подушки, — жестким. Захотелось вернуться, забраться в собственную постель, чтобы под боком уютно сопела Кэйт. Странное чувство. За двадцать с лишним лет странствий и войн легко расставался с мягкими постелями и прекрасными женщинами, меняя их на подстилку из елового лапника. Старею. Ну что же делать. Вечно молодым оставаться нельзя, да и не нужно. Меня мой возраст устраивает, молодую жену (ладно, пока еще невесту!) — тоже. Мне бы положено иметь дочку такого же возраста, что и Кэйт, искать ей хорошего жениха, а то и присматривать за внуками. Всю жизнь твердил, что муж и жена должны быть одного возраста, а что же теперь? А теперь стоит прикусить язычок и помалкивать. На сколько лет меня хватит, как мужчины, не знаю, но чего наперед загадывать?
Мысли неслись вскачь, прежде чем выстроиться в стройную систему. Думал, чем же я стану заниматься, вернувшись домой? Жить, как положено хозяину поместья, я не смогу, а читать книги и собирать оружие — этого мало. Что бы сказал мой университетский приятель и собутыльник Енот по этому поводу? Никакой умной фразы вспомнить не смог, зато пришла идея — куда можно потратить часть денег, а заодно и найти применение самому себе. А не основать ли мне университет, где будут преподавать семь свободных искусств?
Начал вспоминать эти самые искусства. Чему там учили? Кажется, на младшем факультете, как там его? — facultas artium, нас пичкали грамматикой, риторикой и логикой. По завершении тривиума я даже защищал магистерскую диссертацию. О чем она — я не помнил, зато прекрасно помнил, как после защиты мы вместе с пьяными профессорами гоняли университетских стражников, а наутро чудовищно болела голова.
Чему учили на старшем факультете, не помнил совсем. Даже не помню, на кого я учился — не то на доктора богословия, не то на доктора медицины. Всю учебу поглотил пьяный угар, загулы по женщинам, дуэли. Скорее всего, подался бы в вечные студенты — ваганты, кочевал бы из Лютеции в Верону, из Загреба в Ладогу и в конце концов замерз под забором или погиб в пьяной драке, если бы мои родственники не отправили меня в лагерь наемников на перевоспитание.
Впрочем, чему и как учат в университетах — это не существенно. Нанять толковых преподавателей — они их чему-нибудь да научат. Еще понадобится здание с учебными аудиториями, спальные корпуса с дортуарами для студиозо. Были бы деньги, а деньги у меня есть. Стану отцом-основателем, а куратором университета назначу благородную баронессу Выксберг. Кэйт — девушка умная, философские книги читает. Думаю, ей понравится роль патронессы будущих бакалавров и докторов. Вдруг да вылупится из ученого гнезда новый Спидекур! И опять-таки — барышня она рассудительная, не расточительная и талеры зря не потратит.
Я уже домечтался до мраморного бюста основателю университета, установленного перед главным корпусом, или хотя бы до медной мемориальной доски на фасаде, как понял, что на поляне опять появились непрошеные гости. И даже заранее знал, кто они. Или все-таки — что?
Мне бы закрыть глаза да прикинуться спящим, может, и пронесло бы. Но любопытство пересилило здравый смысл, и я уставился на обоз.
Все было как в прошлый раз — призрачные кони тянули призрачные фургоны, а переливающиеся в свете луны слуги разжигали холодные костры. Были и новые действующие лица — среди охранников в старинных чешуйчатых доспехах появились фигуры в кирасах, коих я насчитал ровно шесть…
Хозяин обоза опять за что-то распекал своих слуг. Закончив, обвел взглядом поляну и неожиданно остановил свой взор на мне.
Теперь он уже не казался призраком. Совершенно живой, из плоти и крови. Взгляд глубокий и пронизывающий, перед которым все мое умение, полученное в годы учения и службы, казалось не более чем потугами маленького пажа, попытавшегося сразиться на дуэли с опытным бретером.
Я смотрел в глаза человека, забыв, что он умер задолго до моего рождения. Смотрел, как смотрят на разверзнутую под ногами бездну. Стоя на краю обрыва, испытываешь одновременно и страх, и дикий восторг. Хочется взять и прыгнуть…
Вглядываясь в чужие глаза, я понял, что мне ничего не нужно. Мне не нужна ни слава, ни деньги. Мне не нужен ни дом, ни любимая женщина. Все, что мне на самом-то деле нужно, — это стать одним из стражников каравана. Стать одним из них — что может быть прекраснее? Они шли всю свою жизнь, идут и теперь, после смерти! Это лучшие