Собрание сочинений в четырёх томах. Том 4. - Альберт Лиханов

Теперь уже Аркадий Андреевич.

С годами, со временем его жизнь не облегчилась, не упростилась. После института Аркадий Андреевич пошел работать в школу, был учителем, потом с невероятным трудом поступил в аспирантуру, прошел аспирантские годы в тягостной, изнуряющей работе, но времени ему не хватило, и диссертацию он защищал год спустя после аспирантуры.

Проклятая эта диссертация вывернула его наизнанку, подарила язву желудка, колит, и неизвестно еще чего там было больше — скудной аспирантской еды или истрепанных нервов.

Он выполз из-под диссертации, как из-под тяжелого танка, раздавленный, опустошенный, но с яростной верой: теперь и я не хуже других.

Что ж, во многом это была правда. Диссертация давала прибыток, причем пожизненный. Любимая и ненавистная, необходимая и бессмысленная, дорогая и отвратительная, диссертация поила, диссертация кормила. И все ничего, если бы Аркадий Андреевич жил сам по себе, один-одинешенек. Но несчастливый математик женился, как все обычные люди. Женился на девушке по имени Светлана.

Они встретились и полюбили друг друга, когда Аркадий был аспирантом, а Светлана лишь только студенткой.

Личная жизнь Аркадия Андреевича походила на его математику. Эта личная жизнь оказалась выверенной и рассчитанной, точно задача.

Но здесь важная роль принадлежит Светлане. Окажись Светлана другим человеком, вся жизнь Аркадия могла бы повернуться по-другому, вся его расчетливость и точность рухнули бы под нелогичной, но уверенной поступью настоящей любви. Однако характер у Светланы оказался непротивленческий. Ее сверстницы выбирали себе в мужья однокурсников, а она замахнулась на аспиранта. И это требовало определенных взаимных обязательств.

Во-первых, Аркадий был старше. И ей, на правах младшей, следовало во многом уступать. Во-вторых, он был безумно, ужасно работоспособен. А это создает определенный ореол — ореол уважительности. Ореол, может быть, даже незаурядности. Ведь Светлане неизвестно, какими кличками одаряли Аркадия его однокурсники. Четырехлетняя разность возрастов в студенческую пору — дистанция громадная.

К тому же Светлана избрала своей специальностью географию.

Откровенно говоря, в эпоху, когда главные географические открытия уже позади и географов в университете готовят с одной исключительно целью — стоять с указкой возле карты или глобуса в школьном классе, профессия географа как бы утрачивает свой смысл. Печальна участь географа, у которого отняли даже саму мысль о возможности если и не открытий, то хотя бы несложных путешествий. Во что он превратился? Говоря грубо, неприукрашенно, в ходячую энциклопедию — это как максимум. Знает, где какая страна и какой в ней народ живет, расскажет без запинки про полезные ископаемые, экономику, политическое устройство. Ну, да стоит ли ради того учиться пять лет?

Нет, как ни крути, не такая уж это профессия, чтобы посвящать ей жизнь. Протяни руку к книжке, распахни страницу, нужную тебе, и ты ничуть не хуже, чем самый квалифицированный географ, узнаешь, где и какой народ, где и какая гора, где и какое море и сколько в нем островов.

Впрочем, меньше всего тут стоит спорить о профессии. Хочу только заметить, что, как и всякая другая профессия, она наложила отпечаток на Светлану. Так что, выбирая Аркадия Андреевича в мужья, Светлана приняла априори некую житейскую данность: Аркадий без пяти минут кандидат, она — простая географичка, вот и все. Ущербность ее увядающей, как ей казалось, профессии сказалась на их отношениях: Светлана приговорила себя к подчиненности.

Живая, бойкая, любящая, она как бы умышленно выбрала в жизни забор, который укроет ее от нелегких невзгод. Забором этим был человек — Аркадий Андреевич.

Что и говорить, хотя она географичка, в ее суждениях тоже был некий математический расчет. Муж — первая скрипка, жена — за ним, глядишь, получится дуэт на всю жизнь.

Любовь Светланы и Аркадия поначалу напоминала изнуряющие, терпеливые и отнюдь не похожие на любовь отношения.

Они познакомились, когда Аркадий поступил в аспирантуру, отработав три года в школе. Светлана училась на первом курсе. И у них как-то сразу все решилось: объяснились, пришли к твердому убеждению — это любовь, приговорили себя друг к другу.

Студенческая вольница кружила вокруг буйной радостью, влюблялась, женилась, разводилась, а Светлана и Аркадий терпеливо ждали друг друга. Сперва Светлана — пока Аркадий окончит аспирантуру. Потом снова Светлана — пока Аркадий, окончив аспирантуру, допишет свою долгожданную диссертацию. Однако, когда он защитился и по неписаному обычаю отметил ресторанным банкетом свою вершину, свою удачу, они не пошли в загс и не стали мужем и женой. Теперь Светлану ждал Аркадий.

— Мы не имеем права, понимаешь? — говорил он. — Ты должна закончить университет. Брак, — терпеливо и нудно повторял он, — это не только радость и не только счастье. Это еще и обязанности.

— Мои обязанности, — возражала Светлана, — все перед тобой. Пользуйся ими.

Он снисходительно улыбался.

— Не могу, точнее — не хочу. Я сознательно строю свою семью.

Светлана подчинялась. Аркадий говорил негромко, а оттого убедительно. Ведь он был уже кандидат физико-математических наук. Она пока просто студентка. И, думая о будущем, Светлана одергивала себя, впереди ей виделась уже сегодня установленная взаимосвязь: он навсегда кандидат, она — навсегда же — человек, зависимый от него. Ему принадлежало первое и решающее слово. А главное, Светлана не хотела этого решающего слова себе, она предоставляла его Аркадию, она думала о нем, как о стенке, за которой удобно быть.

Ее печалило, в сущности, только одно: какой он педант! Что и говорить, Аркадий не был педантом от рождения, по наследственности. Он стал им в силу избранного пути, он стал им потому, что был очень трудолюбив, он стал им потому, что был менее способным, чем другие его товарищи. Добрая черта — упорство — родила свойство тяжелое: педантизм. Как в той поговорке: «Каждое доброе свойство имеет свое дурное продолжение».

Итак, они подождали, пока Аркадий закончит аспирантуру. Потом они подождали, пока Аркадий защитит диссертацию. Потом они подождали, пока Светлана закончит университет.

И вот все позади. Они вдвоем. У обоих — дипломы. У него — кандидатский, у нее — университетский. Свободны, как птицы. Можно жениться.

Они наконец женились.

Однако просто женатые люди — это еще не семья. Семья начинается с ребенка. Ответственный Аркадий Андреевич объяснял своей юной жене, что ребенок — это всегда великая ответственность, что родить ребенка — ума не надо, но нужен ум, и немалый, чтобы родить его вовремя, по всем правилам настоящей человеческой ответственности. Настоящая человеческая ответственность, по разумению Аркадия Андреевича, состояла в том, чтобы родить ребенка не абы как и не в любой миг, а продуманно, сообразно обстоятельствам, с полной мерой чувств.

— Надо, — говорил Аркадий Андреевич, — чтобы ребенок был обеспечен, чтобы мы не нуждались, чтобы окончательно сложились все обстоятельства для благополучного продолжения рода.

А благополучные обстоятельства сложились далеко не тотчас, как Аркадий Андреевич получил кандидатский диплом. Сперва он еще поработал в школе, правда, теперь уже городской, не районной, где служил раньше, и сильной прибавки благополучия это не давало. И прошло еще два не коротких года, пока Аркадий Андреевич получил долгожданный пост преподавателя в том самом университете, который он кончал. Два года они терпеливо ждали, когда подступят, наконец, к окончательному созданию полноценной семьи.

Наконец он получил свой долгожданный высокий оклад.

— Светлана! — воскликнул Аркадий Андреевич. — Как там получится жизнь дальше, еще неизвестно. Давай хоть разочек съездим вместе в отпуск! Давай хоть чуточку поживем друг для друга. Имеем мы на это право, в конце-то концов?

Господи, да какая женщина устоит против такого! Были пальмы, прекрасно-синяя вода, жгучее солнце, и они, вдвоем. Светлана и Аркадий точно проснулись, точно впервые увидели друг друга. Тоскливое бремя ожидания исчезло куда-то, пропало, и они остались один на один.

Счастливый вариант: они снова увидели друг друга и снова друг в друга влюбились. Строгая сдержанность, утомительная самоотреченность, расчет, который называется прагматизмом — словечко, отдающее медициной, — все это оборвалось, будто никогда и не было с ними, будто они не изводили себя мучительным выжиданием собственного счастья. И на морском побережье остались два, в общем-то, совсем молодых, бронзовозагорелых человека, между которыми не было ничего, кроме их собственной любви.

Это было счастье. Точнее, это было началом их счастья.

Все, что происходило до сих пор, не принадлежало им; как будто даже их не касалось. Они смотрели друг на друга и не узнавали себя. Светлана — непокорная, своевольная хохотушка, Аркадий — какой-то бесшабашный удалец, которому все нипочем. Глубокое и бурное море. Шумный, с небезопасными страстями ресторан, где и кутнуть, оказывается, можно. Но главное, страсть, молодая, живящая страсть, которой оба предались без оглядки.