Полуночная роза - Патриция Хэган

Эрин колебалась. Наконец, осмелев, энергично закивала.

— Да, — прошептала она срывающимся голосом. — Очень… Боюсь, даже слишком интересуют.

— Мы все ужасно боимся, миссис Янгблад. Сейчас очень опасное время для моих соотечественников. Могу я спросить, откуда у вас этот интерес? Вам незачем опасаться меня, можете быть со мной до конца откровенны. У меня нет причин разглашать то, что вы мне доверите. Вероятно, я даже больше вас заинтересована сохранить это в секрете.

Эрин раздирали сомнения, можно ли довериться этой женщине, чьи отношения с миссис Градинджер удивительным образом напоминали ее дружбу с Летти? Наконец она решила рискнуть и рассказала ей о Летти и о том, как они стали близкими подругами.

— И коль скоро я здесь, в Филадельфии, — продолжала Эрин, — я должна выяснить, где она и что с ней. Говорят, сюда направляются беглые рабы. Мне необходимо что-то предпринять. Я очень за нее беспокоюсь.

— Куда, вы говорите, она побежала? К границе Виргинии и Северной Каролины?

Эрин кивнула:

— Да. И это все, что мне удалось узнать.

— Ужасные места. Не зря их называют Гиблой топью. Там полно ядовитых змей, желтых мух и красных жуков, а от клещей и москитов просто нет спасу. Во всяком случае, так говорят. — Лицо негритянки скривилось в гримасе. — И все равно рабы стремятся туда, если им удается сбежать от хозяев. Это для них… вроде второго дома. Ваша подруга, наверное, поступила так же, миссис Янгблад. Не беспокойтесь, она не будет одинока. Там много ее соотечественников. И все они торчат в этой глуши только ради одного — помогать беглым рабам.

Эрин почувствовала, как заколотилось ее сердце.

— А не могли бы вы выяснить, действительно ли она там? Нельзя ли мне связаться с кем-нибудь из тех людей?

— Нет, — уверенно заявила Нанни Бесс. — Кроме того, что я уже сообщила, я вам ничего не скажу. И не стану ничего узнавать. Огласка — вещь опасная. Я не могу рисковать и доставлять неприятности мистеру Градинджеру.

— Почему у него должны быть неприятности? — изумилась Эрин.

Нанни Бесс, до той минуты стоявшая на пороге, прикрыла дверь и направилась к дивану. Усевшись, она указала Эрин на место рядом с собой.

— Послушайте, что я скажу вам, деточка, — проговорила она торопливым шепотом. — То, что беглые рабы оседают здесь, совсем не означает, что они в безопасности. Никоим образом. На каждом шагу их подстерегают стражники, их преследуют шпионы. За любую информацию о беглецах эти подлые люди готовы отдать часть того, что им самим обещано в качестве вознаграждения за поимку. Поэтому многие из рабов стараются добраться до Африки, но пока это делается нелегально. Нелегально, если раб считается беглым. Предполагается, что для законной эмиграции у него должны иметься бумаги, подтверждающие его право на свободу. Без них он не может отправиться в Африку на законных основаниях. Существует еще и другая опасность, — доверительно продолжала негритянка, придвигаясь ближе к собеседнице, чтобы их не могли услышать. — Свободные рабы тоже живут в страхе. Белые иногда выкрадывают их и снова продают в рабство. И здесь ничего не докажешь. Неграм не разрешают выступать ни в качестве истцов, ни в качестве свидетелей. Есть даже такие белые люди, которые женятся на мулатках, а затем продают их как рабынь, когда они надоедают им. Я не случайно рассказываю вам все это, милая девочка, — грустно улыбнулась пожилая женщина. — Даже если ваша подруга добралась до Филадельфии, это не значит, что она спасена. Если она не найдет денег, ее не смогут тайно переправить в Африку.

— Мне бы только разыскать ее, — прошептала Эрин. — Деньги у нее будут.

Нанни Бесс снова посмотрела на нее с таким выражением лица, словно прикидывала, можно ли ей доверять. Она уже открыла рот, но тут дверь внезапно открылась, и в комнату заглянул Чарльз Градинджер. Удивившись столь задушевной беседе, он, однако, не выказал ни малейшего неодобрения.

— Ваш муж собирается уходить, миссис Янгблад, — сообщил мистер Градинджер. — Нанни Бесс, будьте любезны, подайте миссис Янгблад ее пелерину.

Он вышел, но оставил дверь открытой.

Нанни Бесс быстро поднялась с дивана и взволнованно прошептала:

— Разыщите мать Бетел. Больше я ничего не могу сказать.

На обратном пути в гостиницу, стараясь не выдавать своей озабоченности, Эрин спросила мужа, когда они вернутся домой.

— Скоро, — ответил Райан таким тоном, словно ему самому не терпелось оказаться дома. К удивлению Эрин, он тут же пересказал их беседу с мистером Градинджером.

Он назвал предложение транспортировать свободных негров в Африку «неприемлемым» и сказал, что боится вкладывать деньги в рискованное предприятие и не желает лицемерить. Потом спросил, разделяет ли она его мнение.

Эрин насторожилась. С каких пор его интересует ее мнение? Хотя их ночи были упоительны и нежны, днем между ними возникала отчужденность. Иногда в его отношении к ней даже чувствовалось презрение. Поэтому столь неожиданным казался его вопрос.

— У меня нет никакого мнения, — ответила Эрин. — Помнишь, мы были у мистера Талмиджа? После того замечательного вечера я решила, что осуждавшая меня дама была права. Все, что так или иначе связано с проблемой рабства, лучше всего отдать на откуп мужчинам.

Райан с удивлением посмотрел на жену.

— Странно слышать от тебя подобное… Обычно ты не увиливаешь от ответа. И потом, я знаю, как ты переживала за ту сбежавшую девушку. Ведь она тоже рабыня? Я помню, твоя мать рассказывала мне, что твой отчим отправил ее на продажу. Чем-то она не угодила ему.

— Это… это совсем другое дело, — пробормотала Эрин, боясь проговориться. — Мы выросли вместе. Закери купил Летти вместе с ее матерью Розой. Это было на следующий день после того, как он женился на маме. Тогда я была совсем крохой, и Летти, думаю, тоже было около года. Мне кажется, я знаю ее со дня своего рождения.

— И тебе не нравилось, что она рабыня, не так ли? Наверное, ты очень расстроилась в то утро, когда он увез ее.

— Конечно. А ты не расстроился бы? Представь, что кого-то, с кем ты провел всю жизнь, уволокли на аукцион и ты бы знал, что больше никогда его не увидишь. Что бы ты чувствовал? Она… — Эрин заметила, что в голос ее вкрадываются истерические нотки, и замолчала. После короткой паузы она продолжила: — Теперь это уже в прошлом. А я больше не хочу думать о прошлом.

— Но у нас тоже есть рабы. Ты возражаешь против использования их труда?

— Если с ними жестоко обращаются. Мне бы не хотелось узнать, что ты бьешь их.

— Я никогда не делаю этого.

— А Закери делает! — в гневе выкрикнула Эрин. — И они ненавидят его. Все до единого. Я не удивлюсь, если в одно прекрасное утро его найдут с ножом в глотке.