Однажды в Америке - Гарри Грей

— Значит, поэтому он такой крутой? — спросил я.

— Он ужасный; он убийца. — Майк снова боязливо огляделся по сторонам. — Он убивает ножом для колки льда.

— Да, я вижу, что он скверный мальчик, — насмешливо произнес Макс.

— Вы не будете возражать, если я задам вам один личный вопрос? Если это не мое дело, то так мне и скажите.

— Ладно, выкладывай, — ответил Макс.

— Вы пришли сюда, чтобы разобраться с Сальви? — с надеждой спросил Майк.

— Это действительно очень личный вопрос, — сказал я, чтобы немного его приструнить.

— Простите, — послушно произнес Майк.

— Мы здесь для того, чтобы призвать его к порядку, если это сможет вас немного утешить, — сказал я. — У нас совсем не дружеский визит, по крайней мере в том, что касается Сальви.

Он кивнул, несколько удовлетворенный.

Потом Майк жалобно заговорил:

— Я не знаю, что делать. Сальви грозится выкинуть отсюда Фэйри. Он хочет стать моим партнером. Мне наплевать на Фэйри, но я знаю, что Сальви сделает потом. Он выбросит отсюда и меня и станет хозяином всего заведения. — В отчаянии Майк заломил руки, как женщина: — Господи, почему я должен заниматься таким грязным бизнесом! Будь проклят этот сухой закон. Теперь нет ничего легального. Я не могу пойти в полицию, потому что мой бизнес нелегальный. Для копов «Райского сада» не существует, не считая того дня, когда я плачу им деньги. Копам совершенно наплевать, кто будет здесь хозяином. Лишь бы им продолжали платить.

— Сейчас всем нелегко, — заметил я.

— Даже метро сидит в дыре, — добавил Патси.

Косой продолжил нашу фирменную шутку. Он сказал:

— Даже Палисады сидят на мели.

— Вот дерьмо, — произнес Макс.

— Что? — спросил Майк.

— Ничего, — сказал я.

— Ребята, а вы ничем не можете мне помочь? Вчера Сальви приходил к Фэйри, и Фэйри его отшил. Теперь Сальви наверняка его убьет. Ему это ничего не стоит.

— Возможно, он убьет Фэйри. Но тебя это не касается. — нетерпеливо сказал Макси. — Так же как и нас, прибавил он.

— Я сделаю так, чтобы это вас касалось, — нерешительно сказал Майк.

— Каким образом? — небрежно спросил Макс.

Майк быстро и испуганно оглядел зал. Он наклонился ближе. Еле слышным голосом произнес:

— Фэйри и я дадим вам десять штук, если вы избавите нас от Сальви.

Макс медленно покачал головой:

— Нет, Майк. Мы не делаем такие вещи за деньги.

Исключительно из чувства долга, добавил я про себя.

Мимо нас прошла девушка. Это была моя знакомая, обладавшая такими прекрасными, волшебными, безупречно выпуклыми формами.

— Тутси, — позвала она.

— Это меня, джентльмены. Прошу извинить.

Я подошел к ней.

— Я не хотела вас прерывать, но мне пора идти.

— Значит, тебя взяли?

— Да, и я приду завтра, чтобы репетировать и брать уроки. Теодор — замечательный мастер танцев. Я хочу тебя поблагодарить… сегодня вечером. — Она сказала это с соблазнительной улыбкой. — Но когда? И где?

Мне захотелось немного подурачиться. Я наклонился, чтобы заглянуть ей за вырез. Я облизал губы и произнес:

— М-м-м, как я голоден.

Она засмеялась:

— После Теодора приятно поговорить с нормальным мужчиной.

— У тебя есть то, что Теодор не способен оценить. — Я похлопал ее по выпуклому задку.

— Оставим это на вечер, Тутси.

Я дал ей адрес отеля и номер комнаты.

— Ужинать будешь до или после? — спросил я.

— До.

— Бифштекс или цыпленок?

— Бифштекс с жареным картофелем.

— Ужин будет подан к девяти, — пообещал я.

— А все остальное — к десяти, — ответила она, направляясь к двери.

Девушки начали уходить группами, парами и поодиночке. Мы смотрели, как Фэйри начал с серьезным видом танцевать на площадке под музыкальное сопровождение аккомпаниатора.

Он кружился и делал прыжки с легким, непринужденным и безупречным артистизмом. Иногда Теодор с силой и энергией перебирал ногами под бешеный ритм музыки, изображая яростный гнев и разочарование. Потом он скользил медленно и плавно, волнообразно взмахивая руками, как танцор хулы.[26]

Наконец Фэйри остановился передо мной, едва переводя дыхание, и прошептал:

— Я исполнял этот танец только для тебя.

Я отошел от него без комментариев. Макс засмеялся. Мы сели и стали ждать. Было уже час дня. Косой, к неудовольствию Фэйри, отправился на кухню. Он вернулся с толстым ломтем ветчины и сандвичами со швейцарским сыром. Мы ели сандвичи и ветчину и попивали виски из больших бокалов.

К нам подошел Большой Майк.

Он сказал с извиняющейся улыбкой:

— Боюсь, я должен покинуть вас, ребята. Скоро здесь появится Сальви. А я терпеть не могу всяких заварушек.

Мы взглянули на него холодно.

Макс буркнул:

— Ладно.

Майк исчез.

Лысый парень, сидевший за пианино, удалился сразу вслед за Майком. Теодор ушел в свой кабинет, расположенный за стеклянной перегородкой. Мы видели, как он сидит там и что-то пишет в большом гроссбухе.

Я посмотрел на часы, висевшие над баром. Половина второго. Мы сидели, пили и курили, почти не разговаривая.

Дверь открылась. Вошли двое. В каждом было примерно пять футов девять дюймов роста. Один был средних лет, коренастый; другой — помоложе и худой. Я определил обоих как ирландцев. Я посмотрел на Макса и покачал головой. Сальви был итальянцем. Вилли — немцем.

Макс сказал:

— Значит, это не они.

Парни стояли, оглядываясь по сторонам. Я подошел к ним с небрежным видом:

— Кого-то ищете, ребята?

Старший ответил:

— У нас здесь назначена встреча с Сальви и еще кое с кем.

Молодой парень посмотрел на меня с любопытством, в котором сквозила враждебность.

— Да, Сальви мне говорил, мы здесь как раз по этому делу. Он будет немного позже. А пока мы можем познакомиться. Не хотите с нами выпить?

Не дожидаясь их ответа, я с любезной улыбкой взял их под руки и подвел к нашему столу.

Макс посмотрел на меня.

Я кивнул и улыбнулся.

— Это часть той группы, которую Сальви велел нам дожидаться.

Я взял бутылку. Я налил два бокала.

Молодой сказал:

— Спасибо, я не пью.

Старший улыбнулся и взял бокал:

— Спасибо, я пью.

Я с обходительным видом пододвинул им два стула:

— Не хотите ли присесть, ребята?

Они сели, неловко глядя на нас.

Я спросил:

— Не возражаете, если я представлюсь?

Говоря это, я старался скопировать их скованный и неловкий вид. Я придумал нам фальшивые имена.

— Меня зовут Моррис, это Милти, — я кивнул на Макса, — а это Мюррей и Марио.

Я указал на Косого и Патси. Макси улыбнулся, заметив, что все имена начинаются на «М».

Старший ответил дружелюбной улыбкой и сказал:

— Люди зовут меня Фитц, уменьшительное от Фитцджеральд, а это — Джимми.

— Выпьете еще, Фитц? — спросил Макс.

— Не возражаю.

— Какую группу вы представляете, ребята? — поинтересовался Макс.

— О! Об этом легко догадаться, — заметил я небрежно.

— Мы из профсоюза, — сказал Фитц. — Мы депутаты.

— Да, так я и думал, — кивнул я удовлетворенно.

— Как идут дела? — спросил Макс улыбаясь.

— Были стычки? — вставил Косой.

Макс бросил на него предупреждающий взгляд и поджал губы, показывая, что Косому следует придержать язык.

— Почти нет, были только небольшие столкновения, но… Сальви послал своих людей. Это немного помогло, — ответил Фитц.

Косой торжествующе посмотрел на Макса.

— Значит, небольшой прогресс есть, — поддакнул я.

— Да, дела идут неплохо. Есть несколько зданий, которые Сальви не хочет трогать. Я думаю, у него имеются на это свои причины, — сказал Фитц.

— А мне не нравится, как идут дела, — заявил молодой парень, которого звали Джимми.

Фитц вздохнул. Он кивнул на Джимми:

— Он новичок в нашем деле; его только что избрали. Он считает себя рыцарем в сверкающих доспехах. Спасителем угнетенного трудового народа. — Фитц похлопал молодого ирландца по спине. — У тебя есть хорошие идеи, Джим, но тебе нужно научиться иметь дело с людьми. — Фитц повернулся к нам: — Вы бы видели этого парня на митинге. Таких ораторов поискать.

Джимми пробормотал:

— Я обещал своим людям, что буду вести честную игру.

Я взглянул на молодого ирландца. У него было чистое, правдивое, открытое лицо.

Я сказал:

— Послушай, Джим, если ты хочешь заниматься профсоюзным бизнесом, тебе надо быть более дипломатичным, как говорит Фитц. Иногда приходится идти на компромиссы.

Джимми пожал плечами. Он бросил на меня упрямый взгляд:

— Я не иду на компромиссы. О чем тут можно договариваться? Люди, которые меня избрали, верят, что я буду честно представлять их интересы. Им не дают зарабатывать на жизнь. Это женатые люди, которые получают двенадцать или пятнадцать долларов за сорок пять или шестьдесят часов работы, а Сальви говорит, чтобы мы сидели тихо, и тогда он прибавит нам зарплату на один бакс. Без сокращения рабочей недели и остальных условий. — Джим упрямо посмотрел на нас. — Я пришел сюда сказать Сальви, что пусть он делает что хочет, а у меня сотни людей, которым надо заботиться о своих семьях.