Загадка XIV века - Барбара Такман

Большинство землевладельцев, особенно бедных, со слишком маленькими наделами, не позволявшими получать стабильный доход, страдали от бедствий последних двадцати лет больше, чем крестьянство. Труд сервов, погибших во время чумы, не мог быть восполнен, поскольку нельзя поработить свободных людей. Мельницы, зернохранилища, пивоварни, амбары и другие сельскохозяйственные строения приходилось перестраивать за счет владельца. Траты на выкуп и содержание пленников за двадцать лет проигранных сражений, даже если цену эту платили города и крестьяне, тоже истощали доходы, хотя де Куси, которому всегда благоволила фортуна, в данном случае не слишком пострадал. Выкупа он не платил, кроме того, в июне 1368 года он получил от короля Франции Карла V тысячу франков в качестве возмещения затрат на пребывание в плену и исправления ущерба, нанесенного войной его поместьям.

Переход на оплачиваемые отношения ослабил связи землевладельца и крестьян, зато доход от ренты приносил значительные выгоды и свободу. Богатые люди стали строить в Париже роскошные особняки и постепенно обретали тягу к урбанистической жизни. Центром притяжения сделалась новая королевская резиденция Сен-Поль на восточной оконечности города, рядом с Бастилией. Стоявшие там несколько домов король превратил во дворец, окруженный семью парками и вишневым садом. Дома соединялись друг с другом посредством двенадцати галерей и дворов, деревья в садах были затейливо подстрижены, в зверинцах держали львов, а в птичниках — соловьев и горлиц.

Карл жил в неспокойную пору, но и в такие времена существуют нетронутые места, жизнь в которых наполнена красотой и играми, музыкой и танцами, любовью и работой. Облака дыма над головой и зарево костров по ночам свидетельствовали, что где-то пылают города, зато над соседней областью небо ясное; в одном месте стонут пленники, подвергающиеся пыткам, а в другом слышен тихий звон: это банкиры пересчитывают монеты; неподалеку, в полях, крестьяне идут за плугом, который тащат смирные быки. В ту пору смута не накрывала всех людей одновременно, и, хотя эффект ее накапливался, упадок, который она за собой влекла, ощущался далеко не сразу.

Мужчины и женщины во владениях де Куси охотились, куда бы ни шли — в церковь, в суд, на обед. На запястье у них сидел любимый сокол с колпачком на голове. Иногда в банкетном зале выпускали мелких птиц — устраивали соколиную охоту. На башне замка, возле флага феодала, стоял дозорный с горном и трубил при приближении незнакомцев. Трубил он также с наступлением рассвета, вместе с криком петуха, после чего о наступлении утра возвещал капеллан, и в церкви начиналась месса. По вечерам менестрели играли на лютнях, арфах, на тростниковых свирелях, волынках, трубах, литаврах и цимбалах. В XIV веке наступил расцвет классической музыки, и в обиход вошли 36 различных инструментов. Если после ужина не было концерта или представления, гости развлекали друг друга пением, разговорами, словесными играми, обсуждением событий дня, поднимались «галантные вопросы» о превратностях любви. В одной игре на маленьких пергаментных свитках участники писали более или менее дерзкие стихи, свитки передавали по кругу, зачитывали вслух и, вероятно, обнаруживали автора.

На таких вечерах аристократы не пользовались настенными светильниками, они предпочитали придерживаться старинного обычая — освещать помещение факелами, которые держали слуги. Такой обычай удовлетворял тщеславие господ. Феодалы устраивали «шутихи»; самыми замысловатыми механизмами в замке Эден прославился граф Робер Артуа. Статуи в его саду внезапно брызгали на прохожих водой, либо, словно попугаи, разражались потоком слов; под ногами вдруг опускался замаскированный люк, и человек падал на разложенную внизу перину. Не подозревавший подвоха гость отворял дверь, сверкала молния, и на человека обрушивался дождь либо снег. Под ногами женщин вскидывались из-под земли фонтаны, и дамы намокали по пояс. Когда замок перешел во владение Филиппа Бургундского, тот распорядился, чтобы все эти устройства поддерживались в рабочем состоянии.

В Пикардии развлечения устраивались для всего населения: в июле и августе проводились «лебединые праздники» — во всех трех поместьях охотились на молодых лебедей, которых выращивали в местных прудах и каналах: у птиц были подрезаны крылья, и они не могли улететь. Лодочную флотилию возглавляли священники, за ними следовали аристократы, зажиточные горожане и простолюдины, звучала музыка и сверкала иллюминация. Участникам празднеств запрещалось убивать добычу. Охота проводилась ради спорта и продолжалась несколько дней.

Поскольку жизнь была коллективной, то и отношения складывались чрезвычайно тесные; они опирались на этикет, большое значение придавали вежливости и чистым ногтям. Руки тщательно мыли как до, так и после еды, несмотря на то, что ножи и ложки, хотя и являлись редкостью, были уже известны. Возле места хозяина стояла индивидуальная ванночка с водой. При входе в банкетный зал гости заходили в специальную комнату, где одновременно несколько человек могли вымыть руки у маленьких умывальников и вытереться полотенцем. Господин и госпожа часто принимали ванну, горячую воду в спальню приносили в деревянной бадье, в нее и садился купальщик; один известный аристократ мылся в бадье в собственном саду и под заботливой опекой трех дам чувствовал себя на редкость комфортно. Для господ чином пониже устраивалось совместное купание, обычно в комнате рядом с кухней.

В день полагались две трапезы, обед подавали в десять утра, а ужин — на закате. Понятия завтрака не существовало, разве только кусок хлеба и стакан вина, но даже и это считалось роскошью. Желание хорошо одеться подавить не могли, несмотря на новые законы, ограничивавшие расходы; особенно старались запретить туфли с узкими длинными носами. Носы туфель набивали, чтобы они загибались кверху, или привязывали к колену золотыми и серебряными цепочками; новички (poulaines) двигались неуклюже, что вызывало насмешки и обвинения в испорченности нравов. Аристократия осталась приверженной легкомысленной моде, обувь становилась все элегантнее: иногда ее делали из бархата, расшитого жемчугом, или из кожи с золотым тиснением, иногда туфли на ногах были разного цвета. Женские костюмы для охоты обвешивали колокольчиками, колокольчики свисали и с пояса, к которому привязывали также кошелек, ключи, молитвенник, четки, шкатулки, перчатки, футляры с ароматическими шариками, ножницы и наборы для шитья. Всадницы надевали сорочки и панталоны из тонкого полотна; непременной составляющей костюма были меха, чтобы не замерзнуть. Приданое несчастливой Бланки де Бурбон, неосмотрительно выданной замуж за Педро Жестокого, насчитывало 11 794 беличьи шкурки, привезенных, по большей части, из Скандинавии.

Аристократы частенько покидали храм до окончания мессы, едва произнеся «Отче наш». Другие, более религиозные, во время путешествия имели при себе переносные алтари и делали пожертвования духовникам, хотя подаяния эти бывали куда меньше того, что сами высокородные господа тратили на одежду или на охоту. Все люди без исключения, религиозные и не слишком, не расставались с часословом, модной богослужебной книгой XIV века. В ней содержались молитвы, которые следовало произносить в течение дня, имелись покаянные псалмы, библейские притчи и жития святых; книги эти замечательно иллюстрировались. Поля часословов украшали цветочные орнаменты, присутствовали и сценки из народной жизни, отражавшие чувство юмора, фантазию и сатиру средневековья. Посреди вьющихся растений кривлялись бесы и шуты-буффоны; кролики сражались с солдатами; демонстрировали свои трюки дрессированные собаки; в толпе длиннохвостых фантастических созданий едва можно было разглядеть священные тексты; на башни карабкались голозадые монахи, тела драконов венчали головы с тонзурами. Священники с козлиными ногами, обезьяны, менестрели, цветы, птицы, замки, похотливые демоны и фантастические животные вступали в экзотическое соседство с текстом молитв.

Религия часто мешалась с богохульством. Во время мессы, как жаловался некий священник, паства «предавалась иным занятиям, не обращала внимания на службу и не произносила молитв». В момент церковного причащения верующий, вкушая тело и кровь Христа, участвует в искупительной жертве сына Божьего на кресте; этот ритуал — главный обряд христианства и предпосылка к спасению. Затемненный метафизикой пресуществления, обряд этот слабо понимался простым мирянином, который верил лишь в магическую силу, заключенную в освященной облатке. Крестьянин клал ее на капустные листья в огороде, чтобы отогнать насекомых, и засовывал в улей, надеясь на то, что святой кусочек, управляя пчелиным роем, вынудит набожных пчел выстраивать вокруг себя восковую часовню с окошками, арками, колокольней и алтарем.