Книга о художниках - Карел Мандер

Жизнеописание Михила Кокси (Michiel Coxie), знаменитого мехеленского живописца

Какой большой силы может достигать благородная смелость духа у некоторых людей, когда они возбуждаются желанием превосходить других в искусстве, нам ясно показывает знаменитый живописец Михил Кокси, родившийся в Мехелене в 1497 году[308].

Он уже с юных лет старался возвыситься над обычным уровнем сограждан, которые по большей части были живописцами-ремесленниками. Он был учеником Бернарда из Брюсселя[309] и учился с большим прилежанием. Потом он путешествовал по чужим странам и долгое время жил в Италии, где усердно рисовал с произведений Рафаэля и других мастеров. В старой церкви Св. Петра в Риме он написал al fresco «Воскресение»; в технике фрески он писал картины и в немецкой церкви Santa Maria della расе и в других местах.

Затем он опять вернулся на родину, привезя с собой из Италии жену, у которой он, как в Италии, так потом и дома, находился под башмаком. Своими настойчивыми увещеваниями она заставляла его постоянно сидеть за работой и этим добилась того, что он сделался очень искусным художником и богатым человеком. После смерти жены он снова женился, но детей от этого брака у него не было. Его первым и самым значительным произведением был главный алтарь в церкви Алсенберга, расположенного в двух или трех милях от Брюсселя. Эта большая картина, представлявшая Распятие, была таким высокохудожественным произведением, что многие живописцы часто приходили из Брюсселя смотреть ее. Во время смут в Нидерландах эта превосходная картина была увезена одним брюссельским купцом по имени Томас Верри в Испанию, где кардинал Гранвелла купил ее для короля Филиппа[310]. Этот же самый купец вывез из Нидерландов в Испанию много и других прекрасных произведений.

Равным образом и в Брюсселе, в церкви Св. Гудулы, была картина Кокси «Успение Богоматери», считавшаяся также одним из самых лучших его произведений[311]. Она была куплена в Брюсселе за очень небольшую цену, а перепродана в Испании очень дорого.

В Мехелене были две створки его работы в складне св. Луки, средняя доска коего была написана мастером Бернардом из Брюсселя. Эти створки, причислявшиеся к самым лучшим работам Кокси, принадлежали эрцгерцогу Матиасу, который, покидая Нидерланды, увез их с собой.

В церкви Богоматери в Антверпене была очень хорошая его алтарная картина «Св. Себастьян», написанная для общества стрелков из лука[312]. Кроме того, в церкви Св. Гудулы в Брюсселе была его картина «Тайная вечеря», также очень хорошее произведение[313].

Много еще можно видеть в разных местах его алтарных картин и других произведений, так как он в течение своей долгой жизни много работал. По этой же причине он нажил себе большое состояние и владел в Мехелене тремя великолепными домами, или, лучше сказать, дворцами.

Существует много алтарных картин Кокси, которые нельзя получить ни за какие деньги. Вообще же говорят, что его последние произведения не только не превосходят первые, но даже уступают им по достоинству.

Отличаясь удивительно нежной и мягкой манерой живописи и чистотой и красотой линий, он сумел придать некоторым из своих женских фигур чрезвычайную привлекательность. Однако он был не очень силен в композиции и нередко подражал итальянцам. Поэтому он не особенно был доволен Иеронимом Коком, когда тот выпустил в свет воспроизведенную в гравюре «Афинскую школу» Рафаэля, которую он изучал и из которой много позаимствовал для своей алтарной картины «Успение Богоматери» в церкви Св. Гудулы в Брюсселе, что стало тогда очевидно каждому. Когда он бывал немного навеселе, он имел привычку всюду пачкать углем стены. Он обладал живым умом и бью находчивым, метко отвечая всякому. Когда однажды он был приглашен посмотреть скульптурные и другие произведения, привезенные одним молодым живописцем из Рима, и тот пожаловался, что у него заболели плечи от такого тяжелого груза, Кокси ему сказал: «Не лучше ли было бы принести их в своем сердце, чем во вред плечам тащить их на себе?» Живописец возразил на это, что узел был слишком велик, чтобы нести его под жилетом. Но, конечно, говоря «в сердце», Кокси подразумевал «в памяти», то есть имел в виду, что чем навьючивать на себя произведения других мастеров, лучше бы он сам вернулся хорошим художником. Во время производства каких-то работ в антверпенской ратуше он упал с подмостей и вскоре после того, в 1592 году, умер девяноста пята лет от роду.

Михил ван Кокси (1499, Мехелен — 1592, там же) был представителем итальянизирующего направления в нидерландской живописи XVI в. Он учился у Барента ван Орлея в Брюсселе, затем уехал в Италию (дата его прибытия туда неизвестна). Кокси довольно долго жил в Риме, где испытал сильное влияние живописи Рафаэля. В церкви Санта Мария дель Анима Кокси по заказу кардинала Виллема ван Энкеворта, нидерландца по происхождению, расписал капеллу Св. Варвары (1531–1534), а затем выполнил росписи в другой капелле той же церкви, но позднее они были переписаны. Он создал также фреску «Воскресение Христа» в старой базилике Св. Петра, впоследствии разрушенной. К этому же времени относится серия рисунков для гравюр «История Амура и Психеи». В Риме Кокси был принят в члены Академии св. Луки. В 1539 г. художник вернулся на родину. Работал сначала в Мехелене, а с 1543 г. — в Брюсселе, где вступил в местную гильдию живописцев. В 1540-х гг. он завершил начатую его учителем Барентом ван Орлеем работу над витражами в капелле Св. Таинств в городском соборе, выполнял многочисленные декоративные работы, писал портреты, а также руководил шпалерной мануфактурой. По заказу Карла V Кокси выполнил эскиз шпалеры «Битва при Мюльберге»; позднее Филипп II назначил его придворным живописцем, поручив ему в 1558 г. сделать большую копию со знаменитого Гентского алтаря (ныне ее части — в музеях Берлина, Гента, Мюнхена), а также ряд других работ. На склоне лет художник вернулся в свой родной город, где и скончался. До наших дней дошло сравнительно много подписных произведений Кокси: триптих «Святая родня» (1540, Кремсмюнстер, Монастырская галерея); «Христос во славе» (Антверпен, Королевский музей изящных искусств); «Триптих св. Гудулы» (Брюссель, Королевский музей изящных искусств); триптихи «Мучение св. Георгия» (1588) и «Мучение св. Себастьяна» (1587, оба — Мехелен, собор Св. Ромбаута); алтарные створки «Св. Иоанн Евангелист на Патмосе» и «Мучение св. Иоанна Евангелиста» (Прага, Национальная галерея); «Св. Цецилия», «Несение креста», диптих «Адам и Ева» и «Изгнание из рая» (все — Мадрид, Прадо); «Давид и Голиаф» (Мадрид, Эскориал); «Благовещение» (Санкт-Петербург, Государственный Эрмитаж). Сын художника Михил ван Кокси Младший (ок. 1569-1616) также был живописцем и работал в Мехелене (член гильдии с 1598 г.). В церкви Богоматери этого города имеется его подписной триптих «Искушение св. Антония» (1607).

Жизнеописание Дирка Барентса (Dirck Barentsz), превосходного амстердамского живописца

Если избранники, баловни судьбы и природы имеют влечение к искусству и притом им выпадает счастье утолять свою жажду знаний в источниках, изобилующих самыми совершенными наставлениями, то мы являемся в этих случаях свидетелями такого могучего развития их дарований и создания ими таких высоких произведений, что они вполне заслуженно бывают причисляемы к разряду самых выдающихся и знаменитых живописцев.

Так именно случилось с Дирком Барентсом, которому, сверх того, что он был прирожденным живописцем, выпало счастье иметь своим наставником великого Тициана. Благодаря этому он сделался таким художником, что о нем, без преувеличения, можно сказать как о самом выдающемся из тех живописцев, которые перенесли из Италии в Нидерланды в чистом, незамутненном виде правильную манеру живописи. Он родился в Амстердаме в 1534 году. Отец его, по прозванию Глухой Барент, был также довольно хорошим живописцем. В ратуше Амстердама находится ряд его картин, изображающих сцены бунта одной неистовой секты, которая в 1535 году задалась сумасбродной целью овладеть городом. В этих сценах, на вид очень странных и ужасных, все было хорошо выражено и написано для того времени весьма недурно[314]. На двадцать первом году жизни Дирк уехал в Италию и поселился там в Венеции у Тициана, где нашел самый радушный прием, и жил у него в доме как сын, хорошо угощая приезжавших в Венецию и навещавших его соотечественников, что не только ему дозволялось хозяином, а иногда даже и приказывалось.

Он был человеком благородной души и высокого разума, всегда искавшим знакомства с людьми влиятельными и учеными, так как и сам был очень сведущ в науках и хорошо владел латинским языком. В Италии он очень подружился с господином Альдегондом[315], добрые отношения с которым продолжались потом и в Нидерландах, и Альдегонд никогда не приезжал в Амстердам, чтобы не навестить Дирка и не насладиться беседой с ним. Не менее тесная дружба связывала его с Лампсониусом, и они часто писали друг другу латинские письма. С виду он был человек очень важный и серьезный, пользующийся большим уважением. Ко всему этому он был хорошим музыкантом и прекрасно играл на разных инструментах, которые всегда были у него в доме.