Что может быть лучше? (сборник) - Михаил Армалинский

– Осторожнее, зубы, – прервал его Дин.

– О, прости меня, пожалуйста, – оторвался Кумар, – я буду очень осторожным.

Эта фраза так тронула Дина, что ему захотелось самому взять в рот Кумаров хуй. Он не стал себя сдерживать, а повернулся лицом к бёдрам Кумара и так же осторожно и невинно, как Кумар, поместил член себе в рот. На Дина нахлынуло ощущение полной правоты. Ему это сразу понравилось как вполне естественное и доброе дело. Дин лизал и двигал головой, ощущая своим хуем те же волшебные движения Кумара. Вдруг Кумар прекратил движения, но зато двигаться начала его сперма. Дин ощущал новый, но чем-то знакомый, что-то напоминавший вкус спермы, вежливо дождался последней капли и, не глотая, пошёл в ванную и сплюнул в раковину.

Когда он вернулся, Кумар лежал довольный, улыбаясь Дину, и не выказывал никакого желания дососать партнёру.

«Ну это не жена, я не позволю ему отлынивать», – решил Дин и вставил член в рот Кумару, который, нужно отдать ему должное, не сопротивлялся, а послушно, хотя и без былой страсти стал его сосать. Но страсть, как и аппетит, приходит во время сосания, Кумар вошёл во вкус, и Дин извергся как и полагалось. Взяв пример со своего неопытного учителя, Кумар тоже встал и пошёл в ванную сплюнуть.

Они лежали рядом, и Дину хотелось поскорей уйти. Но он усилием воли заставил себя остаться – он знал, что скоро желание вернётся: мгновения окупают свою краткость своей повторяемостью. А потому надо использовать хуй Кумара, пока он рядом.

Чтобы заполнить молчание в ожидании возвращения блудного желания, Дин спросил Кумара про его жену, и тот рассказал, что она беременна. Ждут ребёнка через три месяца. Мальчика.

Дин сказал, что теперь любовь Кумара к жене должна только усилиться.

– Почему? – удивился Кумар.

– Потому что ты сможешь жить на контрастах пизды и хуя, а контрасты усиливают ощущения и прежде всего – любовные.

Дин смотрел на полноватое тело Кумара, напоминающее женское даже маленькой грудью, и Дину показалось, что в Кумаре он нашёл намёк на гермафродита, об идеальности которого он размышлял.

Дин склонился над Кумаром и лизнул его сосок. Кумар прижал голову Дина к своей груди – ему это понравилось.

– Как хорошо, – сказал он. – Меня ещё никто так не целовал.

Дину захотелось снова. Чтобы на этот раз не прерывать наслаждения ни своего, ни Кумара, Дин взял из ванной два бумажных стаканчика и дал один Кумару.

– Туда сплюнешь, – сказал Дин и добавил: – И не останавливайся, пока я не кончу.

– Хорошо, прости меня за тот раз, – сказал Кумар.

Они легли в 69, и рядом с головой каждого стоял бумажный стаканчик.

Когда Кумар кончил в первый раз и сразу перестал сосать, Дин почувствовал себя в состоянии разочарованной женщины, к которой мужчина теряет интерес сразу после семяизвержения. Поэтому на этот раз Дин решил использовать иную стратегию – не давать кончить Кумару первому, а держать его на грани конца, тогда тот будет жадно сосать, а Дин насладится вдосталь, кончит в него и потом быстрыми и плотными движениями языка даст Кумару перевалиться через пик, и тогда они расцепятся обоюдодовольными. В этом, наверно, и есть элемент прикладного кокетства – получать своё наслаждение, управляя ещё не удовлетворённым хуем, – решил Дин, осторожно полизывая хуй Кумара, который высокочастотно работал головой.

Всё произошло весьма волшебно: чуть Дин выстрелил свою первую каплю, тотчас Кумарово семя брызнуло в рот Дина. Так что, когда настало время сплёвывать, они это тоже делали в унисон.

– Сперма – скупые мужские слёзы неподдельного счастья, – сказал Дин Кумару, выбрасывая стаканчик в мусор.

– Давай почаще вместе так плакать, – подхватил Кумар, показывая белые, как сперма, зубы.

Том и Дин отправились охотиться на фазанов и куропаток. Это уже у них стало традицией, так что в этом году они её решили продолжить, но оба предчувствовали, что на этот раз у них установится ещё одна традиция. Том и Дин умышленно воздерживались от новых отношений, опасаясь, что они могут испортить их дружбу. Они предпочитали использовать других мужчин для обслуживания их оральной похоти. Но мысли о возможном удобстве их дружбы, которая одновременно давала бы и сексуальное удовлетворение, не покидала их.

Они ехали на джипе Тома в лесной зоне. На дорогу то и дело выскакивали белки и норовили перебежать дорогу перед самым носом машины. Можно было подумать, что белка-парень старается впечатлить своей храбростью белку-девицу, наблюдающую за ним с дерева. Когда Том и Дин добрались до нужного места и припарковались на обочине, очередная белка выбежала к дороге, оглянулась влево-вправо, убедилась, что машин нет, и убежала обратно в лес – перебегать дорогу без риска для жизни белке было неинтересно.

Том и Дин шли по тропе, исчезающей в траве, траве, рвущейся замести собой все следы. Оседлая жизнь деревьев наполнялась событиями – их расцветка стала в горошек: зелёные листья уже перемежались с жёлтыми. Особо это было заметно на берёзах со стволами, покрытыми струпьями. Низко пролетели гуси, поскрипывая крыльями. То с одной стороны, то с другой раздавалась пулемётная очередь дятла. Перед охотниками шли вороны, держа руки за спину, нервически взлетая, когда охотники приближались слишком близко, – вороны надеялись, что им перепадёт от успешной охоты.

Лес вскоре кончился, и распахнулось дальнее поле. Охотники пошли вдоль леса. Собаки носились как угорелые, стараясь вспугнуть куропаток и фазанов, прячущихся в плотной траве. Когда из травы вспархивали перепуганные птицы, друзья вскидывали ружья и часто успевали попасть в пернатое мясо. Стрелял один и вслед за ним другой, так что шансы попадания удваивались. Собаки срывались и неслись сквозь высокую траву и кустарник и вскоре возвращались счастливые, держа в зубах роскошно оперённую плоть, часто ещё трепетавшую. Носы у собак были поцарапаны и кровоточили из-за их стремительного бега сквозь растительные препятствия.

В полдень охотники сели перекусить, налили из термосов горячий кофе, вытащили сандвичи, приготовленные жёнами.

– Ты слышал, что Терри арестовали? – сказал Том, жуя и запивая.

– Нет, за что? – заинтересовался Дин.

– В итоге-то нам баба сосала.

– Как? – так же ошеломленно воскликнул Дин, как в тот первый раз, когда он узнал, что его член сосал мужчина, а не женщина. А сейчас всё возвращалось в исходное место.

– Оказывается, он свою жену заставлял сосать, а сам в это время наблюдал или ёб её сзади – это заводило его больше всего. Она в итоге от него сбежала и сообщила в полицию, а его подвели под статью за изнасилование.

– Откуда ты об этом знаешь? – Дин не мог опомниться от этой новости и не понимал, почему она так его волнует, когда именно женское хуесосание и является как бы «нормальным». Получалось, что Дин напрасно устремился в мир мужчин-хуесосателей и так изменил свою жизнь. Впрочем, он быстро пришёл в себя – он ни о чём не жалел.

– Я тут недавно позвонил Терри, а он мне сказал, что больше приходить к нему нельзя, что его должны судить и пока выпустили под залог. Он не хотел говорить за что, но я через другого знакомого узнал. Хорошо его баба сосала…

– Да… – задумчиво протянул Дин, вспоминая звуки через стенку, напоминавшие шлепки, – всё укладывалось в эту новость.

Друзья накормили и напоили собак, собрали остатки еды, бумаги и сложили их в специальный контейнер для мусора.

Дин встал у сосны, расстегнул ширинку и выпустил струю. Вдохновлённый примером, встал и Том неподалёку. Дин закончил, стряхнул последнюю каплю и услышал голос Тома:

– Давай я тебе пососу.

Дин не удивился этому предложению, он уже давно предвкушал, что оно вот-вот последует, и даже подумывал, что сам сделает первый шаг, но всё-таки знал, что Том его опередит.

– Прекрасная идея, – отозвался Дин.

Том стряхнул свою последнюю каплю и, не заправляя член в ширинку, опустился на колени перед Дином и взял его член в рот. И тут Дин остро захотел взять в рот член Тома и облизывать его. Дин чуть отстранился от Тома, тот вопросительно взглянул вверх, но, увидев, что Дин ложится на траву, головой к члену Тома, сразу всё понял, тоже лёг в соответствующую сторону, и друзья наполнили свои рты друг другом. Одновременная радость нахлынула на Тома и Дина. Их головы ритмично двигались, как механизм на нефтяной скважине. И когда белое золото хлынуло в их рты и, в насыщенности, движение прекратилось, раздалось два выстрела с промежутком в две секунды, за которые Дин успел подумать, что это, наверно, охотники на оленей находятся где-то поблизости.

Кузнечики в траве тоже жали на гашетки своих пулемётов.

Дзу бежал из Северной Кореи лет двадцать назад. Побег чуть не стоил ему жизни, когда корейские пограничники стреляли в него. Но Дзу удалось уйти через не пробиваемые пулями горы. Опасность возникла не от пограничников, которых Дзу всегда бы обхитрил – он обучался умным и смертельным приёмам в специальных войсках, – но выстрелы пограничников вспугнули медведицу, которая бросилась из леса на Дзу и повалила его на землю, дыша в лицо зверятиной и целясь зубами ему в горло. Дзу сумел двумя быстрыми тычками натренированных пальцев выколоть глаза медведице, которая взвыла и бросилась прочь, натыкаясь на деревья окровавленной головой.