Одлян, или Воздух свободы: Сочинения - Леонид Габышев

Когда начался обход, Глаз стоял у дверей и принимал таблетки.

Он потряс на ладони таблетки и сказал:

— Маловато.

— Что ты раньше молчал, — это Матвиенко, — мы бы горсти три насобирали.

— Э-э-э, мужики, слабительного никто не взял?

— Я взял одну, — сказал Матвиенко.

— Нет, я правда, никто не брал?

— Да нет, что ты, — зашумели зеки.

Глаз достал кружку. Понюхал. Брагой пахло.

Мужики стали поздравлять его, жалеть, чтоб меньше дали, и он проглотил несколько таблеток, запив «бражкой».

— Градуса два есть, — сказал он и, проглотив таблетки, допил мутную водичку.

— Скоро кайф придет. Ох, и побалдею же я!

Прошел час — кайфа не было. Тогда он размешал с водой зубной порошок, процедил и выпил целую кружку.

— Во, теперь забалдел, — сказал он и стал читать стихи.

На другой день Глаза забрали на этап. В этапку напихали народу, все закурили — и не продохнуть. Глаз, опытный в этапах, занял место на нарах в противоположном от дверей углу — около окна. Здесь он разместился с Геной Медведевым. Робки не было. Видать, отправили раньше.

Поговорив с Геной, Глаз пошел напиться. Около дверей, на нарах, кучковались зеки. Глаз напился, и, когда шел назад, парень, но взросляк уже, сказал:

— А вот и Глаз. — Он пристально посмотрел на Глаза. — Что это тебя по камерам гоняют? Смотри, свернут шею.

«Что он гонит, в натуре»,— подумал Глаз и лег на нары. Закурил. Затянувшись, сказал:

— Гена, слушай, возьми восемьдесят девятую на себя. У тебя первая судимость, а мы по второй канаем, да и по три есть. Сто сорок шестая перетягивает, кража школы на срок не повлияет. А про Робку давай говорить, что его с нами не было.

— Ты говоришь, кража на срок не повлияет, но почему ты по ней не идешь?

— Мне-то как раз и повлияет, — темнил Глаз, — у меня вторая судимость. И у Робки тоже. Возьми на себя. Тебе, как первый раз судимому, дадут меньше.

Глаз не хотел брать кражу на себя: отцу тогда придется за магнитофоны платить. А Медведевы жили богаче.

Глаз не вспоминал первое дело, когда Генка его вложил. Этот козырь он берег.

Гена, подумав, согласился.

— Вон там, подальше нас, малолетка лежит? — спросил Глаз.

— Малолетка.

— Надо побазарить, он лучше меня прикинут.

Глаз подсел к пацану. Поговорив, предложил:

— Махнем брюками. Я на суд.

— А я в каких пойду?

— Поедешь на суд и тоже с кем-нибудь сменяешься.

И они махнули. Глаз пожал парню руку и лег на нары.

Гена о Падуне стал рассказывать. Глаз жадно слушал. О! Как хотелось ему хоть на миг заявиться в Падун. Пройтись по Революционной. Поздороваться со знакомыми. И Верочку, Верочку он вспомнил. Повзрослела, наверное. Восемь классов закончила. Будет дальше учиться или поедет куда поступать?

Глаз слушал Генку и одновременно думал. Рассказ о Падуне его всколыхнул. Когда Генка стал рассказывать о драке, он перестал мечтать и сказал:

— Так вы дрались у забора! Эх, ну и что, пусть их было больше. Надо было палки от забора отодрать. Был бы я там…

Глаз замолчал и представил, как дерется около забора: хватает палку и начинает месить пацанов. В Одляне на себе почувствовал силу палки.

Они проговорили до самого выхода из этапки.

16

В КПЗ их посадили в разные камеры. Глаз попал к знакомым по прошлым этапам. От них узнал, что сын начальника управления внутренних дел за изнасилование попал в тюрьму. Роберт сидел через стенку.

Вечером дежурный по КПЗ сказал: завтра им на суд. Перед сном Глаз побрызгал на брюки воды, расстелил на нары, положил на них пальто и лег спать. Утром вытащил из-под себя — брюки кое-где морщились, но стрелки делали вид. После завтрака закурил и стал ждать, когда крикнут на выход. Вот и голос дежурного.

— Ну, сколько тебе дадут? — спросили мужики. — Как думаешь?

Глаз окинул камеру взглядом, явно не желая отвечать, знал — влепят чуть не на всю катушку. Посмотрел на стены, дверь, потолок, остановил взгляд на стене. Там то ли кровью, то ли краской жирно выведена восьмерка. Он указал на нее:

— Вот сколько.

В «воронке» Глаз сказал Роберту:

— Кражу старозаимковской школы Гена берет на себя.

Роберт шепнул Гене:

— В сто сорок шестой я признался. Возьми только на себя удар палкой. Тебе все равно меньше дадут.

Гена кивнул.

Около суда толпился народ. Пришли родственники, знакомые, друзья. Парни поздоровались.

В зале сели на скамью подсудимых.

В окна заглядывали пацаны. Ребята в ответ на их веселые лица кивали. К окнам подошли взрослые. Пацаны, улыбаясь, махали перед окнами руками, будто подсудимым сейчас не срок дадут, а торжественно вручат почетную грамоту.

В зал вошла молодая женщина. Села на соседнюю скамейку и сказала:

— Петров, я защитник из Тюмени. Только с поезда. Кон приехать не смог. Уехал по срочному делу. Меня зовут Валентина Михайловна Седых. Я сейчас полистала твое дело. Скажи, с чем ты не согласен? Садись ко мне.

Глаз присел. Они отвернулись от конвойного. Что ей говорить? Она и дело, наверное, в руках не держала. И Глаз сказал:

— Валентина Михайловна, я не был участником кражи старозаимковской школы. И еще, меня менты прострелили, когда в побег ходил. Хочу, чтоб их тоже наказали.

— Хорошо, — сказала защитник, — не беспокойся, я на суде сориентируюсь. Про наказание конвоя ничего обещать не могу.

Седых ушла, а Глаз подумал: «Вот Кон сказал, что берется меня защищать. А сам не приехал. Срочное дело. Конечно, за это срочное дело ему больше заплатят. Ну и Бог с ним. А может, вообще отказаться от адвокатов? Сам себя буду защищать. Да нет, если даже я откажусь, все равно защищать будет. Малолеток положено защищать, даже если они откажутся от защитников. Так все говорят. Ну пусть. Может, и правда чем-нибудь поможет».

Защитником у Роберта и Гены была Барсукова. Она тоже поговорила с ними и вышла.

Зал постепенно наполнялся людьми. Родители сели ближе к сыновьям.

В зал вошли члены суда. На этот раз суд новый. Судья — лысый, лет сорока пяти, крепкий, по фамилии Малевин. Народные заседатели — средних лет мужчина и женщина. Лишь государственный обвинитель был тот же — маленький горбатый прокурор. Председательствующий встал и спросил, есть ли отводы суду.

Отец Глаза вновь сидел на второй скамейке у окна. Он встал.

— Отвод есть. Я не согласен с государственным обвинителем. В прошлый суд он необъективно подошел к делу. Я делаю прокурору отвод.

— Суд удаляется на совещание, — сказал судья, и он с народными заседателями покинул зал.

Минут через десять вернулись. Председательствующий объявил:

— Мы рассмотрели отвод прокурора родителем Петрова и не нашли его убедительным. Государственным обвинителем в суде остается младший советник юстиции Сачков.

Судебное расследование началось с разбойного нападения на гражданина Герасимова. Подсудимые не отрицали вины. Гена Медведев удар палкой взял на себя, и скоро расследование закончилось.

Второе преступление — кражу трех магнитофонов и проигрывателя из старозаимковской школы — суд расследовал тоже быстро. Гена Медведев преступление взял на себя. Председательствующий понимал: кража совершена втроем, но какая ему разница.

Прямых свидетелей по этим преступлениям не было. Подошел обед.

Подсудимых свозили в КПЗ, там они подкрепились, и после обеда судебное расследование возобновилось.

По третьему преступлению — краже спортивного кубка из омутинковской школы — проходил свидетель.

— Пусть войдет, — сказал председательствующий.

В зал несмело вошла низкорослая пожилая женщина. Она расписалась за дачу ложных показаний, и судья спросил:

— Кого из подсудимых знаете?

Женщина испуганно посмотрела на подсудимых, взгляд перевела на судью и сказала:

— Нет, я из них никого не знаю, спаси меня Господь.

— А как же вы свидетелем оказались?

— Я в омутинской школе техничкой работаю. И первая заметила, что в школе стекло выставлено и нет кубка.

— Что же вас в свидетели включили? — сказал судья. — Идите, вы свободны.

Женщина торопливо покинула зал.

Часто преступления совершаются без свидетелей. А когда преступники предстают перед судом, свидетели находятся. Они и о преступлении знают понаслышке, но следователь допрашивал их и включил в обвинительное заключение.

Последнее преступление — побег Глаза — начал расследовать судья. Глаз подробно рассказал, как совершил побег, и судья пригласил свидетеля. Вошел в гражданской одежде младший лейтенант Чумаченко. Расписался за дачу ложных показаний и коротко рассказал, как Глаз совершил побег.

У судьи вопросов к Чумаченко не было, зато у Глаза много.