Братья Кеннеди. Переступившие порог - Николай Николаевич Яковлев

при правительстве, его члены обсуждали втайне с официальными лицами важнейшие экономические проблемы, имея доступ к конфиденциальной информации, отсюда – понятные злоупотребления. Кеннеди приказал положить конец скверной практике. Соответственно его министр торговли Ходжес информировал бизнесменов: «Вы никогда не услышите от меня, что наша страна должна поступить так или иначе, ибо этого желает бизнес. То, что хорошо для «Дженерал моторс», для страны может быть хорошо, а может быть и плохо».

Негодованию некоронованных королей Америки не было предела, они не привыкли подчиняться. Кеннеди счел необходимым отмежеваться от Ходжеса. В августе 1961 года он встретился с руководителями торговой палаты, национальной ассоциации промышленников и комитета экономического развития. Президент в лоб спросил их: «Господа! Правительство считают настроенным против бизнеса. Почему?» Внятного ответа президент не получил. В кругу единомышленников он сокрушался: данный бизнесмен может быть умнейшим человеком, но деловая община в целом не понимает государственных интересов. «Дело в том, что бизнес больше не уверен в себе. Стоит мне сказать что-либо, что расстраивает бизнесменов, они просто увядают. Мне приходится тратить время и энергию, чтобы вдохнуть в них бодрость, иной раз крутыми мерами».

По словам Гелбрейта, «самым важным нововведением в экономической политике администрации Джона Ф. Кеннеди» было давление правительства в пользу стабильности цен и зарплаты. Тем самым Кеннеди надеялся избежать инфляции и достигнуть внушительных темпов роста. Ему в общем удалось договориться с руководителями профсоюзов и заручиться согласием монополистов. Президент предвкушал гармоническое развитие экономики в соответствии с «направляющими» – зафиксированным уровнем цен и заработной платы.

Но оказалось, что он все же плохо знал нравы среды, в которой сам вырос. 10 апреля 1962 года председатель правления «Юнайтед стейтс стил» Р. Блау без предварительной договоренности явился в Белый дом и сообщил о решении повысить цены на сталь на 6 долларов за тонну. Еще не окончилась беседа с президентом, как сталелитейные кампании передали сообщение об этом в прессу. Кеннеди был потрясен. Повышение цен на сталь неизбежно повлекло бы за собой лавину отрицательных последствий – автоматически возросли бы цены на важнейшие промышленные товары, профсоюзы выдвинули бы требования о повышении заработной платы и т. д. Упорядоченный курс, имевший в виду развитие экономики, которая налаживалась с таким трудом, был бы сорван. Вместе с «Юнайтед стейтс стил» выступили еще пять крупных монополий. В холодном бешенстве Кеннеди поклялся проучить зазнавшихся стальных баронов-разбойников – 6 концернов давали 85 процентов продукции сталелитейной промышленности.

Президент, нисколько не заботясь о том, что его слова станут достоянием страны, бросил: «Мой отец всегда говорил мне, что все бизнесмены – сукины сыны. Я не верил этому до сегодняшнего дня». Реплика президента попала в печать. Впервые за 111 лет существования «Нью-Йорк таймс» такие бранные слова появились на ее страницах. На пресс-конференции он уточнил: «Отец имел в виду именно сталелитейные компании и сообщил мне в 1937 году свое мнение, которое я счел необходимым напомнить сейчас… Я процитировал сказанное им и указал, что в этом случае, как и во многих других, он не был полностью не прав». Восторг публики неописуем: выпускник Гарварда отлично владеет лексиконом человека улицы. Через несколько дней в беседе с Соренсеном и Шлезингером президент добавил: «Они действительно банда сволочей. Теперь я говорю это от себя, а не потому, что мне сказал отец».

В считанные часы после опрометчивого визита в Белый дом Блау и К° ощутили тяжесть руки федерального правительства. Министерство юстиции занялось выяснением вопроса, в какой мере решение сталелитейных компаний нарушает антитрестовское законодательство. Агенты ФБР рьяно взялись за дело, поднимая далеко за полночь с постелей интересовавших их лиц. «Методы гестапо», – восклицал председатель национального комитета республиканской партии. Министерство обороны объявило о передаче заказов концернам, не повысившим цены на сталь. Заказ на стальной лист для подводных лодок на 5,5 миллиона долларов, половина которого была намечена для «Юнайтед стейтс стил», целиком пошел компании, сохранившей старые цены. Экономисты быстро подсчитали, что передача правительственных заказов таким компаниям сразу поднимет их долю в национальном производстве стали с 15 до 25 процентов.

На специальной пресс-конференции Кеннеди жестко заявил, что повышение цен на сталь «совершенно неоправданный и безответственный вызов государственным интересам», брошенный горсткой руководителей сталелитейной промышленности, чья жажда личного обогащения превышает чувство ответственности перед обществом. Тем временем юристы по поручению президента засели составлять чрезвычайное законодательство с целью обуздать монополистов. В Нью-Йорке министр труда Гольдберг и доверенный юрист президента К. Клиффорд тайком встретились с руководителями сталелитейных компаний. Клиффорд без лишних слов описал «ужасающее» будущее, уготованное для них. Во время встречи пришло сообщение о том, что одна из компаний, «Бетлехем стил», поднявшая цены, уже капитулировала. Правительство выиграло. Через 72 часа после памятного визита председателя «Юнайтед стейтс стил» в Белый дом сталелитейные компании вернулись к прежним ценам.

Торжествующий Кеннеди повесил в своей приемной карикатуру, появившуюся в газетах в дни схватки с монополистами: бизнесмен сообщает другому: «Мой отец всегда говорил мне, что все президенты – сукины сыны». Последствия конфликта оказались более серьезными, чем предполагал президент. Монополии не простили молниеносной расправы. Опрос летом 1962 года шести тысяч руководителей компаний показал: 52 процента из них считали правительство «резко настроенным против бизнеса», 36 процентов – «умеренно настроенным против бизнеса» и только 9 – «нейтральным». Президент произнес примирительную речь в торговой палате. Ее председатель взял слово после Кеннеди и туманно заметил: «Мы должны помнить, что в других странах диктаторы приходили к власти, используя конституционные методы…» Но, как подчеркивали опросы общественного мнения, в национальном масштабе президент, ограничив монополистов, нисколько не утратил популярности. Эксперт по этому вопросу высказывает предположение, что, выступив против сталелитейных компаний, Кеннеди, собственно, «с ехидцей хотел проверить свою популярность».

Президент никак не мог понять, почему монополии так ополчились против него. Он размышлял вслух: «Нет, мы не воюем с ними. Я не против бизнеса, я готов оказать ему посильную помощь. Посмотрите – целый год я пытался поощрять бизнес, и вот что получил взамен!» В другой раз Кеннеди заметил: «Быть может, следует быть потверже с бизнесом. Я думаю, что так вернее. Когда с бизнесменами обращаешься мягко, они отвечают пинками. Возможно, я буду потверже с ними, и это принесет только пользу». Благим намерениям не суждено было осуществиться. События в деловой жизни выставили борца с монополиями положительно в смешном свете.

28 мая 1962 года произошел резкий спад на нью-йоркской бирже. Перепуганные сторонники ортодоксальных экономических доктрин возвестили – 1929 год грядет! Кеннеди промолчал, а конъюнктура сама собой восстановилась. 29 мая Кеннеди исполнилось 45 лет, в соответствии с волей отца по достижении этого возраста он получил еще 5