Братья Кеннеди. Переступившие порог - Николай Николаевич Яковлев

Когда Джон Кеннеди читал, перечитывал и рекомендовал другим книгу, давно истлели павшие на полях первой мировой войны, ушло из жизни большинство женщин, оплакивавших их, по и новые поколения жили под дамокловым мечом повой войны. Обращаясь к событиям августа 1914 года, Кеннеди часто пересказывал диалог ушедшего тогда в отставку канцлера кайзеровской Германии фон Бюллова со своим преемником. «Как же все это случилось?» – допытывался первый, а второй отвечал: «Ах, если бы знать!» «Если эта планета, – продолжал Кеннеди, – будет когда– либо опустошена ядерной войной, если останутся выжившие в огне, радиоактивном отравлении, хаосе и катастрофе, то мне не хотелось бы, чтобы один из выживших спрашивал другого: «Как же все это случилось?» – и получал невероятный ответ: «Ах, если бы знать!».

Теоретически Дж. Кеннеди таким образом отлично представлял проблему. А как с практикой, готов ли был он дойти до роковой, безвозвратной черты? Или, другими словами, усвоил ли он мораль любимой книги Барбары Такман «Августовские пушки»? Случай представился вскоре после того как высокопоставленный читатель прочитал и оценил книгу. Осложнилась обстановка в бассейне Карибского моря.

Вашингтонские бешеные по мере роста военной мощи США рвались провести пробу сил. Им не давала покоя Республика Куба. ЦРУ готовило убийство Ф. Кастро, и президент не был в неведении о бесчисленных планах, составленных для этого. Этого мало. Еще в конце сентября 1962 года президент подписал совместную резолюцию конгресса: правительство США преисполнено решимости «воспрепятствовать любыми необходимыми средствами, включая применение оружия, марксистско-ленинскому режиму на Кубе распространять силой или угрозой силы свою агрессивную или подрывную деятельность на любую часть этого полушария». Остров жил в длинной тени угрозы американской вооруженной интервенции.

Во второй половине 1962 года Советский Союз и Куба пришли к соглашению разместить на острове средства обороны (в том числе ракетное оружие и бомбардировщики среднего радиуса действия). 14 октября американские самолеты У-2, совершавшие систематические облеты Кубы, сфотографировали строившиеся позиции для ракет. Около девяти часов утра 15 октября Банди отправился к президенту с увеличенными фотографиями позиций и докладом ЦРУ. Президент в халате, не прерывая завтрака, рассмотрел материалы.

Не отходя от стола, оба государственных мужа согласились, что ВВС США должны немедленно разбомбить позиции. Тут же ЦРУ подлило масла в огонь. «Мои эксперты по ракетам, – писал Р. Клин, тогда заместитель директора ЦРУ по разведке, – заверили меня, что мы видим громадное скопление ядерных ракет, удваивающее количество ядерных головок, которые СССР может обрушить на США». Перед Вашингтоном, заявил Клин, – «кризис». Запросили военных. В Пентагоне после фиаско в Заливе Свиней план вторжения на Кубу постоянно обновлялся. Генералы доложили, что обнаруженные объекты разбить можно, необходимо 500 боевых самолето-вылетов. Кеннеди осведомился: а могут ли быть использованы в ответ ракеты? Военные хладнокровно ответили: через несколько минут после налета еще до подавления объектов ракеты, разумеется, могут стартовать. Сообщение как-то погасило воинственный пыл президента.

В 11 часов утра в кабинете президента собрались высшие руководители нации. Открылось совещание, с небольшими перерывами шедшее до конца недели. Дж. Кеннеди настоял, чтобы обсуждение пошло без него. Группу, занявшуюся вплотную проблемой, назвали исполнительным комитетом совета национальной безопасности. «То было мудрое решение, – заметил Р. Кеннеди. – Люди меняются в присутствии президента, и даже обладающие сильным характером делают рекомендации на основе того, что, как они предполагают, хочет услышать президент». Коль скоро Р. Кеннеди был родным братом президента и, следовательно, опасность деформации его взглядов была минимальной, он возглавил исполнительный комитет.

Обсуждались и взвешивались преимущества различных вариантов эскалации того, что сочли кризисом, – вторгнуться на Кубу; разбомбить ракетные позиции с воздуха; объявить блокаду острова; предъявить ультиматум СССР; никакие реагировать. Хотя президент с самого начала высказался против вторжения или бомбардировки с воздуха, начальники штабов получили указание собрать во Флориде силы, достаточные для проведения крупной десантной операции. В неделю там были сосредоточены 5 дивизий (включая 2 авиадесантные), части морской пехоты. На юго-восточных аэродромах США готовились к действию более 2 тысяч самолетов тактической авиации, почти 200 боевых кораблей крейсировали в Карибском море. Для вторжения подготавливались соединения, насчитывавшие в общей сложности 250 тысяч человек личного состава. Все в обстановке глубочайшей секретности.

Лиц, занимавшихся планированием, строжайше предупредили: создавать видимость того, что в столице не происходит ничего чрезвычайного. Они по-прежнему появлялись на людях, по возможности придерживались расписания деловых встреч и заседаний. В Белый дом проникали с заднего хода, а чтобы служебные автомашины не скоплялись у резиденции президента, высокопоставленные чиновники группами приезжали в одной машине. Как-то из среднего по размерам автомобиля высыпал десяток сотрудников государственного департамента. Кеннеди подал пример, отправившись в политическое турне по стране – в ноябре предстояли очередные выборы в конгресс. Он выступал, как обычно, только в речи в Индианаполисе прорвалась непривычная нотка. Президент осудил «людей, назначающих себя генералами и адмиралами и желающих послать чужих сыновей воевать».

Жили как в тумане, в созданном собственными руками безумии. Вокруг Белого дома «скрытно» патрулировали полицейские машины. Сэлинджер ободрил избранных журналистов – в случае атомного удара они последуют за президентом в укрытие. Куда? Поползли тревожные слухи, что оперативные работники правительственных ведомств будут руководить страной из подземных убежищ. Откуда? Никто не имел представления. Как-то в Белом доме из-за неплотно прикрытой двери журналист подслушал обрывок зловещей фразы: «Убежище под землей, сверху несколько сот футов скалы, там места достаточно, есть кафетерий…».

Тем временем прозаседавшийся исполнительный комитет совета национальной безопасности погряз в спорах. Некоторые, в первую очередь Д. Ачесон, по-прежнему стояли за вторжение и за пять дней заседаний комитета больше всего времени потратили, обсуждая этот вопрос. Р. Кеннеди и Р. Макнамара высказались за средний курс – ввести блокаду. Они предлагали попробовать, не исключая в последующем интервенции. Интеллигентный Э. Стивенсон представил обширнейший политический план: нейтрализация Кубы под наблюдением ООН, включая американскую базу в Гуантанамо, вывод американских ракет «Юпитер» из Турции и Греции, США дают гарантию, что они не будут проводить вторжения на Кубу. Противоречия резко обострились. «Я сам видел, – писал Т. Соренсен, – во время длинных дней и ночей кубинского кризиса, как сокрушающая физическая и умственная усталость могут извратить здравый смысл и реакцию обычно разумных людей». Кеннеди, внимательно следивший за ходом совещаний, наконец решился прекратить словопрения. Сославшись на сильную простуду, он прервал турне и 20 октября вернулся в столицу.

Последнее заседание. Председательствует президент. Военные за удар с воздуха и вторжение. Р. Кеннеди посылает брату записку: «Теперь я знаю, что чувствовал Тодзио, планируя Пёрл-Харбор». Через несколько дней он добавил – США не должны «создавать Пёрл-Харбор наоборот», Д. Ачесон надулся – «совершенно ложная и возмутительная аналогия». А на