Я и ты - Ольга Приходченко

– Приступая к работе, – сообщил мой собеседник, – мы ориентировались на ужесточившиеся требования ФИФА. Вес в пределах 420–445 граммов, строго дозированное количество воды, которое он может впитывать, и столь же дозированное, вплоть до секунд, время на восстановление формы после удара (как тут не вспомнить строчку из популярной некогда песни: «Футболисты этот мяч били очень больно»).

Конструкция была тщательно продумана, в результате чего мяч значительно отличается от своих предшественников: склеен, а не сшит, наружная поверхность состоит из четырнадцати отдельных частей, а не из тридцати двух, как прежде, что делает мяч действительно исключительно круглым, с допуском по точности, укладывающимся в миллиметры. От этого же во многом зависит траектория полета.

– Хотелось бы с вашей помощью пройтись по той самой производственной цепочке, благодаря которой мяч с чертежной доски перекочевал на зеленое поле.

– Пожалуйста. Начало – Индия, там из каучука изготовили резиновые камеры. Которые затем во Вьетнаме поместили в так называемый каркас – это первая внешняя оболочка. Следом подключились японцы и южно-корейцы со своими красками и другими ценными материалами. У нас, в Леверкузене, решали проблему изготовления поверхностного слоя, от которого зависит, насколько хорошо мяч прижимается к ноге. И так далее. В конце концов необходимые полуфабрикаты свезли в Таиланд, и на предприятии фирмы «Молтон» заранее обученные рабочие в две смены «штамповали» черно-белые мячи – как для обыкновенных любителей, так и по спецзаказу – для участников чемпионата. Причем на каждом мяче, который предназначен для матчей, выведены место встречи, название команд, дата, время.

– А в финале на центр установят тот же мяч?

– Матч золотой, поэтому и мяч – раскрою вам секрет – будет золотой окраски.

Естественно, это бесценный сувенир, каждый участник решающего поединка грезит мечтой увезти его с собой и выставить дома на самом видном месте, как самый ценный трофей в квартире охотника. Ну, здесь кто расторопнее – тот и пан. После финала-1966 на лондонском «Уэмбли», в котором англичане одолели сборную ФРГ, самым расторопным оказался Хельмут Халлер, он буквально выхватил мяч из-под носа капитана британцев Бобби Чарльтона, и, как ни уговаривал Бобби вернуть, ничего не вышло. Так много лет мяч и хранился у известного немецкого полузащитника.

Чем продолжить рассказ о мяче? Если доведется быть в Лондоне, обязательно загляну в этнографический музей Смита, чтобы взглянуть на самый древний футбольный мяч – свиной мочевой пузырь, обшитый толстой оленьей кожей. Мячу четыреста пятьдесят (!) лет, предполагают, что он принадлежал самой Марии Стюарт.

Куда ни копни – всюду интересно, но как поспеть всюду, нельзя же объять необъятное, как изрек однажды Козьма Прутков. А я и не пытался, знаю – в случае чего меня выручит та самая «Адидас-арена». Смонтированная из сборных конструкций, легкая, воздушная, она трижды в день собирала тысячи фанатов. Комфортно разместившись в креслах, они наслаждались играми, наблюдая за ними на двух огромных экранах. Атмосфера? Практически стопроцентное ощущение, что находишься непосредственно на месте события. Где-нибудь в Кайзерслаутерне или Мюнхене. Все удовольствие – три евро.

Телевидение сегодня, несомненно, занимает главное место в освещении крупнейших спортивных событий, и как-то не верится, что еще полвека с лишним назад телетрансляций не было, широкое общение с футбольным миром шло через радио, а впервые картинка с мундиаля засветилась на небольших тогда экранах телеприемников в Швейцарии в 1954 году. Говорят, именно благодаря тому чемпионату телевизоры, которые опасались покупать, вдруг резко начали расходиться с прилавков магазинов. В одной Западной Германии к решающему матчу раскупили пятьдесят тысяч аппаратов, словно чувствуя, что свои ребята окажутся в финале, более того, выиграют. Что и случилось после победы над вроде бы непобедимыми в ту пору венграми. А знаете, какая была тогда самая ценная награда чемпионам помимо Кубка Жюля Риме (так именовался главный приз, по имени его учредителя, экс-президента ФИФА) и медалей? По телевизору на брата! Тот матч Венгрия – ФРГ транслировался лишь на восемь стран, а ФИФА заработал на нем – страшно сказать – аж пятнадцать тысяч швейцарских франков. Сопоставьте с сегодняшними цифрами…

О многом из того, о чем вам рассказал, сам я узнал, посетив Музей футбольных радио– и телекомментаторов. Есть и такой. Там многие известные личности, короли эфира разных стран, разумеется, больше всего немцев во главе со знаменитым Хербертом Циммерманом, он как раз вел репортаж с финала-1954 в Берне. И как жаль, что нет на стендах наших блестящих корифеев – Вадима Синявского, Николая Озерова, Котэ Махарадзе, Виктора Набутова, Владимира Маслаченко, Владимира Перетурина.

Долго задержаться в этом музее не мог, нужно было еще добраться до Дортмунда на матч Германия – Польша. Наплыв на него был просто сумасшедший, ажиотаж жуткий. В поезде за триста евро мне усиленно пытались впарить билет на эту встречу. И это, как выяснилось позже, еще по-божески. В перерыве у буфетной стойки разговорился с немецким парнем в шортах и белой майке с тремя разноцветными звездочками (такие выпустили специально как напоминание о трех победах сборной Германии в мундиалях). Он долго мялся, не хотел отвечать на вопрос, сколько выложил за заветный квиток. В конце концов, сдался – четыре (!) номинала. Понимаю всю значимость матча, присутствие на нем и президента Германии, и бундесканцлера, но нет, ребята, так дело не пойдет, я бы в таком случае остался в Берлине. «Адидас-арена» на что, за три евро все увидел бы. А триста? Это чересчур. Но ведь мой сосед по квартире Моня покупал же билет на «Север» «Динамо» за двести пятьдесят рублей вместо пятнадцати? Но то Моня…

…В пресс-центре стадиона я встретил своего давнего товарища Дато Клебадзе из тбилисской спортивной газеты «Лело». Он обнял меня, погладил по спине своей большущей лапой.

– Миша, дорогой, столько не живут, сколько мы знаем и уважаем друг друга, – сочно, как по-русски с акцентом говорят грузины, воскликнул он.

Спасибо тебе, его величество футбол. Спасибо тебе и чемпионат со своим слоганом: «Время обрести новых друзей». Добавил бы еще, что и сохраняешь дружбу старых.

Ты

Еще немного об Одессе

Погожий октябрьский денек. С Каменного моста, откуда началось мое знакомство с Москвой, когда я после замужества переехала в Златоглавую, наслаждаюсь чудесной панорамой с видом на Кремль. Припекает солнце, легкий ветерок с реки скользит по волосам. Тепло, можно распахнуть пальто, а то и вовсе снять его, что редко здесь для этой поры, больше прохладной и дождливой. И вдруг меня осеняет: как с Кремлевской набережной мы перебираемся на Софийскую, так теперь с «Я» мост переброшен на «ТЫ». Волейбольный мяч (моя любимая игра) на моей стороне площадки. Твори, подруга, выдумывай, пробуй, тебя же давно вновь тянет на книжные страницы. Муж настойчив: милая женушка, хватит Одессы, меняй тему. Целую трилогию настрочила. Катаев, Олеша, Бабель, Ильф и Петров, Багрицкий, даже Михаил Михайлович Жванецкий столько не написали.

Положим, написали. Они по-своему, я – по-своему. Как умею, как чувствую время, ощущаю и вижу мир. На их лавры не претендую.

«Я ваши книги не читала, я в них жила, – пишет мне совершенно незнакомая женщина. – Жила, как в тех одесских коммуналках, что домом – для всех ее героев, а сами герои вообще ожили до почти физического присутствия. Чем дальше читала, тем яснее понимала, что главный герой, собственно, и есть сама Одесса… Многоликая: выживающая в революцию, голодная, надрывающаяся от неподъемного труда, шальная в веселье, партизанящая в катакомбах в войну, бандитская, еврейская, дворянская, расстрелянная, вороватая, любящая и ненавидящая, барахольная и при погонах… Вся она в этих книгах, как могучий ее платан, где судьбы – ветви дерева, каждая отдельно и каждая переплетена со всеми, и все – от одного ствола».

Ну, как, скажите на милость, после таких душевных слов оторваться от родных корней, от своей любимой Одессы? Потерпите: другие события, далекие от ласкового всплеска черноморских волн, дождутся своей очереди. Я обещаю.

В Одессе, где я родилась и жила до замужества, при всей горючей смеси населявших ее десятков национальностей, мало кто говорил на украинском, зато на русском – все. Пусть даже на знаменитом Привозе он был своеобразный, разбавленный сочными местными шутками-прибаутками напополам с анекдотами, что придавало особый шарм. «Я себе знаю, а вы себе думайте». «Не надо мне делать нервы, их есть кому портить». «Вы шо, спешите скорее, чем я».

Случайно ли это? Нет, конечно. Как из песни слова не выкинешь, так и историю не перепишешь, если только не подстраивать ее под чью-то прихоть, а сохранять объективность. Тогда каждый может узнать или освежить в памяти неоспоримые факты: земля-то эта корнями уходит в российскую. Как и Крым, другие области, например, Измаил, чьи мощные крепостные бастионы не устояли под натиском доблестных русских парней. И название у этого края было – Новороссия. Своими высочайшими указами – быть тому на юге России! – так повелела русская императрица Екатерина Вторая.