Измена. Серебряная Принцесса - Стеффи Ли

— Северина Вячеславовна, вы что-то хотели? — интересуется одна из них.

— Да. Пожелать вам приятного чаепития. — отвечаю я. — И попросить разжечь огонь в камине, который расположен в бирюзово-серебряной гостиной.

— Камин…? — удивленно переспрашивает Алина.

— Да. Вы сможете?

— Конечно, Северина Вячеславовна, — живо откликается Влада. — Мы сейчас же все сделаем.

— Спасибо. И угоститесь печеньем, которое Мария Дмитриевна покупает для меня.

— Она нас распнет… — неуверенно шепчет Алина, опуская глаза.

Мария Дмитриевна наша главная экономка. Женщина строгая и идеально выполняющая свои обязанности на протяжении многих лет. Работников она подбирает с крайней щепетильностью. И всем известно, что получить работу в Серебряном доме сложно, а вот лишиться ее, напротив, легко и просто.

У Констанции первое время была мысль сократить количество прислуги, но Мария Дмитриевна сумела ее убедить в ошибочности взглядов и пообещала, что новая хозяйка даже не заметит их присутствия. И каким-то чудом ей удалось это в полной мере.

Неожиданная сложность возникла лишь тогда, когда Конни заявила, что хотела бы готовить сама.

Мария Дмитриевна хоть и улыбалась, но определённо не поощряла взбалмошные желания хозяйки. К тому же она совершенно не желала лишаться такого славного повара, как наш Артем Петрович, который в свое время работал в известном ресторане в самом центре Парижа. От того возник компромисс. Артем Петрович счастливо оставался с нами, а Конни готовила тогда и то, что сама хотела.

Открываю один из верхних ящиков, достаю увесистую фиолетовую пачку кокосового печенья и кладу на стол.

— Видите, я сама вас угощаю. — говорю девушкам. — Нет повода для страха. Но не забудьте про камин. Огонь мне нужен в самое ближайшее время.

— Спасибо огромное… Конечно, мы сейчас же пойдем и разожжём его...

— Они же дорогущие… — раздается вслед, когда я покидаю кухню.

Иду по длинному светлому коридору, поднимаюсь по лестнице, захожу в свою комнату. Двигаюсь к углу, в котором оставила мешочек, полученный от бабы Глаши. Наклонившись, беру его в руки.

Делаю пару шагов вправо, открываю шкаф, где имеется специальная полка для маминых вещей. Достаю любимый альбом. У меня нет недостатка в ее изображениях. Но только я не знаю, какая из имеющихся фотографий лучше всего подойдет для моей миссии.

Бесцельно огладываю комнату. Все те редкие снимки, на которых мы вдвоем с моей якобы матерью, стоят на полках в миленьких рамочках.

А альбом, который я сжимаю в руке, был всегда чем-то вроде дани обожания. Однако продлевать сей культ обмана я более не намерена.

Взяв все необходимое, снова спускаюсь вниз и прохожу гостиную. Огонь в камине уже горит. Не сильно. Но для того, что я намереваюсь сделать, его вполне достаточно.

Как ни странно, я ничего не чувствую. Даже боль словно бы притупилась. Застыла.

Вытаскиваю парочку фотографий, бессмысленно вглядываюсь, а потом кидаю их вместе с маленькой подушкой в колышущееся пламя.

Сзади раздаются тихие шаги, и я различаю шумный вдох.

— Что ты делаешь? — настороженно спрашивает Конни.

— Прощаюсь с ложными мирами. — спокойно отвечаю я. Поворачиваюсь, чтобы мельком взглянуть на мачеху.

Вторая жена отца останавливается в паре шагов от меня. Обняв себя руками, она немигающими стеклянными глазами смотрит на то, как огонь уничтожает изображения ее сестры.

Один из другим я достаю оставшиеся снимки и бросаю их в жадные лапы пламени.

— Сева, зачем ты это делаешь… — нервно произносит мачеха.

— Чтобы наверняка.

— Пожалуйста, прекрати. Не знаю, откуда у тебя эта штука, но…

— Мне ее дала бабушка Глаша. Вы с ней вроде бы достаточно хорошо знакомы. — специально больше не смотрю на Констанцию. Ее близость заставляет эмоциям в моей душе всколыхнуться, а я пока не готова их выплеснуть. Мне нравится та тишина, в которую я себя замуровала. — Ты же знаешь, что я сейчас делаю, правда?

Она ничего не отвечает.

— А где папа?

— Он в кабинете. Ему позвонили по какому-то делу…

Мысль вспыхивает в голове, как яркая выразительная подсказка.

Как же я могла забыть…

Не теряя времени, отбрасываю пустой альбом на пол и стремительно двигаюсь в сторону кабинета. На пути чуть не сталкиваюсь с Владой. Девушка первая успевает отпрыгнуть в сторону и тут же сообщает, что огонь они, как и было велено, разожгли.

— Спасибо. — мой взгляд падает на предметы, которые она держит в руке. Сомнения в том, что вселенная на моей стороне, исчезают. Я поступаю правильно.

— Влада, дай мне, пожалуйста, вот это.

— Это, Северина Вячеславовна? Вы уверены?

— Как никогда. — забрав нужную вещь, продолжаю идти дальше.

Оказавшись напротив толстой двери, стучу. А получив разрешение войти, ступаю внутрь и сразу подхожу к стене, которая меня интересует.

— Севушка, что-то случилось? — спрашивает папа.

Он сидит в своем коричневом кожаном кресле и, прервав телефонный разговор, ожидает моего ответа.

— Да, мне нужен ее портрет. Но сама я не смогу его снять, слишком высоко. Ты не мог бы мне помочь?

— Зачем это тебе вдруг понадобился мамин портрет? — хмурится папа. — Ты же сама была против того, чтобы его кто-то трогал и говорила, что он обязан висеть именно здесь. Давай обсудим его перестановку чуть позже?

— Папа, он мне нужен срочно. Это очень важно для меня. Пожалуйста, сними его для меня прямо сейчас. — настолько невоспитанно и взбалмошно я веду себя с ним первый раз. — Я знаю, где ему самое место.

Шумно вздохнув, папа подносит трубку к уху и просит своего собеседника подождать еще пару минут. Затем поднимается и, хоть и с некой подозрительность, но все же достает портрет первой жены и передает его мне.

Выпалив: «спасибо», — я почти бегу с новой ношей обратно в гостиную.

Боюсь не успеть.

Меня вдруг ужасает мысль, что та подушечка сгорит преждевременно...

Забегаю в комнату и замечаю, что Констанция так и стоит на том самом месте. Она не сдвинулась ни на шаг.

Опускаюсь на колени. Кладу картину на пол. Возиться и доставать её из рамы — слишком долго, на это нет сейчас времени. Канцелярский нож, который я взяла у служанки, берет на себя роль идеального помощника.

В моем сердце зияет темная пустота, когда я уверенными движениями недрогнувших пальцев провожу четыре ровные линии и вырезаю