Тринитротолуол из Перистальтики - Константин Твердянко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Нехорошо бить женщин — но не в тех случаях, когда она пытала тебя три очень, очень долгих вечера. Причем за просто так, потому что рожей не вышел, происхождение излишне пролетарское и компания подозрительная.
Закончил прикручивать мучительницу к той же плахе и отметил, что клыкастая деловито снимает с эльфийки ножны с кинжалом. И, кажется, собирается прямо сейчас пустить его в дело!
— Э, положи… нож, — скомандовал я, внутренне скривившись.
Ведьма изумленно вытаращилась на меня.
— Так давай убьем сперва! — полушепотом предложила она.
— Положи, я сказал! — сердито выдохнул я. — Ушастые нас тогда точно найдут!
Сам же удивился своему внезапному порыву — почему-то стало неприятно до омерзения. Ведь в самом деле, кажется, прирезать безопаснее. С другой стороны, эльфы сильно не обрадуются смерти сородича. Особенно от руки ведьмы и тролля. Уж тогда поиски будут крайне прилежными. Хотя вопрос, могут ли искать еще тщательнее…
Беспомощная связанная девка уже не воспринималась как угроза. Не настолько я ее возненавидел за это время, чтобы хладнокровно умертвить, когда она уже не представляет опасности. Возможно, еще через пару деньков в застенках и рассуждать бы не стал…
Ее смерть мне ничего не даст. Умелица эта, скажем так, нейтрализована. А вот отягчающим обстоятельством убийство может стать. Короче, ну ее к черту.
Но тут живо вспомнился звук, с которым когти отдираются от пальцев. И еще — как нескончаемая боль захлестывает разум, как превращаешься в воющего зверя… Аж зубы скрипнули.
— Я сам. — Протянул ладонь. — Дай нож.
Поднял кинжал, нацелил острие на сердце врага. Рукоять резная, какой-то цветочный орнамент… Красивая. Как эльфийка. Считается, что сердце у человека слева, но на самом деле оно почти посередине груди. Слева просто пульс лучше слышно, там аорта. Надеюсь, у эльфов так же.
Коротко замахнулся — и вонзил лезвие в мягкое тело. В бок… Мастерица пыток глухо застонала. Я вытер кинжал об ее одежду. Помрет — туда и дорога, если нет… Ну, повезло тогда.
— Пусть так посидит, — буркнул я. — Так лучше. Стащи с нее, что надо. И пошли отсюда. Живо.
Клыкастая смачно плюнула на эльфийку, от души поддала ей ногой по ребрам разок-другой и поплелась за мной. Снова прислушался, ловя любые шорохи. Скрипят деревья, чирикнула птица… Ветер зашумел ветками, захлопал каким-то полотнищем. В его шуме мне послышалось еще кое-что, едва различимое и смутно знакомое. Показалось?..
Вновь осторожно выглянул из шатра — пока вроде по-прежнему безлюдно… в смысле, эльфов нет. Согнувшись в три погибели, навострив до предела слух, кособоко побежал к кромке леса. Вот она, уже близко… Вот она, почти!.. Есть! Добежал! Теперь постараться найти кусты погуще… Как назло, пока сплошной подлесок, елки начинаются гораздо дальше.
Сбоку раздался подозрительный хруст, и я прямо на бегу, не тормозя, шлепнулся в гнилую листву. Слегка распорол бедро о сучок, торчавший у земли, поцарапал ухо. Рана под коленом опять горела. Плевать. Лишь бы не заметили. Лишь бы не заметили!
Ведьма, которая неуклюже неслась следом, повторить мой маневр сразу не догадалась. Схватил ее за ногу, дернул вниз. Женщина плюхнулась рядом. Слава богу, хоть молча.
Так. Пока вязать беглецов никто не спешит. Вроде обошлось?
И тут совсем рядом так лихо треснула ветка, что я чуть не подскочил. В панике попытался раствориться в грунте. В груди колотилось так, что мешало слушать.
Ничего. Снова тихо, только стучит сердце. И тенькает вдали какая-то птаха. Хорошо ей.
Полежав минут десять, я все же решился встать. Клыкастая спутница, глядя на меня, неуверенно последовала примеру.
— Что, идем? — спросила она шепотом. Я кивнул, и мы двинулись дальше, на этот раз уже почти ползком. Пахло мокрым снегом и мятой.
Спасительная тень еловых лап маячила уже в десятке шагов. Это пока, конечно, не глухая чаща, но там спрятаться легче… И никакие волшебные песни меня не заставят вернуться. В этом уверен абсолютно. После уютного полумрака шатра и легких рук эльфийки — уверен.
Плечо резко ожгло болью. Я отскочил и увидел, как колышется в грязи пестрое оперение стрелы. Еще одна такая же чиркнула по хламиде, третья пробила сапог и вонзилась в голень. В ту же ногу! Опять!..
Я взвыл и рефлекторно схватился за древко. И едва не потерял сознание. Задета кость.
— Стой, где стоишь, гнилокровое отродье, — спокойно сказал «добряк», выходя из-за деревьев. — И ты, злая ведунья, тоже стой.
Скрипя зубами, я подчинился, хотя стоять почти не мог. Все тускнело и расплывалось. Вслед за ним вышли еще двое. Незнакомый усталый эльф и та зеленоглазая царевна, которая танцевала в сумерках.
Клыкастая обреченно охнула и закрыла лицо руками.
Сзади опять послышался треск. И еще раз. А потом — целая канонада из хруста, скрипа и топота. Кажется, к нам мчится большой отряд… Обычно эльфы так не шумят. Торопятся. Все, недолгим был побег.
Ушастые почему-то встревожились. Певунья заметно побледнела, вытащила из колчана стрелу. Усталый слегка отступил, напряженно замер. «Следователь» нахмурился, тоже приготовил лук. Что за дела?..
Потом ударил яростный, почти неразличимый свист. Он обрушился, как лавина, и похоронил меня под собой. Я согнулся, хватая ртом воздух, и судорожно зажимал уши. Но это не помогало. Свист пронзал все тело, проникал сквозь ладони. Стало жарко. Ломило кости. Было чувство, что голова сейчас лопнет. И стрела в ноге опять показалась мелочью.
Сквозь плотную пелену, окутавшую мир, я все же разглядел, как ведьма обернулась. Лицо женщины страшно перекосилось, она дико завизжала. Визг прозвучал необычно, как бы отчужденно. И вдруг наступила звенящая тишина.
Глава 17
Знаки и узы
Ожидая следующей стрелы, перевел взгляд. Понял, что пока, к счастью, не дождусь: эльфы сидели на земле, обхватив головы руками. Усталый даже полулежал. «Эсэсовец», правда, держался на ногах, но покачивался, словно крепко выпил. За спиной захрустели кусты, звонко хрупнуло деревце, и ведьма вновь завопила, заходясь от ужаса.
В ответ скрипнуло, пыхнуло, застрекотало. И знакомые звуки отрезвили меня. В самом деле, много монстров тут видел, что ли?
— Заткнись! Свои. — Я шагнул к ней и двинул локтем в бок, чтобы привести в чувство. Затем медленно повернулся, пытаясь не расплескать мозги.
— Ну здравствуй, лесное чудовище, — сказал
