Великий побег - Сьюзен Филлипс

– Сколько караваев хлеба я тебе спекла?

– Хлеб покрывает арендную плату. Мою нездоровую кормежку он не компенсирует.

– Как бы не так!

– Полагаю, я могу поделиться. – Его взгляд снова пустился в путешествие, скользя по ее телу, пока не дошел до ключицы и опустился вниз на грудь Люси, где ее едва прикрывала тонкая ткань. Кажется, он теперь не так уж критически отнесся к ее виду, и когда еще один удар грома сотряс сарай, Люси ощутила, как что-то зашевелилось в ней – предательская дрожь, опасное треньканье, не имевшее ничего общего с разбушевавшейся грозой.

Панда встретился с Люси взглядом. Потом сдвинул босой ступней крышку холодильника, жест, который с какой-то стати показался таким соблазнительным. Люси отвела от Панды взгляд и посмотрела внутрь, но вместо обложенного льдом пива и газировки увидела сундук с сокровищами: чипсы, крендельки, «Доритос», лакричные леденцовые палочки, молочный горошек, сырные палочки и банка арахисового масла.

– Эльдорадо, – прошептала она.

– Запретный плод, – сказал он, но когда она подняла глаза, Панда пристально смотрел на нее, а не на запасы.

Шаткий старый сарай превратился в тайную пещеру, тускло освещенную и притягательную. На плечо Люси брызнула струйка дождя, просочившаяся через прохудившуюся крышу. Панда потянулся, смазал каплю кончиком пальца и провел влажную дорожку во впадинку ключицы. По коже Люси побежали мурашки.

– Перестань, – сказала она, впрочем, безо всякой убежденности.

Он не стал притворяться, будто не знает, о чем речь. Дождь капнул теперь Люси на бедро. Панда увидел, но отвел взгляд и потянулся к холодильнику.

– Наверно, тебе это неинтересно.

И вытащил банку арахисового масла.

– Вот уж нет!

Она даже не была уверена, говорит ли о масле или чем-то более опасном.

Яхта закачалась на швартовах, порыв ветра принес влагу через открытый проем сарая. Капли с протекающей крыши забарабанили по палубе и, что хуже, по продуктовой заначке.

– Пойдем.

Панда подхватил холодильник и занес в каюту, наклонив при входе голову.

Сегодня их отношения изменились, и идти за ним было рискованно. Люси нравилось думать о нем как о плохом парне, но теперь все поменялось. С другой стороны, его вазэктомия, не говоря уже о потрясающем теле, делала его неотразимым.

Гадюка пошла за ним следом.

Каюта была маленькой с единственным крошечным камбузом и V–образным спальным местом на носу. Панда поставил холодильник и расположился на темно–синей виниловой кушетке. Потом послал Люси ленивую улыбку, открыл банку с арахисовым маслом, зачерпнул крендельком кусочек и протянул своей гостье.

Двое взрослых, пришедших к согласию… Одна вазэктомия… Бывший жених, который именно этой ночью спит с лучшей подругой… Звезды выстроились идеально.

Люси взяла кренделек и села на противоположный конец кушетки.

– Я даже не очень люблю арахисовое масло.

– Считай, что подверглась лишениям, – сказал Панда. – От этого ты еще больше захочешь вкусить запретное.

И так посмотрел ей в глаза с этого близкого расстояния, что смысл стал совершенно ясен.

В руках она держала идеальный вульгарный реквизит: скрученную сдобную палочку с круглым комочком масла на кончике. Иная женщина могла бы использовать это с максимальной для себя выгодой, но Гадюка не захотела. Она кончик откусила.

– Почему я ем одна?

– Я тебя опередил на старте.

Панда распечатал пачку лакричных леденцов, но не взял ни одного. А просто глазел на свою соседку. Не на ноги или грудь. Просто на Люси, но ощущалось это еще интимней. До нее донесся его голос с окутывающей, как туманом, хрипотцой:

– Плохая это идея.

– Знаю.

– Я и так стараюсь изо всех сил не думать, как я хочу тебя.

Кожа загорелась.

– И как, получается?

– Не очень.

В каюте было чересчур тепло и тесно, но Люси не уходила. Жаркие стрелы со свистом пронзили ее. Она хотела этого мужчину с затуманенными глазами, чернильными волосами и мощным телом. Но ни за что не пойдет на первый шаг.

Зато Панда из этого не делал проблему. Наклонив голову, он сократил между ними расстояние, вынул из ее руки остатки кренделька и отложил в сторону:

– Ты меня сводишь с ума.

– Рада слышать, но, вообще-то, я сейчас не хочу разговаривать, – откликнулась Люси.

Он ей улыбнулся. Такие улыбки нужно объявлять вне закона. Откинулся на мягкие подушки и притянул к себе. В пещеру проникал слабенький свет, которого хватило лишь на то, чтобы увидеть, как блеснули в темноте зубы Панды, когда он подмял Люси под себя и наклонил голову, чтобы поцеловать.

Она не хотела, чтобы он целовал ее как тогда, в номере мемфисского мотеля, и не хотела полного вины поцелуя, как в аэропорту, поцелуя, оставившего лишь смятение в душе. Но этот поцелуй оказался совершенным.

Она разомкнула губы. И языки встретились в откровенном танце, надавливая и сталкиваясь, под восхитительную увертюру греха. Панда сунул руки под ее камисоль, Люси – под его футболку. И почувствовала эти сплошные мускулы, все тело до последнего сухожилия и косточки. Он оставил ее губы и принялся терзать сосок сквозь тонкий хлопок. И вклинил голое бедро между ее ног. Она потерлась о него, прижав к себе.

Очень близко ударила молния, на короткое мгновение вернув их к здравому смыслу. Люси уткнулась ртом в мускулистое плечо.

– Мы не можем без презерватива.

Его теплое дыхание обдало ей сосок:

– Я думал, ты не хочешь разговаривать.

– Вазэктомия там или нет, тебе нужно…

– Все под контролем, – хрипло выдохнул Панда.

Взял ли он их с собой? Мысль о последствиях на какую-то секунду расстроила Люси, но вот он снова принялся ее целовать, и вопрос сам собой отпал.

Над головами прогремел гром. Лодка раскачивалась на швартовах. Они стянули одежду и, оставшись обнаженными, взорвались. Та ночь в Мемфисе предназначена была, с одной стороны, порвать связи с Тедом, с другой, – просто переспать с кем-то, но в этот раз – все по–другому. Не анонимное спаривание с мнимым незнакомцем. Сейчас Люси знала своего любовника, и эта ночь стала неотвратимой.

Грудь баюкали его руки… Люси схватилась ладонями за его бедра… Глубже стал поцелуй. Панда развел ей ноги, и она даже не подумала сопротивляться.

Он раскрыл ее пальцами. Раздвинул складки. Провел рукой. Проник во влажные мягкие местечки.

Она застонала. Позволила ему ласкать. А когда больше не смогла терпеть, то, повернувшись на бок, перестала сдерживать себя, в ход пошли язык, руки, губы, чтобы теперь попробовать, каков же он на вкус?

Когда Панда не смог больше выносить пытку, то, перевернув Люси, снова оказался сверху. Что-то бормоча. Готовый. Он подхватил ее под колени, развел ей бедра и поднял повыше. Навалился телом. Твердой плотью, мощной и большой.