Ветер Дивнозёрья - Алан Григорьев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Кладенец уже полыхал и, кажется, даже светился под футболкой, словно просил: достань меня! Ну достань же! Но Тайка упрямилась. Во-первых, силы все равно будут неравными, даже с волшебным мечом. Яромир воевода, а она — девочка-недоучка. Во-вторых, она даже ранить его не хотела, не то что убить. А в пылу битвы всякое бывает: взмахнешь неосторожно — и привет. А в-третьих, бегство ничего не решит. Ну, спасется она сейчас, и что? Наваждение Яромира не отпустит, Доброгнева тоже сама себя не победит, война продолжится, и все будет очень плохо…
И вдруг Тайке пришла в голову шальная идея: наверное, волчье безрассудство еще не до конца выветрилось. Она встала, раскинув руки в стороны, и, встретившись взглядом с замутненными яростью глазами Яромира, выкрикнула:
— Значит, прикончить меня хочешь? Ну давай! Знаешь, сколько раз за последнее время это уже пытались сделать? Я со счета сбилась. Но убегать больше не буду, надоело. Только прежде чем ударишь, вспомни: там, в подземелье, ты поднял руку на Огнеславу, чтобы спасти мне жизнь. Неужели это было зря?
Яромир мотнул головой: то ли муху пытался прогнать, то ли злой морок. Тайка понадеялась: а вдруг спадут чары? Но нет: дивий воин занес меч над ее головой.
Так что же, сейчас все и кончится?… Она подалась вперед, положила ладонь ему на сердце и выпалила:
— Знаю, ты никогда бы не сделал этого, если бы не был заколдован. Поэтому, даже если я умру, не вздумай себя винить. Это — не ты!
Рука Яромира, зависшая над ее головой, дрогнула, но взгляд, увы, не прояснился. Зато Кладенец больше не жегся.
«Он борется», — поняла Тайка. Перед внутренним взором возникла картинка: как из ее ладони тянется алая нить — прямо к сердцу Яромира. Оставалось только завязать узелок. Сказки говорили, что есть лишь один верный способ снять злые чары и избавиться от наваждений. А они с Яромиром и без того стояли слишком близко. Можно было даже не делать шага — просто приподняться на цыпочки и коснуться губами губ. Ох, не так Тайка представляла себе свой первый поцелуй. Ну да что поделаешь, у нее вечно все не как у людей…
Зато сработало: дивий воин захлопал глазами — ясными, зелеными, как летний луг, — и опустил меч. Медленно, словно в старом кино, он наклонился, чтобы поцеловать ее в ответ, но вдруг за его спиной раздался звонкий смех:
— Простите, я, кажется, помешала?
Тайка осторожно выглянула из-за плеча Яромира, и сердце заледенело в груди. У девицы, стоящей в дверях и поигрывающей кнутом, было то же самое лицо, что у призрака в зеркале у Лиса, который пришел с «каменными объятиями».
— Доброгнева?
Во рту пересохло.
— Вот мы и встретились, ведьма.
Улыбка на красивом скуластом лице стала еще шире.
Их взгляды сошлись, и Тайка поняла, что не может отвести глаз. А приторный голос все звучал и звучал в ушах:
— Подойди сюда. Поклонись мне. Служи мне. Стань моей тенью.
Глава двадцать седьмая. О дружбе и предательстве
— Только не оборачивайся! — шепнула Тайка Яромиру, и тот кивнул:
— Знаю. Мы с ней уже встречались. Не смотри на нее.
— Что ты там бормочешь? — хохотнула Доброгнева. — Рассказываешь своей зазнобе, как присягал мне на верность? Так она сейчас сама все узнает. Иди сюда, ведьма.
И ноги будто бы сперва дернулись, но дивий воин удержал Тайку за плечи. А потом вдруг само отпустило.
— Не дождешься! — показала она язык Доброгневе.
У той аж лицо вытянулось, а в глазах появилось недоумение. И в этот миг Яромир, не оборачиваясь, метнул за спину меч. Клинок совершил несколько оборотов в воздухе и вонзился Кощеевой дочке в живот. На пол брызнула кровь, и Тайка ахнула. Ее немного повело от такого зрелища, но дивий воин подхватил ее под руки, не дав сомлеть.
Доброгнева прислонилась к стене спиной и глянула на клинок с нескрываемым удивлением. Побледневшие губы изогнулись в кривой ухмылке.
— Что ж. Это было близко. Даже очень. Но вы опоздали. — С усилием она вырвала меч, и рана тут же затянулась. Только на коротком кафтане, черном с синей искрой, осталась некрасивая прореха. — Я теперь тоже бессмертна! Наконец-то!
В воздухе щелкнул кнут, и Тайка, вскрикнув, спряталась за Яромиром, втянув шею в плечи. Дивий воин не проронил ни звука, но по тому, как он вздрогнул, стало ясно: Доброгнева не промахнулась.
— Постой так, подумай над своим поведением.
Она явно потешалась над замершим в не самой удобной позе врагом.
— Я не могу пошевелиться, — процедил Яромир сквозь зубы.
— Конечно, не можешь. Я нанесла на хлыст особый состав. Видишь, даже колдовать не пришлось. А ты, ведьма, так и будешь прятаться? Выходи, потолкуем. Да не бойся ты, не трону. Пока.
— Ага, так я и поверила! А кто ко мне убийц подсылал?
Тайка лихорадочно соображала, что делать. Превратиться в волчицу? Но пол сплошь усыпан осколками — со всей силы не удариться. Только рядом с Доброгневой есть относительно чистое место. Может, и впрямь поближе подойти?
— Так то раньше было! Теперь мне тебя убивать ни к чему. А поговорить интересно — впервые встречаю человека, на которого мое очарование не подействовало. Садись, расскажи, чем ты такая особенная?
Доброгнева указала взглядом на пуфик подле себя, а сама уселась за стол, предварительно сметя с него рукавом осколки.
— Яромира отпусти, тогда поговорим, — набычилась Тайка.
Доброгнева рассмеялась:
— Будешь мне условия ставить? Нет уж: мой замок — мои порядки. А ты тут в гостях. Сядь, кому говорят!
Она махнула рукой, и Тайку снесло порывом ветра, почти опрокинув вместе с пуфиком. Княжна продемонстрировала белые, как жемчуг, зубы:
— Может, чаю?
Очень странная у нее манера говорить: то хохочет, то орет, то любезничает. Психованная какая-то!
— Спасибо, что-то не хочется.
Тайку бросило в жар, и она принялась стаскивать с себя шубу. А Доброгнева все смотрела и смотрела, будто вознамерилась прожечь ее взглядом.
— Все равно не понимаю… Ты, конечно, наглая и смелая. Но знаешь, сколько я таких на своем веку повидала? Все мне в ножки поклонились.
— Чего ты вообще ко мне прицепилась?! — огрызнулась Тайка и тут же поправилась: — В смысле, к нам ко всем. Чего ты хочешь вообще? Править миром?
— Было бы неплохо… — промурлыкала Доброгнева, накручивая на палец темный локон у виска (остальные волосы были
