Сожжение Просперо - Дэн Абнетт

Кто бы ни отдал приказ о начале строительства, ему хотелось изолировать это место так, чтобы здесь никто не смог попасть под перекрестный огонь.

— Что это за место? — спросил Хавсер, стараясь не отставать.

— Тихо, — шикнул Медведь.

— Сорок недель! Когда же вы мне скажете?

— Тихо, — с большим нажимом прошипел Медведь.

— Я не смогу сложить сказание, не зная подробностей, — возмутился Хавсер. — Это будет жалкая история, совершенно недостойная очага Тра.

Огвай резко остановился, застав врасплох быстро шагающий отряд. Все покорно замерли. Огвай обернулся и раздраженно взглянул на Хавсера. Из-за жара по лицу скальда ручьями тек пот. У всех Волков были полуоткрытые рты. Оскалившись, они часто дышали, словно собаки в полуденный зной.

— Чего он там хочет? — проворчал ярл.

— Я спрашиваю о том, какой же из меня скальд, если вы ничего не говорите мне, ярл, — ответил Хавсер.

Огвай взглянул на Ауна Хельвинтра. Рунический жрец на миг прикрыл глаза, успокоил дыхание и затем кивнул.

Огвай кивнул в ответ и перевел взгляд на Хавсера.

— Это место называется Никея, — сказал он.

Они вошли в большой круглый зал, проплавленный в толще скалы. Стены комнаты походили на блестящий от слюды черный стакан, но все же это место напомнило Хавсеру отделанные костью чертоги Этта.

Их уже ждали. По периметру зала стояли воины Шестого легиона астартес, но они были не из Тра. Их встречала другая рота.

Амлоди Скарссен Скарссенссон, ярл Фиф, встал с каменной скамьи.

— Ог! — прорычал он, и два могучих ярла заключили друг друга в медвежьи объятия, стукнувшись нагрудниками. Огвай обменялся со Скарссеном парочкой острот, а затем повернулся к другому вожаку, который сидел рядом с ярлом Фиф.

— Владыка Гунн, — кивнул Огвай. Этот воин был старше и крупнее Скарссена и Огвая. Его вощеная борода была разделена на два изогнутых острых «бивня», а левую сторону лица покрывали черные линии, напоминавшие узор маски.

— Кто это? — спросил Хавсер Богобоя.

— Гуннар Гуннхильд, прозванный Владыка Гунн, ярл Онн, — ответил Богобой.

— Он ярл первой роты? — спросил Хавсер.

Богобой кивнул.

Три роты. Три роты? Что же происходит на Никее, если здесь понадобилось целых три роты Волков?

Владыка Гунн обошел Огвая и шагнул к Хавсеру.

— Так это и есть скальд? — спросил он. Ярл взял голову Хавсера в огромные ладони и откинул назад, одновременно растягивая глаза скальда, чтобы заглянуть в них. Потом он открыл рот Хавсеру и принюхался к его дыханию, будто тот был домашней скотиной.

Воин отпустил Хавсера и отвернулся.

— Уже началось? — спросил Огвай.

— Да, — ответил Скарссен, — но пока лишь вступление. Они не знают, что мы здесь.

— Я не хочу, чтобы они знали, — сказал Охтхере Творец Вюрда. Он был одним из многих рунических жрецов, которые безмолвно, будто призраки, стояли позади сидевших ярлов. Волки часто глотали ртами воздух. Но, казалось, вулканический жар зала не мешал жрецу Скарссена. Даже озарявший зал рассеянный пульсирующий свет, словно холодный огонь, придавал его лицу зеленоватый оттенок. Творец Вюрда взглянул на Ауна Хельвинтра. Между ними на мгновение словно что-то промелькнуло.

— Я не хочу, чтобы они знали, — повторил Творец Вюрда.

— Мы здесь просто в качестве меры безопасности, — заметил Владыка Гунн. — Потрудитесь это понять. Мы покажем свою силу, только если вюрд обернется против нас. Если подобное случится, пощады никому не давать, а нашей главной задачей станет обеспечение безопасности первичных целей. Любой, кто встанет у нас на пути, должен быть убит. Это ясно? Мне все равно кто это будет. Для этого мы здесь. Убедитесь, что все в Тра понимают это.

Творец Вюрда откашлялся.

— Хочешь что-то добавить, жрец? — спросил Владыка Гунн.

Творец Вюрда кивнул на Хавсера.

— Ты сказал, что говорить здесь безопасно, — промолвил Владыка Гунн.

— Настолько безопасно, насколько это вообще возможно, — подтвердил Творец Вюрда. – Но не думаю, что нам следует обсуждать планы Стаи перед скальдом. Пусть он где-нибудь подождет.

— Варангр! — крикнул Скарссен. Его герольд вышел из рядов стоящих у стен воинов.

— Да, Скарси?

— Вар, пристрой где-нибудь ибн Русте.

— Где, Скарси?

— Мы ведь уже решили, что после высадки его следует доставить в тихую комнату.

— Правда, Скарси? Правда? В тихую комнату?

— Да, Вар! — отрезал Скарссен и взглянул на Владыку Гунна. – Ты не согласен?

Владыка Гунн пожал плечами и рассмеялся, хотя в смехе чувствовалось утробное рычание леопарда.

— Вальдор специально просил нас не поддаваться на провокацию, но ведь не он отдает нам приказы. Как думаешь, жрец?

Творец Вюрда учтиво склонил голову.

— Как тебе будет угодно, Владыка Гунн, — сказал он.

— Мне вообще мало что угодно, годи, — ответил Владыка Гунн. – Находиться здесь мне не угодно. Сама сущность этого совета, важность поставленного на карту, адское политиканство и интриги, все это мне совсем не угодно. Однако заточение этого карлика в тихой комнате может меня ненадолго развлечь.

Все Волки разом засмеялись. Хавсер вздрогнул.

— Сюда, — сказал Варангр.

Творец Вюрда задержал Хавсера, прежде чем герольд Фиф не увел его.

— Мне говорили, ты был с Длинным Клыком, когда его нить оборвалась.

— Да.

— Не забывай, куда он привел тебя, — сказал Творец Вюрда. – Он провел бы и дальше, если бы мог последовать за тобой.

Варангр вывел Хавсера из зала и повел к загадочной тихой комнате. Едва они вошли в туннель, как скальда начало мутить.

— Пробирает до кишок, верно? – довольно спросил Варангр. – Словно ножом. Нет, скорее как клеймом.

— Что это?

— Это они, — ответил герольд, будто это все объясняло. Пол туннеля дрожал от тектонического гула, вдоль стекловидных стен текла ярко-оранжевая лава. Хавсера начало пошатывать, перед глазами все плыло. Он прислонился к стене, несмотря на то, что она была почти раскаленной.

— Ты привыкнешь, — сказал Варангр. — Не знаю, что хуже – чувствовать их или чувствовать, что они не пускают.

В конце туннеля с каменного свода на них взирал символ-оберег.

Они прошли под ним, и Варангр завел скальда в квадратную комнату, несколько меньше той, в которой расположились ярлы Волков. Пол был сделан из шероховатой серой пирокластической породы[139], но сквозь стеклянные стены и потолок все равно мерцали вулканические огни, освещая зал тусклым светом. На каменных блоках, высеченных из серой слоистой скалы, сидело шесть высоких фигур. Едва Варангр и Хавсер успели войти, как они разом встали.

— Можешь поесть, — сказал Варангр, указав на поднос, стоявший на блоке поменьше. На нем находились пайки сухого рациона, кувшин с холодной водой, фляга мёда и закрытая чаша. Судя по запаху, в чаше было свежее мясо, которое начало портиться на жаре.

— Располагайся, — бросил Варангр и ушел.

Хавсер взглянул на фигуры перед ним. Это были женщины, высокие, выше его, облаченные в богато украшенные доспехи с высокими горжетами. В свете огня их доспехи казались золотыми или из кованой бронзы. Несмотря на жару, женщины носили длинные роскошные плащи темно-красного цвета. С поясов и пластин брони свисали тонкие пергаменты и манускрипты, крепящиеся алыми полосами и восковыми печатями. Каспер Хавсер мог перечислить огромное количество исторических исследований, посвященных значению и использованию молитвенных лент. Он многое знал о важности и реальной психофизической силе, которой примитивные культуры некогда наделяли писаное слово. Для многих цивилизаций прошлого молитвы, обереги или проклятия, записанные ритуальным способом, а затем церемониально прикрепленные или иным образом данные человеку, были предметами сверхъестественной силы. Они защищали владельца. Они были символами-оберегами или притягивали удачу. Они были способом превратить желаемое будущее в реальность. Они были заклинаниями, отражающими беды.

То, что женщины носили такие же украшения, как и древние крестовые паломники, походило на величайшее проявление язычества, которое ему приходилось видеть в жизни, а учитывая, сколько времени Хавсер провел с Влка Фенрика, это действительно говорило о многом. Фенриссцев закалял суровый климат их планеты. Эти женщины имели холодную привлекательность, их оружие и доспехи являли собой венец терранской технологии. У каждой из них был покрытый серебром полуторный силовой меч ужасающей красоты. Острия клинков упирались в пол. Воительницы скрестили бронированные запястья на навершиях эфесов.

Ни одна из женщин не носила шлем, решетчатые горжеты золотых доспехов скрывали их рты и нижнюю часть лиц. Глаза без носа и рта, глаза над золотыми решетками. Они будили старые воспоминания, которые он старался забыть. Рот, улыбка и скрытые глаза.