НЕ ГАДАЙТЕ НА РОМАШКАХ. Книга 3. СЕМЕЙНАЯ КРЕПОСТЬ. - Людмила Сурская

Сан Саныч, загонявший машину в гараж, поманил Фёдора Егоровича.

- Смотри, - показал ему валяющиеся на коврике ножи и обрез, - Это не наше.

- Понятно..., где он шушеры этой на себя насобирал.

- Ты не очень-то Фёдор гуди. С раненной рукой дрался, не сладко пришлось ему. Из-за мелочи не стал бы руки марать. Выхода у него не было. Я так думаю.

- Дарья?

- Скорее всего, так.

Ромка плескался, а мальчишки стояли по обе стороны умывальника и ждали каждый при своём деле. Один держал полотенце, другой мыло. Оба, сопя и не мигая, ожидая своей очереди смотрели на отца, такими же, как и у него огромными глазами, цвета незрелой черёмухи.

За столом ждала семья, засуетились сразу же, услышав на подходе звенящие голоса ребят, пододвигая стулья и накладывая еду на тарелки.

- В каких землях тебя катало не скажешь, конечно. Поэтому за возвращение поднимаем бокалы, - встал отец.

- Детей и жену сдаём целыми и здоровыми. - Встал и тесть, - за твоё возвращение, Роман.

Мальчишки резво оседлали колени бабушек, похрюкивая сок из бокалов, чокаясь вместе со всеми, хулиганя в тарелках сердобольных бабусь. На свои колени Роман усадил жену. Смущённая и счастливая, она крепко обнимала его шею, щекоча ушко и обжигая поцелуями его щёки. Они сидели двое, как одно целое, понимая и разговаривая глазами, в один миг, сплетая руки и тянясь дуг к другу с поцелуем. Утоляя жажду, из одного бокала и голод из одной тарелки, парочка ворковала.

- Сядьте и поешьте, как люди. - Ругалась Зинаида на них. - Нашёл ребёнка для себя и забавляется.

- Мам, что за обиды. У вас с Надеждой Фёдоровной тоже по ребёнку и вам это доставляет радость. Так почему же я должен отказаться от своей малышки, - посмеивался Бугров, получая от жены лакомый кусочек мяса в рот.

- Дарья, ты поумнее, дети смотрят, - погрозила дочери Надежда Фёдоровна.

- Ни за что, - прижалась она плотнее к мужу.

- Совсем девку распаскудил, под себя поломал, - отвернулась недовольная Зинаида.

- Мама, у папы есть ребёнок, да? - засуетились дети, подслушав взрослый разговор.

- Есть, мамочка ваша, вон штаны на коленях ему протирает. - Влезла Степанида, втискивая принесённое блюдо с мясом и жареными овощами. - Заморочили головы детишек.

- Ничего, скоро лафа для них кончится. Я возьмусь за их мужское воспитание, - пообещал Роман. - Нас трое мужиков на одну маму. И поэтому она всегда должна быть для нас ребёнком. Понятно?!

- Им по три годика, какие они ещё мужики, это ты загнул. - Заворчали деды.

- Самая зарядка для головы, тем более выглядят они на пять с хвостиком. Хватит протирать им бабьи юбки и дедовы штаны. Сели, как положено на стулья, и ешьте из своих тарелок. - Приказал Роман.

- Это ещё что такое, - подбоченилась Зинаида. - Предупреждаю тебя, обормота. Увезёшь к себе, чтоб наши глаза не видели, и воспитывай. А сейчас мы им объявляем амнистию.

- Мама, - обратился Федя к матери на английском языке, думая, что отец не понимает его так же, как и деды с бабушками. - Почему наш папа такой сердитый?

Дарья замялась, соображая, как поступить, ведь она знала, что английским Роман владеет получше её. Выкручиваясь, попробовала детям объяснить на французском подбирая слова попроще. - Папа не сердитый, а строгий, как все мужчины. Он очень вас любит, но выросли без него и не знаете, каким должен быть папа. Теперь будет всё по-другому, и вы скоро привыкните к нему, а он к вам и всё у нас будет хорошо. Выложив всё это, Даша посмотрела на мужа, понял или нет? Похоже, понял, значит, знает не хуже английского.

- Мама, дедушки тоже мужчины, но они не строгие, - засомневался и Бориска в сказанных мамой словах, тоже переходя на французский.

Даша не успела ничего сказать. Роман поднялся, пересадив жену на стул, забрал от женщин пацанов, усадив к себе на колени, прижал их к себе.

- Похоже, мама время зря не теряла, научила вас лопотать на двух языках. Я люблю вас, сорванцы, но в отличие от дедушек я ваш папа и хочу, чтоб вы выросли мужиками, а не бабусиными и дедушкиными душками.

- Извини, мы не знали, что ты понимаешь нас, - потупились мальцы, поняв, что они теперь не смогут секретничать, как это было раньше с бабусями.

- Что за чириканье, русского что ли вам антихристам не хватает. Выучили мальцов иностранщине, они хитрить начали. Как шкоду сделать задумают, так и на бесовском языке друг с другом полопотали и айда. А я ничего не понимаю, - злилась Зинаида. - Надя хоть чего-то улавливает в ихней трескотне, а я бревно бревном, эти дьяволята и измываются. Отпустив детей, Бугров, притянул жену за руки к себе, внимательно смотря в её тревожные глаза. Он многое хотел у неё спросить, ещё больше сказать, но обронил совсем другое. - Мы подружимся, дорогая, не переживай.

- Ешьте и побыстрее, потом мыться и спать. Я их уложу, Зиночка. - Поднялась Надежда Фёдоровна. - Целуйте папу с мамой и бегом в постель.

- Надя, в нашу с Федей спальню их положи, чтоб влюблённым родителям не мешали. Так и быть, пусть уж понежатся. Хорошо хоть детки у вас мать - домоседка, а-то бы караул кричали. За бабушек и дедушек вам обеими руками держаться надо при наличии несерьёзности в головах ваших родителей. Спокойной ночи, дорогие ангелочки. Бабушка Надя вас уложит. Дедушек поцелуйте.

Роман улыбался, глядя на ворчащую мать. Расстроилась, что внуков заберут и маскирует слёзы за недовольством. Так уж устроен свет, хорошее соседствует рядом с неприятным и никуда от этого не деться, не бывает так, чтоб всем было хорошо. Один колобок был всем доволен, и того лиса слопала.

Ночь легла на двор, заплутав, в ветвях садов, осели на покой, где придётся, звёзды. Запах ночной фиалки и душистого горошка наполнили воздух.

Осторожно, озираясь в поисках двуногих чудовищ, выползают из своих схованок и нор кошки и собаки. Животные только ночью чувствуют себя в своём дворе хозяевами. Но сегодня и ночью покоя нет. Кто-то возится у бассейна, смеясь и целуясь. Лунный свет, лившийся потоками сквозь ветки деревьев, топил площадку у бассейна в зелёном тумане. Звёзды дорогими самоцветами висели на ветвях. Ночная прохлада, невидимым покрывалом обволакивающая плечи двух влюблённых, не могла охладить жара мечущихся тел.

- Звёздочка моя, - шептали его губы, покрывая поцелуями её глаза. - Тебе не холодно, малышка, пойдём в дом.

- Ни за что, - замотала головой Даша. - Мне страшно, когда твоя грудь удаляется от меня даже на сантиметр. Кажется, что это был сон. И ты вновь исчезнешь, сотканный из мечты, видений и тумана.

- Малыш, я реальный. Мои губы ласкают твоё тело, руки нежат и дразнят грудь. Я глажу твой животик, твои красивые ножки. Если б я мог подарить тебе ожерелье из небесных самоцветов.