Невозможность страсти - Алла Полянская

– Я не имущество.

– Как сказать, как сказать… – Старик успокаивающе похлопал Павла по плечу. – Мы все в какой-то степени – имущество. И я тоже. Ладно, как-нибудь в другой раз поспорим. Готов?

– Действуйте.

Старик улыбнулся и взглянул Павлу в глаза. И мир закружился, стал вязким и мягким, планеты заплясали вокруг него, словно он – Солнце. И голоса всё ближе, и лица, и всё, что держало его за стеной, потому что он там был не один, там были все, кого он любил, помогали ему и утешали, приходили к нему, когда сил уже не оставалось. Его леди Ровена оказалась с другой стороны этой стены, и пришёл страх забыть её или стать другим от того, что стена исчезнет, а Ровена останется по ту сторону. Стена куда-то пропала, под ногами был твёрдый пол, и нужно сделать вдох, но плохо получается.

Что-то бьёт его в грудь, и он делает вдох.

– Жив? Ну и отлично. – Старик смотрит на него пронзительно и иронично. – Что ж, путь свободен.

И пришла боль. Она таилась за стеной, убаюканная мерным счётом и голосами близких людей, но теперь стены не было, остались кирпичи, разбитые и разбросанные вокруг, из них уже ничего нельзя сложить, но каждый из них – кусочек пазла.

– Джамиля!

Павел хотел вскочить, но старик удержал его. Павел знал, что должен сдерживаться изо всех сил, но сил оказалось не так много. Куски его прошлого падали ему на голову, и удержаться, не упасть, не нырнуть в спасительную тьму – очень трудно.

– Как… как вы это сделали?

– Тебе вкололи смесь психотропных веществ, и твоя психика, выйдя за привычные рамки, установила такие барьеры для воспоминаний, что даже ты сам не смог их преодолеть. – Старик снова налил ему компота и сунул холодную чашку в руки. – Мы используем ничтожно малую часть своего мозга, и одному богу известно, что мы могли бы сделать, если бы пользовались остальной частью. Думаю, у каждого следующего поколения высвобождается всё больше скрытых возможностей. Наш мозг – это задел на будущее, если можно так сказать. Наши возможности безграничны, и рамки ставим мы сами. А если убрать барьеры, ведущие к участкам мозга, которые не используются, кто знает, что человек сможет. Ты, например, сумел стереть свою память. Некоторые из своих воспоминаний ты счёл опасными, вещества, которые тебе кололи, высвободили дремавшие в мозгу возможности, и ты заблокировал определённую часть воспоминаний так, что никакие последующие методы дознания не достали бы их оттуда.

– То есть я сам это сделал?

– Да. – Старик улыбнулся одними губами. – Человек, который допрашивал тебя, допустил стратегическую ошибку. Он решил поэкспериментировать на сложном объекте. Думаю, он своё снадобье использовал не раз, но то были обычные люди, а ты для него – вызов, потому что учились вы одному и тому же. Ему было интересно, сможешь ли ты противостоять действию его коктейля.

– Да. – Павел поднялся, голова немного кружилась, но он вышел на улицу. – Джамиля!

Она не сразу повернулась к нему. В её глазах не было ни удивления, ни узнавания, она словно спала наяву. И своё имя не узнала.

– Девушка останется здесь. – Старик за спиной Павла тоже смотрел на неё. – Боюсь, что с её воспоминаниями я мало что смогу сделать. По крайней мере, это займёт гораздо больше времени.

– Почему?

– Потому что её амнезия не добровольная. С ней это сделали против её воли, и найти барьер в её голове будет непросто.

– Как вы его вообще найдёте?

– Ты не поймёшь. – Старик вышел на улицу и сел на ступеньку. – Считай, что это гипноз.

– Ладно, не будем ходить вокруг да около. – Павел искоса взглянул на старика: – Что это за метод? На чём он основывается?

– На мне. – Старик улыбнулся. – Тебе пора поливать цветы, не забыл? Ты обещал своей женщине.

– Она не моя… Подождите! Откуда вы…

– Знаю. Это именно твоя женщина, и ты это знаешь. Езжай, поливай цветы и строй зловещие планы, времени у тебя очень мало. Андрей!

Павел вдруг с удивлением понял, что Нефёдов всё это время был во дворе. И на зов Старика он вскинулся, как хорошо обученная собака, привыкшая слушаться хозяина. Павлу даже показалось, что он вильнул хвостом… хотя какой хвост.

– Собаки – милейшие существа. – Старик тихо засмеялся. – Когда всё закончится, приезжайте в гости. Ну, если будет желание, конечно.

– Семён Михайлович, нам надо уезжать?

– Да, Андрей. – Старик похлопал его по плечу. – Рана не беспокоит?

– Иногда, на погоду, и то не всякий раз, спасибо.

– Ну, и слава богу. Всё, пора вам.

– Спасибо, Семён Михайлович.

– Не за что. Был рад знакомству. – Он протянул Павлу руку, и тот с опаской пожал её. – Езжайте, у вас сегодня много дел.

Павел молча кивнул и пошёл к машине. В голове его теснились мысли, и, проходя мимо девушки, он снова посмотрел на неё. Она сидела на скамейке, подставив лицо заходящему солнцу, и даже головы не повернула в его сторону. Павел поёжился и поспешно сел в машину. Он испытал огромное облегчение, когда они выехали на шоссе и Золотово оказалось далеко позади. Они ехали в полном молчании – словно старик был ещё рядом, сидел здесь, хитровато щурился, и обсуждать его при нём же было как-то неловко.

– Куда сейчас? В Озёрное? – Андрей с опаской посмотрел на Павла. – Ты как вообще?

– Нормально. – Павел взглянул на солнце, которое уже клонилось к закату. – Давай домой к Ровене, я обещал цветы поливать.

– Думаешь, там безопасно?

– Уверен. Да и Старик велел. Что я ему наболтал, будучи под гипнозом, я не знаю, но…

– Паш… – Андрей сосредоточенно смотрел перед собой. – Ты на часы-то глянь.

– Что?

– На часы глянь. – Андрей избегал смотреть на Павла, и тот машинально взглянул на часы на приборной доске. – Мы там были меньше получаса. Десять минут расшаркивались, минут десять ты со стариком на крыльце стоял. Много ты ему мог рассказать за те пять-семь минут, что вы провели наедине?

Павел тупо уставился на часы. По всему видать, Андрей прав, но как тогда можно объяснить происходящее? Как Старик узнал о цветах, о Ровене, о том, что случилось? И почему ему кажется, что прошло много времени?

– Когда ты ему успел всё рассказать? – спросил он у Нефёдова.

– Я при тебе ему звонил. – Андрей нервно заёрзал. – А до этого я видел его два года назад. Он тогда мне свой телефон дал и адрес, сказал, что ещё увидимся. Вот и увиделись. Паш, не всё можно объяснить привычными нам категориями.

– Чушь какая-то. Как тогда… что ж это…

У Павла в голове и так была изрядная каша, а теперь всё ещё больше запуталось.

– Я объясню, Паш. – Андрей вздохнул. – Только ты не поверишь.

– Поверю.

Машина свернула на знакомую улицу, Павел достал ключи и открыл ворота.

– Заводи машину, а я пойду займусь цветами, не то они засохнут, и Ровена мне голову оторвёт. Потом поговорим.