Серебряный туман (ЛП) - Вильденштейн Оливия

Когда я расстегнула джинсы, дверь распахнулась. Я замерла. Круз подошёл ко мне, как будто в трансе. Его лицо выглядело почти таким же призрачным, как тогда, когда я выловила его из глэйда.

Мои нервы зашипели, как будто тысячи крошечных пузырьков лопались внутри моих конечностей.

— Моё наказание уже решено?

— Наказание? — сказала Вероли.

Напряжение Круза испортило воздух в квартире.

— Ладно, — сказала я, — теперь ты меня пугаешь.

Его лицо изменилось у меня на глазах, его черты изменились.

— Один час внутри купола.

Вероли прикрыла рот ладонью.

Я сглотнула.

— Это не так уж плохо. Здесь я ожидала смерти от виты.

Он вышел из оцепенения.

— Не так уж плохо! Катори, там, откуда ты родом, час — это пять! Пять часов переживания каждого из твоих худших кошмаров.

— Всё будет хорошо. Со мной всё будет в порядке, — я надеялась.

Круз начал расхаживать по комнате.

— Неужели никто не пережил и часа?

Он остановился и поднял голову.

— Несколько, но единственная причина, по которой они выжили, заключалась в том, что они были чистыми Благими. Потому что магия купола болезненна для чистых Благих, но не смертельна.

— Разве Катори не смешанная?

Лицо Вероли было покрыто тонкими морщинками, но в её голосе звучала надежда.

Круз перевёл глаза на меня. Они были такими же яркими, как светофоры.

Неподходящее сочетание.

— Может быть, это повлияет на меня по-другому из-за моего… наследия.

— Ты даже не можешь сопротивляться каптису, но ты думаешь, что сможешь противостоять магической камере пыток?

— Это работает так же?

— Что работает так же? — его грудь всё ещё вздымалась от неровного дыхания.

— Каптис и купол?

— Почему? — рявкнул он.

— Не откусывай мне голову. Это был просто вопрос.

Он схватил меня за плечи.

— Ты можешь сопротивляться каптису?

— Нет. Может быть. Я не знаю.

Нити тепла просочились сквозь его пальцы и обвились вокруг моих рук, как нежнейший из шелков. Я вздрогнула. Интенсивность его взгляда была пугающей. Я почувствовала, что должна отодвинуться от него, но обнаружила, что наклоняюсь к нему. Волны тепла исходили от него и затуманивали воздух между нами.

Как будто он был зажженным фитилём, а я — следом бензина, его огонь воспламенил меня, просочился сквозь покалывающий барьер моей кожи, воспламенил мои органы, согрел места внутри меня, до которых не могли дотянуться руки.

Я провела кончиками пальцев по мягкой ткани его туники, ощущая каждую нить, каждое волокно, тяжесть чёрной краски, запах мускуса и мыла. Я чувствовала всё это не только пальцами, но и разумом.

Когда мои пальцы коснулись края его туники, я моргнула, на мгновение сбитая с толку тем, почему я чувствовала ткань. Я снова подняла взгляд на лицо, смотрящее на меня сверху вниз.

Чёрный и зелёный, а не белокурый и голубой.

Мои пальцы скользнули под ткань и легли на горячий, твёрдый живот Круза.

Не те цвета.

Я моргнула.

Как хлыст, сделанный из гвоздей, реальность ударила, ударила по липкой текстуре моей крови, разжижила её. Сердце колотилось у меня под рёбрами, я отдёрнула руки от Круза.

Холодный пот выступил у меня на верхней губе. Оторвав взгляд от лица фейри, я слизнула его, затем соскребла зубами все солёные следы страха.

На долгое мгновение в комнате воцарилась мучительная тишина.

Он использовал каптис на мне.

Что я чувствовала, что я делала… это было ненастоящее. Я всё ещё чувствовала себя невероятно глупо.

Не встречаясь взглядом с Крузом, я спросила:

— Ты остановился или я это сделала?

— Ты сделала, — медленно проговорил он.

Я глубоко вдохнула. Облегчение пронеслось по моим измотанным нервам. Как бы я хотела, чтобы каптис не действовал на меня. Фантазировать о раздевании фейри было довольно неловко.

— Ты клянёшься в этом? Я была той, что все прекратила?

Впервые с тех пор, как он вошёл в квартиру, его хмурое выражение сменилось чем-то другим. Не улыбка, просто что-то ещё. Он взял мои липкие руки в свои и сжал их.

— Я клянусь в этом.

— Это поможет мне в куполе?

— Если ты сможешь вспомнить, как ты это сделала.

Я прикусила нижнюю губу.

— Как ты это сделала? — спросила Вероли, наморщив лоб.

— Его цвет был неправильным.

— Мой цвет?

Брови Круза поползли вверх, в то время как мои щеки пылали. Может быть, он понял, или, может быть, почувствовал, что я не хочу вдаваться в подробности. Что бы это ни было, он отпустил это.

— Держись за это, как только окажешься внутри. Сосредоточься на поиске неправильных цветов и неправильных деталей.

ГЛАВА 47. ШАНТАЖ

Розовая арка дворца проплыла перед моими глазами, а за ней — белый мраморный двор, заполненный телами. Пришли ли они поддержать меня или посмотреть? Волнение охватило придворных, улыбки которых сверкали так же ослепительно, как наряды и драгоценности.

Дрожь пробежала по мне, когда Круз полетел вниз. Я бы не получила никакой поддержки от этой толпы. Для них это было чисто развлечение.

Какой жестокий, отвратительный мир.

Мало чем отличающийся от моего собственного.

Когда мои босые ноги коснулись полированного камня, калигосупра затихли. А затем они разделились на две колонны, чтобы я могла войти во дворец, где Лайнус ждал на своём резном дереве.

Как мы и договаривались, Круз обхватил меня за плечо и потащил за собой во дворец, как будто я была капризным ребёнком. Я ожидала, что толпа последует за нами, но четверо одетых в зелёное фейри закрыли за нами тяжелые золотые двери, заперев остальных снаружи.

Окруженный дракой, вариффом и рядом неуклюжих лусионагов в человеческом обличье, Лайнус сидел, царственно выпрямив спину, с суровым лицом и сверкающим венком. Какой была бы Неверра, если бы Эйс сидел на месте своего отца, если бы Круз был вариффом, а Доусон или Лили — дракой?

Случится ли это чудо за одну ночь? Будут ли отменены купола и кастовая система? Мир во всём мире безраздельно царит на всей земле? Лёгкий трепет пробежал по моим венам, когда мечта о месте, где правят люди с сердцами, превратилась в цель.

Было опасно питать такие мысли в присутствии кого-то, кто мог читать мысли, поэтому я сосредоточилась на крошечном плане, который я вынашивала, когда Вероли обернула полосу розовой ткани вокруг моего тела и закрепила её брошью, инкрустированной морем турмалинов.

У меня было искушение обсудить это с Крузом, но, в конце концов, я оставила это при себе. Я хотела, чтобы он выглядел удивлённым, поэтому мне нужно было, чтобы он был удивлён.

Пока он инструктировал меня о том, что говорить и как действовать, чтобы мой срок не был продлён, Вероли молчала, её покрасневшие глаза едва смотрели на меня.

Круз и я остановились в нескольких футах от помоста.

Долгое время никто не произносил ни слова.

Затем Грегор шагнул к краю платформы.

— Катори Прайс, ты признана виновной в использовании виты в гнусных целях. Что ты скажешь в своё оправдание?

Его лицо представляло собой набор жестких плоскостей, перемежающихся тончайшими морщинами, лицо человека, который не позволял себе чувствовать.

— Я повторяю… что ты скажешь в своё оправдание?

Я прочистила горло.

— Виновна.

Круз не напрягся рядом со мной. Он также не смягчился. Мы проходили эту часть сотни раз.

— Тогда твой купол ждёт, вентор.

Грегор улыбнулся, что подчеркнуло его узкий нос.

Лайнус вздохнул, и это эхом отозвалось в огромном пустом тронном зале.

— Я с таким нетерпением ждал твоей свадьбы.

— Но больше нет, Массин? — спросила я.

Пальцы Круза напряглись на моей руке. Высказывать своё мнение не входило в план, но я и не придерживалась этого плана.

Толстые бледные губы Лайнуса приоткрылись.

— Мне больно, что вы так мало верите в моё упорство, Массин.