Жестокое желание - М. Джеймс

— Он заговорил с ней? Вышел из машины? Включил фары и потребовал, чтобы она остановилась?

Я чувствую, как мои пальцы снова скручиваются в ладони. Я уже понимаю, к чему все идет.

— Нет. Он медленно ехал за ней по улице, пока наконец не проехал мимо.

— И он вернулся? Постучал в ее дверь?

Я стиснул зубы.

— Нет.

— Похоже, твою подругу просто напугала полицейская машина поблизости. — Доусон откинулся в кресле. — И как будто она в чем-то виновата, если ее это так расстроило. — Он пожимает плечами, поднимая одно плечо. — Может, Адамс и прав, что присматривает за ней.

— Она под моей защитой. Он уже домогался ее однажды, на ее работе, а потом снова следил за ней. Мы это обсуждали. Ты не убедишь меня в том, что вчерашний вечер был случайным совпадением.

— Как бы то ни было, ваши пожертвования многое делают для этого участка. Но они не делают вас полностью выше закона. Вернее, делают, но не всех, кто с вами связан. Иногда кому-то приходится брать вину на себя.

Я медленно выдыхаю, напоминая себе, что нападение на полицейского, особенно на начальника полиции, ничего не даст для исправления сложившейся ситуации.

— Я не собираюсь играть в эти игры, Доусон, — говорю я ему ровным голосом. — Убедись, что офицер Адамс найдет себе новое дело, которое будет отстаивать. Я хочу, чтобы он был подальше от моей семьи и тех, кто с нами связан. Пусть оставит в покое девушку, к которой он приставал. Оставит в покое все мои контакты. Я не хочу, чтобы мы снова обсуждали это.

— Я тоже. — Доусон долго рассматривает меня и, наконец, выдыхает, качая головой. — Ладно. Я поговорю с ним еще раз. Но подумай о том, чтобы переосмыслить свой подход, Кампано. Ваши деньги не могут полностью компенсировать ваше вмешательство.

Когда я выхожу из участка, меня не покидает ощущение, что все прошло не совсем в мою пользу. Это чувство не покидает меня в течение всего дня, пока я пытаюсь справиться с делами, а мои мысли снова и снова возвращаются к Миле. Она не пыталась связаться со мной со вчерашнего вечера.

Я хочу позвонить ей. Я хочу снова услышать ее голос, вспомнить, как она звучала подо мной. Я хочу снова увидеть ее. Не разговаривать с ней, не видеть ее после того, что мы сделали, это четкий сигнал. Кстати, именно тот сигнал, который я должен был бы послать. Но не тот, который я хочу.

Мы не можем сделать это снова.

Я отвлекаюсь на весь день. Не помогает и то, что сегодня вечером мне предстоит разбираться с грузом в доках, и я должен быть начеку. Закончив работу над бумагами, я не иду домой, а отправляюсь в бар неподалеку от офиса, намереваясь поужинать и выпить. Я не могу позволить себе быть сегодня в тумане, но один стаканчик не повредит. Я беру с собой часть незаконченных бумаг, на которых так и не смог сосредоточиться, и занимаю столик у заднего входа, где могу расположиться со своей работой, хорошим стейком и бокалом коньяка.

Мне нравится моя жизнь такой, какая она есть, думаю я про себя, устраиваясь за столиком и бросая взгляд на официантку, когда она уходит. Она высокая, красивая, фигуристая, с мягкими каштановыми волосами, которые завиваются вокруг плеч, и я не пропустил ее взгляд, когда она принесла мой напиток. Но один взгляд на нее, и мой разум снова заполняют мысли о Миле. Нравится мне это или нет, но встреча с ней изменила порядок моей жизни.

Я больше не погружен полностью в работу, в бизнес, в собирание осколков семьи, с которыми Данте не хочет иметь дело. Поиск женщины, чтобы снять напряжение, больше не сводится к выбору той, которая подойдет на ночь. Когда я думаю о боли, все еще неуклонно пульсирующей в моих венах, я вспоминаю бледную кожу Милы. Ее мягкие, розовые губы. Маленькие, кошачьи звуки, которые она издает, когда я прикасаюсь к ней, и то, как она умоляет меня о руках, рте, члене.

Боже, да у меня сейчас будет стояк в ресторане. Мой член неловко прижимается к ширинке, и я вдруг радуюсь, что у меня есть дела на сегодня. Если бы я не сделал этого, у меня было бы тревожное чувство, что я снова окажусь у двери Милы и в ее постели, когда вечер подойдет к концу.

Ничто в этой ночи не соответствовало моему представлению о себе. Я очень забочусь о своей семье, но никогда не был неравнодушен к детям или самой идее их появления. Одно время я допускал, что они могут стать для меня необходимостью, поскольку Данте вряд ли остепенится, а Кармину точно нельзя доверить семейную линию… Но все изменилось. Мне больше не нужно обеспечивать наследников Кампано. А это означало, что я мог спокойно задвинуть все мысли о необходимом браке и детях на задворки своей головы, туда, где я хотел их видеть в первую очередь.

Но я почувствовал нечто иное, когда младший брат Милы приглянулся мне. Я почувствовал мягкость, желание быть нежным с чем-то хрупким. У меня было некоторое представление об их обстоятельствах, хотя я все еще не знал, что именно произошло, и мне захотелось увидеть, как засветилось лицо маленького мальчика. Быть с ним дружелюбным. Мне редко приходилось иметь дело с детьми, но то немногое время, которое мы провели вместе, показалось мне естественным.

Я видел выражение лица Милы. Его невозможно было не заметить. Вспышка защитного чувства, инстинкт оттащить брата от опасности — от меня, а затем то, как она растаяла, увидев, что происходит на самом деле. На мгновение я почувствовал в комнате свечение, чего никогда раньше не испытывал. Комфорт. Счастье.

Я сидел там и ел один из худших обедов в своей жизни, и он мне нравился, потому что его приготовила она. Из-за того, что она приложила к этому усилия. Вино было ужасным, но я не обращал на это внимания. Я бы вернулся и снова съел то же самое, поменял бы филе, которое подали к моему столу, на ту ужасную тарелку спагетти, если бы это означало снова увидеть такую улыбку Милы.

Не так уж много нужно, чтобы понять, что я влип гораздо глубже, чем следовало бы. Будь у меня хоть капля здравого смысла, я бы отверг ее в тот день, когда она вошла в мой кабинет. Или, с другой стороны, перекинул бы ее через плечо в ту ночь, когда