Явная угроза (СИ) - Сугралинов Данияр

Ояма наблюдал, как Аваддон докладывает о прибытии легионов. В этом огромном ужасающем демоне было сложно… нет, скорее, невозможно узнать того мужчину, которого Масу считал своим лучшим другом. Но умение видеть не только внешнее открыло Ояме знание, что как бы сильно Авад Донмайес ни изменился, прошедшие тысячи лет не сломили в нем основу личности — целеустремленность, смелость, острое желание во всем быть первым и — вот что странно! — желание защищать тех, кто нуждается в его защите. Индюкам на смех мысли о таком — чтобы демон желал кого-то защитить! Но мало кто знал демонов так, как Ояма. Вернее, тех, кто ими стал. Ведь почти не осталось живших в те времена.

Старые боги щедро делились бессмертием, тогда как Новые, установив свою власть, первым делом его отменили. После Великого исхода демонов все разумные стали смертными, а жизнь их — такой короткой, что, казалось, едва став взрослым, разумный готовился помереть. Короткие полвека медитации, практикуемые Оямой, — теперь для смертных непозволительная роскошь.

— …величество!

Ояма понял, что до того игнорируемый им басовитый гул позади не какой-то природный шум, а яростный спор. Не оборачиваясь, он определил говоривших: император Крагош и неумирающий Ярый, которого Скиф поставил лидером союзной армии.

— Ваше императорское величество! — глухо рычал человек. — Это не враги, а союзники! Прибыли помочь Скифу, как я полагаю. Вы же сами знаете, что он побывал в Преисподней, вот там, видимо, и заручился поддержкой демонов!

— Отринув звание демоноборца? Это хуже, чем Чумной мор! — грохотал орк и вдруг запнулся, зарычал угрожающе: — А это еще кто?

То, что произошло внизу дальше, заняло полминуты. Из разрывов в пространстве за спиной Скифа вывалились тринадцать полупрозрачных фигур, затянутых в темные одеяния. От них так и веяло запретной силой и угрозой. Ояма шевельнулся, желая помочь ученику, но остановил себя, потому что все решилось без него.

Скиф не повел и бровью, лишь предложил Аваддону перекусить, что высший демон без промедления и сделал. Зрелище было отвратительным, но, странное дело, на мгновение Ояма почувствовал беспричинный прилив гордости, но одернул себя, покачав головой. Да, демоны повинуются его ученику, но какую цену заплатил и еще заплатит Скиф? Ох, не накликать бы беду.

Очередной порыв души он преодолеть не смог — взвился ввысь, одним прыжком оказавшись перед Скифом и Аваддоном. В спину жарко дышали три других генерала Преисподней, излучая мощнейшую ауру ужаса, но Ояма легко противостоял ее влиянию.

Сложив руки на груди, Ояма насмешливо смерил взглядом командующего демонами. Да уж, эта тварь может себя считать Авадом Донмайесом, а Масу — своим другом, вон даже привет передавал через Скифа, но для Оямы Авад умер в тот день, когда владыки Андары призвали Хаос. И сейчас, спустя шесть тысяч лет, Ояма помнил трансформацию Авада в ярчайших и омерзительных деталях. Как плоть умершего гниет, и ее сжирают трупные черви, так частицы Хаоса объедают труп Авада, извращают его и поднимают.

— Командующий объединенными легионами Преисподней… — поцокав языком в притворном изумлении, проговорил Ояма. — Добился-таки своего, Авад? Обрел могущество, стал генералом Белиала?

— Да, добился, — так же насмешливо ответил бывший друг. — Обрел. Стал. Многому научился и многое повидал, Ояма. А чем можешь похвастаться ты, Ловчила? Столько веков прошло, а мир все тот же, что и при мне! Все те же Новые боги правят им! Что ты сделал, чтобы…

«…исполнить свою клятву», — мысленно договорил за Аваддона Ояма и потерял над собой контроль.

«Я сделаю все, что в моих силах, чтобы отомстить Новым богам», — так он сказал Аваду в ночь накануне причастия к Хаосу. Невыполненная клятва жгла сердце и душу. Наверное, поэтому Ояма не желал полноценно жить в этом мире и проводил большую часть времени в Астрале.

Правота Аваддона настолько его разгневала, что он не выдержал — ушел в Ясность и заткнул демону рот Печатью вихря, затем одним прыжком вернулся к землякам, не желая продолжать диалог. Хуже того, справедливые упреки демона разбередили старую рану, отчего Ояме захотелось немедленно все бросить и вернуться в пустыню, закопаться в песок и уйти в Астрал. Неимоверным усилием воли он заставил себя собраться и очистить голову от дурных мыслей.

Ояма не любил подолгу находиться среди смертных, потому что уж слишком легко общение с ними выбивало его из равновесия. Понятно, что по меркам обычных разумных Ояма был воплощением самообладания, но сам гранд-мастер прекрасно знал, какое состояние разума, души и тела для него обыкновенно, и малейшие намеки на эмоции, влияющие на внутренний баланс, требовали времени и усилий на восстановление. Слова Аваддона привели его в ярость, но он злился больше на себя, чем на демона…

— Началось, дед, — тихо сказал Бахиро. — Теперь можно?

Другие жители Джири прервали подготовку, подняли головы, вопрошающе глядя на мастера.

— Теперь уж точно нет, — ответил Ояма. — Скиф привлек демонов, причем всех. Признаю, они сильны, а потому мы вмешиваться не будем.

— Но почему?! — удивился Дзигоро, головастый взлохмаченный мужчина. — Разве это не наша битва?

— Демоны бессмертны, вот почему, — сердито крякнул Ояма. — Им не страшна смерть — развоплотившись здесь, они снова появятся в Преисподней! А вы…

— А мы — нет, — звонко сказала Руи, дочь Оямы и мать Бахиро, глядя на сына. — Отец прав, к тому же — видите? — другие смертные тоже не спешат в бой. Посмотрим, на что годятся твари Преисподней…

Руи была права. Легионы Империи и лесные дриады не сдвинулись с места, лишь ощетинились копьями, торчащими меж сдвинутых щитов, образующих сплошной панцирь. Незнакомый Ояме седовласый мужчина в сияющем синим доспехе без единого шва, будто его отлили целым, кричал на нервничающих и огрызающихся кобольдов:

— Валите прочь! Возвращайтесь на Кхаринзу, сукины дети! — Человек обернулся к удивленным троггам в звериных шкурах и троллям, облаченным в костяные доспехи, и заорал еще громче: — А вы чего уставились?! Домой! Моварак! Тащи своих амбалов отсюда прочь! Приказ Скифа! Так велел избранный Спящими!

— Но почему? — пророкотал здоровенный трогг. — Мы будем драться!

— Кхаринза без защиты! Храм Бегемота без защиты! Вы что, хотите остаться без дома и без Спящего?

Ояма так заинтересовался необычным зрелищем, что приблизился в убыстрении к воину и вошел в нормальный поток времени. Из того, что он понял, мужчина в синем доспехе — это некто Патрик, первый жрец Спящих. А все те, кого он прогонял с поля боя, — их последователи, очень уважающие Патрика, так что, немного побурчав для порядка, они все-таки направились назад в ущелье, к порталу. К кобольдам, троггам и троллям присоединились гоблины, а вот гладиаторы и наемники Зеленой лиги остались. Их лидер, широкоплечий минотавр, выслушал требования Патрика и снисходительно качнул головой:

— Не положено. У нас контракт, мы его выполним.

Последним Патрик обратился к долговязому троллю в черных одеяниях, стоявшему в толпе разномастных смертных темных рас. Тролль, за спиной которого виднелась коса с адамантитовым лезвием, сплюнул и как отрезал:

— Мы не уйдем, пока не освободим Неотвратимую.

— Ну и Морена с вами, — махнул рукой Патрик.

Поняв, что больше здесь ничего интересного не произойдет, Ояма вернулся к своим. Неумирающие, такие, как Скиф, осторожно последовали за демонами и сейчас меняли формацию, растягиваясь в полукруг.

Тем временем на склоне схлестнулись огонь и гниль, условно живое и мертвое, и гора содрогнулась от хруста костей, рева, клекота и треска. Потянуло горелой плотью, и вскоре окрестную низину заволокло черным дымом.

И минуты не прошло, как демоны раскатали прислужников, размазали по земле тонким слоем. Благодаря прокачанному восприятию, Ояма в деталях видел, как демоны бегут к легатам по останкам прислужников, как те дымятся при соприкосновении с копытами. Вон разевает рот голова неизвестного чудища, извивается хвост, пытается уползти оторванная лапа. Казалось, ничто не в силах остановить воинство Преисподней.