В поисках тигра - Коллин Хоук

– А ты… хм… ты видел глаза малыша?

Кишан помолчал, пристально глядя мне в лицо, потом выдавил:

– Нет. Его глаза были закрыты. Он спал.

– А!

Я быстро зашагала вперед.

Кишан остановил меня, взяв за руку.

– Однажды ты спросила меня, хочу ли я иметь дом и семью. Долгое время был уверен, что без Джесубай мне не нужно ничего этого, но после того, как я увидел тебя во сне такой… с ребенком на руках, я… Да! Я хочу этого. Хочу его. И хочу… тебя. Я увидел его и почувствовал… гордость и ответственность. Я хочу жизнь, которую увидел в этом сне, очень хочу, Келс. И я подумал, что ты должна об этом знать.

Я молча кивнула и поежилась под его взглядом.

– А в твоих снах было что-то такое, о чем ты хотела бы мне рассказать? – спросил Кишан.

Я покачала головой, теребя в пальцах шов на подоле своей рубашки.

– Нет, пожалуй.

Он хмыкнул и, не говоря ни слова, зашагал вперед.

Ребенок? Я всегда хотела иметь семью и быть матерью, но разве я могла подумать, что сразу двое мужчин – пусть родные братья! – будут соперничать за мою любовь? Но если Рен все-таки погибнет… Нет! Сейчас я не буду об этом думать. Он не погибнет! Я сделаю все, чтобы найти Локеша. Я не побоюсь никакой опасности, я пожертвую всем ради Рена!

Мы шли весь день, делая короткие привалы по пути. Признание Кишана неотступно терзало меня всю дорогу. Я не знала, что мне с этим делать. Я не хотела его обижать. К тому же между нами было слишком много нерешенных вопросов. Слова так и рвались у меня с языка, но я не могла найти в себе храбрость первой заговорить об этом.

Это было неправильно.

Мое сердце вопило, что хочет только Рена, но разум напоминал, что мы далеко не всегда получаем желаемое. Как бы сильно я ни хотела вернуть своих родителей, это было невозможно. Моя голова сделалась похожа на котелок с кипящей водой, пузыри мыслей и идей безостановочно поднимались со дна на поверхность и лопались, превращаясь в паркую пустоту.

Мы почти не разговаривали друг с другом, если не считать предостережений типа «Осторожно, бревно» или «Тут лужа, не вляпайся». Наши отношения снова изменились, стали неловкими и натянутыми. Меня не покидало ощущение, что Кишан ждет от меня чего-то, причем много большего, чем я могу ему дать.

Наконец мы подошли к гряде холмов, и Кишан направился к небольшой пещере, темневшей у подножия одного из них. Когда мы подошли ближе, я заглянула в черную глубину.

– Здорово. Еще одна пещера! Терпеть их не могу. До сих пор мой опыт общения с пещерами был весьма неприятным.

– Все будет хорошо, – отозвался Кишан. – Доверься мне.

– Как скажешь. Веди.

Вскоре я услышала жужжание, становившееся все громче по мере того, как мы продвигались вглубь. В пещере было темно. В некоторых местах свет тонкими лучами падал сквозь отверстия в своде, выхватывая из мрака куски стен и пола. Я вытащила фонарик, посветила по сторонам. Что-то защекотало мое лицо. Пчелы! Вся пещера кишела пчелами! Стены были испещрены сотами. Мы с Кишаном как будто очутились внутри гигантского улья. Посреди пещеры на пьедестале стоял какой-то округлый каменный предмет с дыркой на вершине, немного похожий на пчелиное гнездо.

– Омфал!

Пчела заползла за воротник мой рубашки и ужалила меня.

– Ой! – взвизгнула я, прихлопнув ее ладонью.

– Ш-ш-ш, Келс. Тише. Они будут меньше нам досаждать, если мы постараемся вести себя тихо и без лишней суеты сделаем то, за чем пришли сюда.

– Хорошо, я попробую.

Пчелы сердито кружили вокруг нас. Мне потребовалась вся моя воля, чтобы не размахивать руками. Несколько штук ползали по моей одежде, но кажется, их жала почему-то не могли проткнуть легкую ткань. Почувствовав болезненный укус в запястье, я спрятала кисти в рукава, захватив обшлага в кулак. Потом подошла к камню и заглянула внутрь.

– Ничего не вижу!

– Попробуй использовать свою силу.

Кишана уже несколько раз ужалили в лицо, его бровь угрожающе опухала прямо на глазах. Я нехотя вытащила кисти из рукавов, недовольно поморщившись, когда наглая пчела тут же поползла у меня по руке. Положив обе ладони на камень, я разожгла в себе жар и усилием воли погнала его из живота вверх. Вспышка светящегося тепла выстрелила из моих рук прямо в камень.

В следующую секунду тот окрасился желтым, потом оранжевым, а затем стал огненно-алым. Затем изнутри донеслось негромкое шипение, запахло газом. Струи пахучего дыма поползли по пещере, усыпляя пчел. С негромким стуком, как будто в пещере рассыпали мешок карамели, они попадали на пол и уснули.

– Кажется, ты должна вдохнуть эти испарения, как оракулы, о которых нам говорил Кадам.

– Ладно, будет исполнено.

Наклонившись, я сделала огромный вдох. В глазах у меня вспыхнули фейерверки и завертелись калейдоскопы. Фигура Кишана вдруг исказилась, вытянулась до потолка, потом закрутилась штопором. И меня с нечеловеческой силой затянуло в видение. Когда я очнулась, мы снова были в джунглях, и Кишан мазал мои укусы какой-то липкой мерзостью цвета гусеницы. Пожалуй, сказать, что она обладала сильным, характерным запахом, значит ничего не сказать. Отвратительное зловоние пропитало мои волосы, одежду и все вокруг.

– Фу! Гадость какая! Что это?

Кишан показал мне склянку.

– Сильваны дали мне это, когда я сказал им, что мы ищем место, где водятся пчелиные рои. Они, понятное дело, никогда не слышали о кусачих пчелах, а эту мазь используют для лечения своих любимых деревьев, если у тех вдруг ветром сломает ветку-другую. Сильваны заверили меня, что это чудодейственное средство.

– Когда это ты успел рассказать им, что мы отправляемся в пещеру с плечами?

– Когда ты переодевалась. Они сказали, что такая пещера есть неподалеку от их царства.

– Но воняет эта мазь все равно ужасно.

– Скажи лучше, каковы ощущения?

– Вообще-то… приятные. Она охлаждает и снимает зуд.

– В таком случае думаю, запах ты переживешь.

– Угу.

– Ну, у тебя получилось? Видела дерево?

– Да я видела дерево, четыре дома и кое-что еще.

– Что еще?

– Как ты и говорил, в этом саду есть змея. Точнее, очень большая змея, которая обвилась вокруг дерева и никого к нему не подпускает.

– Это демон?

Я обдумала этот вопрос.

– Нет. Просто огромная змея, которая выполняет свою работу. Но я знаю, как туда добраться. Иди за мной, а по дороге придумаем, что делать дальше.

– И то верно. Но прежде чем мы тронемся в путь, ты не могла бы оказать мне любезность?

Кишан протянул мне флакон, и я стала втирать вонючую мазь в его шею. Когда он снял рубашку, чтобы мне было легче обработать распухшие красные укусы на его груди и спине, я поспешно отвернулась, пряча от него свое пылающее лицо. Я честно старалась сделать все как можно быстрее, но что поделать, если его бронзовая кожа была такой восхитительно гладкой и теплой!

Когда я вышла у него из-за спины, Кишан отбросил с лица длинные черные волосы, предоставив мне возможность намазать зеленой кашицей его лоб и щеки. Самый большой волдырь красовался над его верхней губой. Я осторожно дотронулась до него.

– Тебе больно?

Я оторвала взгляд от его губ и заглянула в глаза. Кишан смотрел на меня так, что я вспыхнула.

– Да, – тихо ответил он.

Было очевидно, что он имеет в виду не пчелиный укус, поэтому я промолчала. Чувствуя на своем лице его обжигающий взгляд, я быстро обработала его губу и подбородок. Потом поспешно отстранилась, закрыла флакон и повернулась к Кишану спиной, чтобы не смотреть, как он одевается.

– Ну что, идем? – бросила я и, не дожидаясь ответа, сорвалась с места, так что Кишану пришлось меня догонять.

В полном молчании мы прошагали еще час или два, а когда солнце стало клониться к горизонту, устроили привал. Этой ночью Кишан снова потребовал сказку, и я рассказала ему одну из легенд о Гильгамеше.

– Гильгамеш был очень умным. Таким умным, что однажды он придумал, как смертному пробраться в царство богов. Он сделал это, скрыв свое настоящее имя, сказав, что его привело дело великой важности. Задавая хитрые вопросы, он узнал, где растет скрытый ото всех цветок бессмертия.

– Что еще за цветок такой?

– Точно не знаю. Может, это были листья чая или какое-нибудь другое растение, которое в те времена добавляли в салат или в другие блюда. А возможно, имелась в виду какая-та трава или даже наркотик, вроде опиума. Но это неважно, главное, что Гильгамеш украл этот цветок. Четыре дня и четыре ночи он бежал со всех ног, без сна и отдыха, чтобы спастись от гнева богов. Ибо когда боги узнали о похищении цветка, они пришли в великую ярость и объявили награду всякому, кто сумеет остановить Гильгамеша. На вечер пятого дня Гильгамеш так устал, что прилег на землю, чтобы хоть на несколько секунд смежить веки. И случилось так, что пока он спал, самая обычная змея выползла на свою ночную охоту. И вот подползла она к душистому цветку, который Гильгамеш спрятал в маленький кисет из заячьей шкуры. Обрадовалась змея, решив, что перед ней лежит роскошный ужин, и проглотила кисет целиком. На следующее утро, когда Гильгамеш проснулся, он нашел возле себя лишь пустую змеиную шкурку. Так змея впервые сбросила кожу. С тех пор люди говорят, что такова змеиная природа. Когда змея сбрасывают шкуру, то умирает и рождается заново.