Мы знаем, что ты помнишь - Туве Альстердаль
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
ГГ встал у края и поглядел вниз.
– Тридцать метров, говоришь?
– А чуть дальше все сто. А при сильном течении и не более, чем в паре миль от моря…
Набежала туча, и вода потемнела. Задул ветер. Поверхность реки подернулась рябью, в отдалении побежали небольшие волны с белыми барашками.
Эйра огляделась. С суши это место плохо просматривалось, жестяной сарай загораживал собой причал, но все же. Неужели не нашлось ни одного свидетеля происходящего?
В погожий летний вечер-то?
– Это там нашли ее вещи?
ГГ показал на береговую косу в двадцати метрах отсюда. Они спустились вниз с причала.
– Ключи и косметичку, – сказала Эйра. – Это все.
Между зарослями камыша – полоска песка в несколько метров шириной. Из воды торчали сгнившие деревянные сваи – все, что осталось от пароходной пристани. Двадцать лет назад лес вплотную подходил к этому небольшому мысу, теперь же вся растительность была вырублена и больше ничто не заслоняло вид на реку. У камней было пришвартовано три небольших судёнышка, ритмично покачивающихся на волнах.
– Какая погода была в тот день? – спросил ГГ.
– Хорошая, – ответила Эйра. – Теплая. Раз она так поздно отправилась гулять в одной тонкой кофточке.
– У нас был домик на побережье, – задумчиво проговорил ГГ, – так вот многие среди тамошних жителей любили наблюдать, как лодки снуют туда-сюда, из реки – в Ботнический залив и обратно. Две девушки в весельной лодке в районе десяти часов вечера летом – их обязательно должен был еще кто-нибудь видеть.
Эйра подумала о деревнях и поселках, ниткой жемчуга протянувшихся вдоль берега реки: Мариеберг, Нюхамн, Кёйа. Почти к каждой мало-мальски пригодной для жилья хибаре была пристроена веранда с видом на воду и вечернее солнце, одна больше другой. Они все здесь жили на солнечной стороне реки.
– Кто-нибудь их, наверное, действительно видел, – задумчиво проговорила Эйра, перебирая в уме записи телефонных звонков, протоколы опросов соседей – все те вещи, которые были нужны, пока дело рассматривалось как исчезновение. – Я припоминаю, что кто-то видел ее в лодке, но, с другой стороны, где ее только не видели: и в лесу, и в кемпингах, половина страны наберется…
– Типичная картина при розыске, – вздохнул ГГ.
– А потом они взялись за Улофа Хагстрёма.
– И дальше проверять уже не стали?
– Очень может быть, – ответила Эйра. – Я же не все материалы смотрела.
ГГ поглядел на реку. Полоска леса на другом берегу казалась далекой, словно нарисованная акварелью на фоне гор.
– Это мог быть другой день, – проговорил он, – или другая девушка. Нюдален говорил о голых плечах и о том, что она держала между ног, но видел ли он ее лицо? Пусть нам даже кажется, что он хотел рассказать правду, но со временем воспоминания могут измениться.
Рядом с ними неожиданно оказался пес без поводка. Его хозяин брел по берегу и издалека поздоровался с ними. Эйра махнула рукой в ответ. Человек был ей незнаком. Мужчина бросил палку в воду, и пес поплыл за ней. Берег здесь заканчивался довольно крутым косогором, на вершине которого начинался лес.
– Собаки взяли след оттуда, – Эйра показала направление, каким она запомнила его из карты розыска с отмеченными на ней крестиками и стрелочками.
– Вообще-то здесь нет ничего, что вело бы отсюда наверх, – скептически заметил ГГ.
Эйра двинулась вперед, продираясь сквозь заросли и руины, уцелевшие со времен эпохи лесной промышленности. Им пришлось перешагивать через сломанные лестницы, которые никуда не вели, и остатки фундамента дома, пробираться мимо кирпичных построек, когда-то принадлежавших заводу. Кто-то давно показывал ей их, папа или, может быть, дедушка. Вон там находилась кузница, а здесь – баня для рабочих с лесопилки, такая маленькая, что в ней помещалось всего несколько ванн. А еще был машинный зал, который со стороны выглядел так, словно им еще пользовались – снаружи стояло несколько потертых кресел и недавно купленный гриль. Поверх же всего этого, словно господские владения, возвышался замок, белый и величественный, если не принимать в расчет его ветхости. Отсюда хозяева лесопилки вершили свою власть, здесь же работали конторские служащие, кроме того, отсюда было удобно наблюдать, как причаливают и отчаливают суда.
Вид с высоты был просто потрясающий.
За прошедшие годы большое здание много раз покупалось и перепродавалось. Людей привлекал открывавшийся сверху фантастический вид, вдохновлявший на деловые идеи и мечты о другой жизни. Они ремонтировали комнату. Может, две. И все равно их оставалось еще четырнадцать. Большие деревянные дома в Одалене недешево обходятся своим хозяевам – семьи давали трещину, а следом и бюджет. Или в обратном порядке.
– Здесь кто-нибудь жил в то время? – спросил ГГ.
– Не знаю, – ответила Эйра. – Во всяком случае, с того момента, как Лина отправилась по тропинке, и до того, как Улоф появился из леса один, никто ничего не видел.
А дальше начинался ельник.
Природа уничтожила все следы – мерцающий зеленью толстый ковер мха плотно покрывал землю. Какое-то время Эйра считала шаги и прикидывала расстояние, пытаясь представить себе тяжесть бесчувственного человеческого тела, но быстро бросила это занятие. Бесполезно гадать, за какой высоченной елью, на какой поляне Улоф догнал Лину Ставред и задушил ее.
– Выходит, здесь ее видели в последний раз?
Они вышли на дорогу. Усыпанная гравием площадка перед заколоченным продмагом теперь вся заросла сорной травой.
Почти ничто не говорило о том, что за дома здесь прежде были. И все же местные жители знали. Дома называли по именам людей, которые в них жили, или по роду деятельности, которая давным-давно прекратилась. Судорожное желание сохранить то, что когда-то было, некую общность, которая роднила между собой тех, кто знал.
Кое-кто, казалось, жил здесь и сейчас, по крайней мере, в летнее время года – занавески на окнах, пластиковые стулья у стены, перевернутый трехколесный велосипед.
– Вместе с Улофом здесь тусовалась компания из пяти пацанов, – сказала Эйра, – все они по большей части изложили одинаковую версию.
– Они были знакомы с ней?
– Им было известно, кто она.
Эйра легко могла себе представить этих парней, на мопедах или мотоциклах, с пивными банками и сигаретками в зубах, таких же, каких она видела на каждом перекрестке, на каждой бензоколонке, когда выросла.
Мающиеся от скуки в ожидании, когда же произойдет хоть что-нибудь интересненькое. Она почти слышала их перешептывания в тот момент, когда появилась Лина. И чего это она поперлась в лес?
Рикен наверняка знал о ней больше, чем сказал на допросе
