Морской волк - Владислав Олегович Савин

– Говорит, немецкому офицеру так умирать не подобает. – Наш лейтенант Ермилов выполнял обязанности переводчика. – И напоминает нам о Гаагской конвенции, что-то там о военнопленных.

Вот сцуко! Наслышаны уже, как они с нашими пленными – а как сами тут же поют о правах и конвенциях. Ну я тебе сейчас.

– Вы сами разорвали все конвенции своим зверским обращением с нашими пленными и мирным населением. То, что вы сейчас все живы, это исключительно моя добрая воля. В полученном мной приказе не было – обязательно оставить вас живыми. Марш на нос, и стой там тихо. Ермилов, переведи.

А куда мне еще девать этих двоих? В кубрике – те двое фрицев с лодки сидят. Тот, который командир, еще проболтается, что видел. Так что на палубе переждете, не сахарные!

Вдали «Шеер» болтается. Рядом с нами куча шлюпок с плотами, на волнах целая тысяча фрицев – однако же, ведут себя смирно. Мы в полной готовности, на всякий случай – расчеты у сорокапяток, стволы на немцев повернуты.

Уф, наконец-то! «Сибиряков» показался.

А ведь получилось!!!

Качарава Анатолий Алексеевич, капитан парохода «Сибиряков». Карское море, 25 августа 1942 года

Слушай, ну и событие! Ну и рейс! И не только для нас. Когда после войны Диксон станет громадным городом и портом, построенным по «сталинскому плану преобразования Арктики», его жители будут, наверное, говорить – «до» и «после» этого дня.

Знаешь, Арктика – это пустыня, где очень мало людей и все друг другу известны. А суда ходят исключительно по графику. Если появляется кто-то нежданный – то это уже случай из ряда вон! Значит, что-то где-то случилось, кому-то требуется помощь. Здесь все должны держаться за жизнь и друг за друга – иначе тут не выжить.

Видел я Нарьян-Мар на Печоре, так это перед Диксоном – столица. Русский, поморский Север, особенно если подняться до Котласа, уже лес, редкие деревни, где можно встретить рыбаков. Диксон тоже на реке стоит, и какой – Енисее; но здесь никогда не было людей, кроме редких оленеводов, летом пригоняющих стада. Порт и поселок встали здесь уже в советское время, для перевалки грузов с моря на реку и назад. Что везли – сюда «северный завоз», за короткое лето забросить все, что нужно на зиму, ну а назад в основном лес, сплавленный по Енисею. Самый дальний порт Западного сектора. До мыса Челюскин, самой северной точки СССР, больше ничего нет, а за ней уже начинается сектор восточный.

Как началась война, еще летом сорок первого, у нас поставили береговые батареи – целых три. Одна – пара морских «стотридцаток» на капитальных основаниях, вторая – две сухопутные шестидюймовые гаубицы образца еще той войны, третья – по мелочи, трехдюймовки и сорокапукалки против немецкого десанта. Секреты, говорите, рассказываю – так весь Диксон давно знает, что, где и кто поименно на какой батарее служит.

Послушай, ну не было тут раньше войны! И что немцам здесь ловить – наши бревна? По ту сторону Новой Земли – так там море Баренцево, незамерзающее, там и подлодки немецкие встречались, и с эсминцами их наши перестреливались. А в Карском – лед девять месяцев стоит. Ну не было тут немцев, даже не слышали про них!

Других забот полно. Лето короткое – значит, нужно быстро успеть все развезти. А «Сибиряков» что-то вроде почтальона: по мелочи туда, сюда. Как было задумано и в этот рейс:

«Задание получили – принять на борт груз строительных материалов для доставки на мыс Молотова на острове Комсомолец (Северная Земля). Там планировалось построить новую полярную станцию. Мы должны были сначала подойти к самой северной точке Северной Земли, доставить туда четырех зимовщиков и все оборудование для строительства новой полярной станции – срубы двух домов, топливо и продовольствие. Если льды не позволят пробиться к намеченному месту, был второй вариант – высадить зимовщиков на остров Визе, что в северной части Карского моря. Для сборки домов «Сибиряков» мы везли бригаду сезонных рабочих-строителей – 12 человек. Затем маршрут лежал к острову Домашний – небольшому низменному островку вблизи западных берегов Северной Земли, и произвести там смену зимовщиков полярной станции. Для этого на борту судна находилось четыре человека нового состава станции. Последним пунктом захода был назначен мыс Оловянный, где нужно было высадить четырех зимовщиков».

Вот так: туда, сюда. А парадный ход у нас девять узлов, а расстояния большие, а лето короткое – успевай!

Восемнадцатого в Диксон пришли – грузимся. Как обычно все было – до вечера двадцать первого. Радиограмма какая-то пришла – и все забегали, как наскипидаренные, особенно начальство. На батареях учения, стволами крутят во все стороны. В чем дело – говорят, ожидается нападение немецкой эскадры. Фрицы отомстить хотят – за то, что наши морячки им в июле еще врезали хорошо – «Лютцов» утопили, «Кельн», еще кого-то. Теперь они «Тирпиц» посылают вместе с «Шеером» и «Хиппером», но на Полярный и Мурманск идти боятся, а потому ударят, где мы слабей. Телефонист рассказывал с батареи, с которым наш боцман в корешах; а телефонисту тому еще кто-то.

Лично меня эти слова успокоили. Попрется сюда «Тирпиц», как же, мы хоть и торговые, но что такое линкор, представляем – он же топлива одного сожжет больше, чем Диксон весь стоит. Опять у кого-то начальственный зуд, а кому-то – исполняй! Ну и ладно, нам все равно в рейс! Грузимся.

Двадцать второго снова радиограмма. Из радиоцентра посыльный к начальству бегом – и все начинается по новой. На этот раз народ собрали, на взводы рассчитали, у кого какое оружие поинтересовались – у многих винтовки свои были – и давай муштровать, сначала пехота в атаке, в обороне, а затем окопы рыть, это в мерзлоте-то! На складе проволока колючая оказалась, для Норильсклага – реквизировали. По-прежнему никто ничего толком не знает – но все выглядят гораздо серьезнее, чем вчера. Кажется, это все-таки не начальственная придурь, в солдатики поиграть: что-то будет. Грузимся.

Двадцать третьего прилетели самолеты. Наши, гидро, шесть МБР-2. Еще пришло радио, что к нам идут подлодки – тоже наши. А вот немецких лодок в Карском море нет. Ситуация накаляется. Скорей бы в море! Немцы с запада придут, от Карских Ворот – ну а мы к Северной Земле уходим, где нас сам черт не достанет и не найдет. Вернемся, когда тут все уже завершится.

Двадцать четвертого все наконец приняли на борт, готовы к выходу. И тут вызывает меня местный особист – а вы что думали, раз населенный пункт есть советский, значит, обязательно есть в нем и Те Кто Надо – но никакой беседы не проводит, а вручает секретный пакет, «вскрыть только в море». Я расписался, взял. И еще, говорит, этот вот товарищ с вами пойдет – не