Безвечность - Ольга Черных

Что он только что сказал? Он был верным Еве, то есть мне, лелеял годами свою любовь, строил из себя жертву и в итоге остался один. Мы определённо похожи. То же самое делала и я, пока не поняла, что самобичевание ни к чему хорошему не приведёт. Есть только одно отличие в наших чувствах: объект вожделения Тони был жив, а мой — мёртв. Если учитывать то, что доступ к его возлюбленной был закрыт, то отличий между нашими чувствами и вовсе нет.

— Глупо кого-то винить, Бог здесь не при чём. Можно было воспитать чужого ребёнка, — сказала я, о чём сразу пожалела.

Когда я произнесла эти слова, глаза Тони перестали выглядеть стеклянными. Он вернулся в реальность и почему-то тихо рассмеялся. Мне не стоило заводиться, но тема детей ранит до глубины души. Как я могу осуждать кого-то, когда сама не взяла на себя ответственность взять малыша из приюта?!

— Ты ещё мало знаешь о жизни. Ни одна моя любовница не забеременела, а это уже о чём-то говорит. Может, я плохо старался, потому что в моих мыслях всегда была Ева. Женщины из вашего рода умеют разбивать мужские сердца.

Я сделала вид, что на меня напал приступ кашля. Хоть и Тони мой ровесник, я не намерена затрагивать интимные темы.

— Возвращаясь к Стефану… — Я постаралась с максимальным равнодушием произнести имя бывшего парня. — Если он Вам не нравился, не смущает ли Вас общение с его племянником?

— Оливер даже не был с ним знаком, — ответил Тони, не удивившись, что я этим интересуюсь, как будто ждал этот вопрос. — Нельзя судить людей по их родственникам. Вспомни мои слова, если засомневаешься, стоит ли общаться с Тринити.

— У меня нет причин, чтобы о ней или о Вас думать плохо.

Когда употребляю слово «плохо», сразу вспоминаю Кая. Он был прав. Я действительно ограниченно мыслю. Хорошо и плохо. Старый и молодой. Любит и не любит.

— Ты бы изменила мнение обо мне, если бы я назвал тебе эти причины… — Тони собирался что-то ещё сказать. Я видела, как он борется с собой, но не стала на него давить, подумав, что ничего важного он не скажет. Не вижу смысла ворошить прошлое, даже если и на самом деле у меня были основания, чтобы забыть о Тони.

Не зная, чем заполнить нависшее над нами неловкое молчание, я задала вопрос, который мучил меня на протяжении нескольких месяцев.

— У Вас был котёнок по имени Снежок?

— Откуда ты знаешь о нём? — Тони мой вопрос абсурдным не показался, он даже обрадовался, услышав знакомое имя.

— При… — Чуть не вырвалось, что мне это приснилось. Значит, сон, который мне снился несколько раз, правдив и подтверждает наше с Тони давнее общение. Осталось только выкрутиться из сложившейся ситуации и довериться своим обрывочным воспоминаниям, что я действительно принесла Снежка в дом Тони. — При каких-то обстоятельствах бабушка мне рассказала, что однажды попросила Вас приютить котёнка.

— Надо же, она помнила об этом! — Радостное выражение лица Тони говорит о том, что, если бы не инвалидная коляска, он пустился бы в пляс от того, что его возлюбленная вспоминала о нём. Ложь делает его счастливым. Ева, которую он помнит, никогда и никому не говорила о нём, даже в своих дневниках.

— Он долго прожил у Вас? — спросила я. Всё-таки сон был воспоминанием.

— Около восьми лет. Он умер не от старости, его потрепала собака. Я не смог уберечь даже кота. Я скоро умру, так же, как и он, только меня потрепала жизнь. — Тони сказал о своей смерти таким обыденным тоном, как будто её приближение ничуть его не пугает.

— Пожалуйста, не говорите так… — попросила я. Забытый друг улыбнулся и развёл руками, мол, все мы будет там.

— Снежок захоронен у меня во дворе под деревом, на котором висела клетка с конорейками.

— А Ева часто навещала его, когда окончила школу и уехала учиться в город? — Я отвлеклась на клетку с птицами, оставленную в тёмном коридоре, и совершила недопустимую ошибку в своей речи. Надеюсь, Тони пропустит моё имя мимо ушей. Шанс на миллион.

— Только первый год, да и то редко. После смерти Стефана дела стал обстоять ещё хуже. Ева, хоть и вернулась в родительский дом, её перестал интересовать даже любимый кот. Вскоре Снежок умер. Я сообщил ей об этом, думал, общая потеря нас сплотит, но она скорбела по парню, и я больше никогда не видел её улыбающейся. Кстати, почему ты называешь бабушку по имени?

— Так у нас было заведено, — протараторила я заранее подготовленный ответ.

Отчасти я не солгала. Я звала свою бабушку Розалин по имени. Всё-таки Тони обратил на это внимание. Он цепляется за каждое слово, когда речь заходит о Еве. Мне его жаль, как не было жаль ни одного человека за последние годы. После смерти Стефана я замкнулась в себе и даже представить не могла, с какой силой Тони желал мне добра. Мне не было ни до кого дела. Я пряталась ото всех, даже от единственного друга, который сейчас сидит передо мной. Пряталась от друга, которого вскоре потеряю.

— Мне жаль, что Вы потеряли связь с ней, — сказала я с искренностью, на которую была способна. Я и сама поверила в это, только глупая улыбка в конце фразы всё испортила.

— Зато я снова её обрёл, и ради этого стоило жить, — сказал Тони и неожиданно подъехал ко мне на кресле, чтобы взять меня за руку. Я не успела поверить в реальность происходящего, как Тони поднёс мою ладонь к сухим губам и небрежно поцеловал, после чего вернулся на своё прежнее место, оставив после себя приятный запах одеколона и чувство смятения. — Ева любила животных, а ты их лечишь. Ева разбила мне сердце в начале пути, а ты собрала его в конце. Если бы ты надела её одежду и выкрасила волосы в другой цвет, ты была бы моей Евой. Если бы у меня не было старых фотографий, которые я могу сравнить с тобой, то я бы подумал, что запамятовал и выдаю тебя за мою Еву, но у меня есть доказательства. Ты не изменилась, теперь мне всё ясно.

— Мне не здоровится, извините, я пойду. — Я стала чаще говорить правду. У меня сильно закололо в груди.

Что, если Тони не бредит? Он вроде не похож на умалишенного. К сожалению. Осознав всю суть происходящего, я вскочила со стула и направилась к выходу.

— Это я виноват в твоих вечных страданиях… — сказал мне Тони тише, чем говорил обычно. Он поехал за мной на своём кресле и быстро догнал.

— Простите, мне нужно на свежий воздух. Может, Вам стоит принять лекарство? Кажется, Вы не в себе. — Я сказала это так мягко, как только могла, чтобы не обидеть Тони и не спровоцировать у него сердечный приступ. Я не вынесу очередного чувства вины.

— Я всегда любил тебя! — признался Тони, не обращая внимания на мои слова.

— Вы меня не за ту принимаете. Простите, что разбудила Ваши воспоминания. Берегите себя, Тони, — сказала я, последний раз глядя на старого друга, собрала свою волю в кулак и вышла из дома, страдальческую ауру которого я больше не смогу терпеть.