Начало пути - Дарья Ковальская

— Ты мне надоела, — спокойно и холодно.

На девчонку было больно смотреть. Вспыхнула, побледнела, насколько это возможно с такой темной кожей, и куда-то ушла, бросив на меня полный убийственной ненависти взгляд. Я-то тут при чем?

— Пойдем. — Мне протянули холеную руку с тонкими длинными пальцами. — Я покажу тебе рай.

Ага. А я покажу тебе ад, но давай как-нибудь потом, милый.

— Я ученица мага Ланселота! И он придет за мной, уж будьте в этом уверены.

Мне улыбнулись, схватили за руку и потащили наверх.

— У Ланселота нет учеников. А если и были, каждый из них заканчивал свою участь или табуреткой, или горшком. Так что не нужно врать, тем более если не умеешь.

21:45

Бегаю по этажам — очень занятно, убежать пока не получается, зато по люстрам и занавескам прыгать уже научилась. Бежишь на второй этаж, отталкиваешься ногой от перил, хватаешься за люстру и с визгом пролетаешь над этими придурками, потом на занавеску — вниз, по лестнице вверх и снова на люстру, и ребятки следом скачут. Только до люстры не допрыгивают — так сигают, самоотверженно, с огнем в глазах и с обещанием страшной расправы, ежели догонят. Ну-ну, вы сначала догоните.

О, дверь! Дверь открылась!

Сметаю с ног молодого величественного господина, медленно и вальяжно входящего в уголок разврата. На лице его белая изящная маска, и тонкие усики едва заметно шевелятся над губой. Все это я заметила за ту секунду до того, как налетела на него, после чего господина снесло назад, скинуло со ступеней, ударило о тротуар, погрузило худое тело в грязную, плохо пахнущую лужу и, взметнув веер брызг, пронесло до кареты, об которую мы и затормозили.

Кое-как встаю, суматошно извиняюсь. У господина больше нет масочки, глаза вытаращены и разбито в кровь лицо. Гм. Отдавив ему ногой явно что-то важное, отскакиваю, встаю и разворачиваюсь, чтобы врезаться в грудь выбежавшему вслед амбалу.

В ногу сзади вцепились, крепко так, я бы сказала даже… насмерть.

— Пусти!

Отбиваюсь от амбала. Абсолютно случайно заехала сапогом в лицо господину, который пытался то ли подползти, то ли встать.

Со ступеней бежит хозяйка, бледно-синяя, глаза вытаращены, орет: «Ваше сиятельство!» — еще немного, и у нее случится удар.

Господин булькает в луже, погрузившись туда с головой. Ну хоть от ноги отцепился. Меня держит какой-то зеленый гоблин. Ну то есть тролль (кажется, так была названа эта раса в книге, которую выдал мне Ланс). Держит на вытянутых руках и смотрит на госпожу. Я, понятное дело, брыкаюсь.

— Ты хоть понимаешь, кого ты убила?! — На меня смотрят так, словно я это сделала преднамеренно и с немыслимой жестокостью.

— Нет, — гордо. Бабушка учила не врать.

— Ты убила его высочество, принца!

На нее все зашикали. Хозяйка двумя руками зажала себе рот. С интересом смотрю на принца, повиснув в руках тролля. Так вот они какие, принцы… Ну бледноват, не на коне и хиловат, конечно. Хотя с другой стороны, маг тоже не всегда успевает реагировать на мое «везение» и местами бывает сильно побит, отравлен или покалечен. Хорошо, регенерировать умеет.

— Да ты… ты будешь вздернута на виселице, четвертована, сожжена и посажена на кол! — заорали мне в лицо, бешено вращая глазами и пытаясь придушить.

Представляю себе обгоревший труп, сидящий на колу и морально готовый к четвертованию. Да пожалуйста. Меня маг спасет. Блин, ну не могу я все это всерьез воспринимать. Так не бывает. Это все сон, это просто дурной сон. Так что в том, что я ей сейчас широко и нежно улыбаюсь, я не виновата.

Тетка взбесилась.

— Сиггун! Сиг! Ты где?

Маг стоял у дверей таверны «Три пьянчужки», подбрасывая в руке увесистый кошель и задумчиво оглядываясь по сторонам.

— Предупреждаю. Если не выйдешь сейчас — уйду без тебя, и домой добирайся как хочешь.

Тишина. Ветер завывает между крыш домов, мелко накрапывает дождь.

Маг нахмурился и сунул кошель в карман. Огляделся. И, накинув капюшон на голову, пошел прочь от таверны.

— Господин!

Маг остановился и посмотрел на приближающегося к нему нищего. Их всегда полно в городах. Этот, как и прочие, был вонюч, небрит и покрыт то ли язвами, то ли нарывами. Сжимая в руке резной костыль, он держал во второй некое подобие шляпы и крайне доверчиво заглядывал в глаза магу.

— Чего тебе?

— Господин хочет знать, куда увели девушку с черным ершиком? Лари знает. Лари все видел!

Только сейчас маг заметил, что один глаз у нищего был стеклянный. Такие производили гномы. Маги делали их мягкими и удобными, но страшно дорогими. Этот нищий либо подворовывал, либо действительно зачастую владел ценной информацией.

— Я и без тебя ее найду.

— Но со мной быстрее. — Грязная рука схватила за край плаща, а единственный глаз нищего маслено заблестел. — Ее ведь отвели в дом терпимости для нелюдей, господин.

Маг задумчиво его изучал, что-то прикидывая в уме. Потом взглянул на часы, расположенные на самой высокой башне в городе и видимые с каждой из его улиц благодаря магии зеркал, расположенных на крышах домов.

— У меня есть еще десять минут. Ладно. Веди.

— Да, господин, но оплата…

В руке мага вспыхнул пульсар, белый, извивающийся и наполненный силой тысячи молний, он так и притягивал к себе взгляд. Нищий заметно побледнел, отстраняясь на шаг.

— Ты, видимо, не понял, с кем говоришь. Намекаю. — Пульсар вспыхнул так, что озарил половину улицы и двух крыс, копошившихся в подворотне. Крысы с визгом бросились прочь.

— О, я все понял, я все понял! Конечно, господин, сюда, господин, за мной. Лари покажет, Лари все покажет, не извольте беспокоиться, господин…

Маг, сжав в руке пульсар и погасив его, разом, зашагал вслед за прихрамывающим нищим, оправляя край черного, с синей подкладкой, плаща.

22:20

Сижу в каком-то чулане. Меня сюда зашвырнули, как куль с мукой. Хотели руки-ноги пообломать, но хозяйка запретила «портить товарный вид». Сказала, что так просто она мне отделаться не даст. Ну-ну. Да и потом, в самый ответственный момент принц, отчаявшись дождаться, что кто-то вытащит его из лужи (на него пару раз наступили в суматохе — я сама видела), булькнул, вылез сам и что-то выкрикнул на каком-то там странном языке. Вопли, визги, слезы, уверения. Меня швырнули в чулан и оставили тролля сторожить у дверей. Принц, перед тем как меня совсем унесли, пообещал лично научить меня почету и уважению.

Жду не дождусь. А вот и фигушки. Сажусь в угол, подтягивая к себе пару мешков с мукой, которых тут до фига, и, сложив руки на груди, угрюмо смотрю на полоску света под дверью. Окон нет. Других ходов нет. Все, что могу, — сидеть и смотреть на дверь… Что ж делать-то?

23:14

У меня гениальная идея.

Надо соблазнить тролля. А то маг что-то запаздывает. Наверняка рушит город, выясняя, где я есть. Н-да.

Я даже замечталась на секундочку, плюхнувшись обратно на мешки с мукой и стягивая сапог с застрявшими камушками.

Вот он врывается внутрь — злой, страшный, встрепанный и с пульсаром в каждой руке…

— Где она?!

Маг сурово огляделся. В глазах его пылало пламя самого ада.

— Ты опоздал! — Хозяйка, истерично хохоча, спускается со второго этажа, улыбаясь, как змея.

Н-да, а как это она улыбается, хохоча? Ладно, будем считать, что тетю на почве эмоций слегка перекосило… пожизненно так.

— Ты хоть понимаешь, на кого пошла? — Голос мага похож на сталь, холод заставляет женщину остановиться и пошатнуться от ужаса… и упасть. Ибо сердце разорвалось, не выдержав того кошмара, что полыхал в глазах некроманта…

Но она тут же встала, так как некромант простер над ней свои руки и произнес жуткую формулу воскрешения. И она встала. Н-да.

— Отвечай хозяину, женщина.

— Да, господин, — улыбаясь и склоняясь в низком поклоне.

— Где та, о которой я думал всю свою жизнь…

Так. Как он мог думать всю свою жизнь, если я недавно… С другой стороны, он и воскрес недавно, так что сойдет.

— …Всю свою новую жизнь…

— Здесь.

И женщина указала на дверь подвала. Маг рванул туда, вышиб дверь, взревел раненым зверем, а там… на обрывках мешков, окровавленная и растерзанная, лежала она (ну то есть я), и из глаз ее медленно скатывались по щекам хрустальные слезы.

— Сиггун!

А слезы все катились и катились… миллионы слезинок. Водопады просто. Ибо хотела она выплакать все то, что творили с ней здесь.

И возрыдал маг! И упал на колени! И бережно поднял… ее.

Ой, аж мурашки по коже. Как представлю мага на коленях, прижимающего меня к груди и рыдающего от горя, становится так приятно. Ну и потом…

Он прошептал, что больше никогда не оставит ее, что воскресит, дождется полнолуния — и сделает ее снова живой! И она улыбнулась, поднесла к его губам дрожащие пальчики…