Город Брежнев - Шамиль Идиатуллин

Парни обогнули автобус и заколотили по закрытой двери, что-то громко и вроде бы незлобно вопя. Автобус, насколько понял Вазых, был полупустым – первая смена давно кончилась. Сквозь стекла Вазых не разглядел беглеца, но несколько пассажиров явно принялись бранить парней через залитые дождем стекла и двери.

Телогрейки деловито рассыпались вдоль борта и принялись враскачку толкать автобус. Он не сразу, но закачался, с каждым разом все сильнее, включил аварийку, загудел и заскрежетал коробкой передач – но почему-то не отъехал: похоже, путь загораживала машина или один из шутников.

– Так, – сказал Вазых, распахивая дверь и высовываясь из машины. – Э, молодежь, прекратить хулиганство! Сейчас милицию вызову.

Парни заржали и качнули автобус с особой силой, так что он, кажется, всерьез задумался об оверкиле. Парень, стоявший ближе к корме, обернулся к Вазыху и четко послал его на три советских.

– Вазых Насихович, поехали, может? – тревожно предложил Юра.

– Монтировку дай, – сказал Вазых, вдруг обозлившись.

– Нет у меня, – жалобно ответил Юра. – Они же мелкие еще, сидеть за них не хватало.

Он вдруг отчаянно ударил по клаксону. Вазых вздрогнул, сигнал подхватили стоявшие сзади машины – их скопилось уже штук пять. Вазых мельком оглянулся, обошел «маргарин», который не гудел, – рыхлый блондин, сидевший за рулем, смотрел прямо перед собой, но мимо всех и всего, – и пошел учить наглого пацана жизни.

Пацан бросил что-то через плечо и развернулся к Вазыху, нагло ухмыляясь. Остальные, отряхивая руки, подтянулись. Не такие уж они и мелкие, подумал Вазых, чуть не споткнувшись, но решил, что не убьют ведь, и, не замедляя шага, крикнул:

– За такое безобразие и в колонию можно! Вы кто такие вообще?

– Какой комплекс! – выкрикнул один из пацанов, остальные хохотнули и растянулись в цепочку, недобро рассматривая Вазыха.

Сердце заколотилось, Вазых лихорадочно соображал, что делать, если впрямь дойдет до драки. В последний раз он дрался, когда студентом приехал домой на каникулы и сбежал на танцы в соседнюю деревню. Неделю ходил полусогнутым, до сих пор ребра перед дождем болели.

Пришибу засранцев, подумал он нерешительно, и тут передняя дверь «икаруса» зашипела и оттуда, спотыкаясь, выскочил сперва лысый мужик с крупным газовым ключом, явно водитель, потом еще пара мужиков с голыми, но тяжелыми даже на вид руками. Пацаны переглянулись и, не слишком торопясь, зашагали обратно к пустырю. Время от времени они оборачивались на автобус и Вазыха, вроде как чтобы запомнить, и зыркали под ноги. Камни ищут, понял Вазых. Водитель, видимо, тоже понял. Он ускорился, визгливо матерясь. Пара пацанов, шедших в арьергарде, развернулись и стали ждать. Водитель затормозил в пяти метрах и еще громче довел угрожающую мысль до точки. Пацаны развернулись и так же вразвалочку отправились догонять своих, один из них перед этим сплюнул под ноги и что-то сказал водителю.

– Вазых Насихович, поехали, а? – умоляюще попросил Юра, который, оказывается, успел настичь Вазыха, обогнув «маргарин».

Вазых в последний раз посмотрел в ватные спины, кивнул мужикам, которые кивнули в ответ и вновь отправились к автобусу, пропустив выскочившего из салона паренька, – очевидно, того, за которым гнались телогрейки. Вазых проводил его взглядом – паренек был тоже в телогрейке и в остроконечной вязаной шапке с козырьком, – выругался и сел в машину.

Юра рванул с места и удивительно ловко, явно не щадя руки, объехал автобус и пару робко тронувшихся машин.

– Ты видел, а? – яростно поинтересовался Вазых. – Что творится вообще?

Юра кивнул и сказал по-татарски:

– Милиция мышей не ловит потому что. Вот шпана и распустилась.

Вазых подумал и хотел даже поспорить насчет милиции, семьи и школы, но настал черед детского сада, потому что они приехали. И стало Вазыху совершенно не до шпаны – на сорок минут, за которые он едва не сорвал голос.

Процесс увлек. Только входя в подъезд, Вазых постарался вытрясти из головы садик, цемент и некондиционные панели. Чего их домой тащить.

Дома было хорошо – именно что без них. Тихо и покойно. Мягкая Лора расцеловала и уволокла плащ сушиться в ванную. Пахло жареной курицей – пригодился казанский трофей все-таки, – на кухне бормотал радиоприемник, из зала бормотал телевизор – судя по репликам, шел фильм про хищения и социалистическую нравственность, про отважных обэхаэсовцев. Жаль, что не футбол, но футбол как раз позавчера был, если это можно так назвать, олимпийская сборная с болгарами в ноль сыграла, позорище. Ладно хоть в группе первые все равно.

Турика, похоже, и обэхаэс вполне устраивал: он выглянул из зала, махнул и тут же скрылся. Синяки почти зажили, и вообще выглядел сын аккуратней обычного.

Вазых последовал за ним, чтобы рявкнуть: «А чего это мы не спим?», но, к счастью, спохватился. Смотреть фильм после программы «Время» они разрешили Артуру еще в прошлом году. Ну и одно дело – трубить ранний отбой младшекласснику, совсем другое – парню с тебя ростом. Что-то в этом рассуждении Вазыха скребануло, он задумался, но отвлекся на недовольную реплику Турика:

– Московское зеркало. Пап, не видно же.

Вазых, оказывается, торчал перед телевизором, задумчиво пялясь на сына. Он поспешно отодвинулся и сообщил:

– Я там бананы привез, они зеленые пока, как пожелтеют, будет тебе праздник.

– Класс, – сказал Артур, не отрываясь от телика.

Вазых немного обиделся, подумал и понял, что обижаться, в общем-то, не на что. Но завершать беседу подобным образом не хотелось, так что он добавил:

– В бане сегодня были, с Виталием Антоновичем твоим.

– Анатольевичем, – поправил Турик. – Рад за вас.

– Сам-то как-нибудь не хочешь? Завтра вечером, например? Хоть вдвоем, хоть с Виталием… Анатольевичем?

– Это как на рыбалку, что ли? – поинтересовался сын, не отрываясь от экрана.

Вазых поморгал и пошел прочь. У камышовой занавески остановился, пошуршал прутиками и сказал, кажется, не сумев скрыть горечи:

– Если хочешь знать, два куста нормально прижились и третий выживет, осыпался только чуть-чуть.

– Рад… – начал Артур, взглянул на отца, забавно шлепнул губами и сказал, явно с трудом придумывая на ходу: – А, пап, кстати… Это самое. У тебя, случайно, старых подтяжек нету?

Вазых пару секунду поборолся с мрачным желанием подуться дальше, победил, неловко усмехнулся и сказал:

– У меня и молодых нет. А что, сына, растолстел, ремень уже не застегивается?

– Да не, надо там, – неопределенно сказал Турик.

– Ужинать-то будешь, толстый?

– Не хочу, спасибо.

– Ну просто давай вместе посидим, – сказал Вазых.

– Ну кино же, – жалобно напомнил сын, показывая на экран.

Можно было бы выступить на тему «кино важнее семьи», но Вазых просто кивнул и пошел на кухню.

– Пап! – сказал сын вслед.

Вазых оглянулся.

– Пап, а в баню можно, в принципе. Только попозже, наверное. Ребра болят, греть нельзя еще, наверное.

– А, точно. – Вазых вдруг сообразил, что так толком и не знает ничего об обстоятельствах и серьезности повреждений сына. – А ребра где болят?

Он подошел к дивану. Артур поспешно сказал:

– Да не-не, нормально уже все. Просто греть, наверное…

– Ты у врача был вообще?

– Ну пап. Ну был, конечно. У мамы не побудешь у всех врачей-то, пожалуй.

– Вадик! – донеслось с кухни. – Ты где застрял, стынет же все!

– Ну да, – согласился Вазых. – Не забалуешь.

Он сел перед тарелкой с лапшой, втянул аромат, выдохнул громкое «а-а», чтобы Лоре было приятно, схлебнул первую ложку и сказал: «А-а!», чтобы было еще приятней, и принялся шуровать с плеча. Проголодался, оказывается. Лапша была сильно толще, чем надо, но говорить этого Лоре, понятно, не следовало.

– Надо на кухню телевизор купить, есть же маленькие, «Юность», что ли, – пробормотал он между хлюпаньями и вздохами. – Цветные даже бывают. Чтобы всем семейством на кухне…

– Ну и будем всем семейством еще и на кухне в телевизор пялиться, – резонно заметила Лора. – Мясо-то бери, вот. И потом, что мы, миллионеры? Второй телевизор, на кухню. На какие, извините?

– Да они не очень дорогие. И потом, план выполним – премия будет, а если еще по «Мустангу» получится…

– Ешь-ешь, не болтай. Если, если. Будет премия – будем думать. Сперва в зал цветной надо.

– Мудрая ты у меня женщина, – сказал Вазых искренне, вытер губы полотенцем и чмокнул жену в щечку. – И красивая. И педагогичная.

Лора хмыкнула, отмахиваясь. Она, впрочем, и впрямь была удивительно хороша сегодня.

– Земляка твоего в баньку сводил. Хороший парень.

Лора покивала. Она была из Брянской области, Виталий – из Орловской, но ни эта тема, ни любая другая, связанная с помощником Вазыха, явного интереса у супруги не вызывала. Вазых даже решил, что она Виталия почему-то побаивается. А может, просто побаивается своих чувств к красивому юнцу. В любом случае Лора упорно не желала поддерживать какие бы то ни было разговоры о Виталии. Турик, кажется, на это обижался, Вазых недоумевал, но копаться не собирался – коли повода для ревности нет, полно тем и забот поважнее.