Евангелие от Локи - Джоанн Харрис

– Ах, ты об этом…

– Да, об этом! Если бы ты не заварил эту кашу, мы бы с тобой сейчас не разговаривали! И мне не нужно было бы собирать войско, чтобы объединиться с самой ядовитой блондинкой Пандемониума.

– Значит, ты заодно с Хейди? – удивился я. Впрочем, я уже понимал, каковы преимущества подобного альянса. Энджи была матерью Хель, а значит, представляла такую силу, с которой приходилось считаться. Но с какой стати самой Энджи сделка с колдуньей Гулльвейг? Ах, да, Фенрир! Ну, тогда все ясно, все встает на свои места. – Выходит, Хейди пообещала тебе освободить Фенрира? В обмен на твою клятву верности?

Энджи фыркнула.

– У меня не было выбора. Это мой сын. Ведь тебя-то она освободила, не так ли?

– Да.

– Ну и хорошо. Итак, чего она хочет?

– Как обычно: свергнуть богов и захватить власть над мирами. Получить, так сказать, кровавую сатисфакцию. Если честно, я редко встречал женщин, чьи вкусы и амбиции были столь же близки моим собственным. Разумеется, не считая тебя, дорогая.

– Да она у нас истинная филантропка! – заметила Энджи.

– Ну, это не совсем так, но ко мне Хейди действительно отнеслась очень хорошо.

– И не дала тебе ни малейшего повода предполагать, что кое-что от тебя утаила?

– Да нет, пожалуй, – признался я. – На самом деле то, что она лишена вероломства и нечестности – это, по-моему, ее единственный недостаток, в остальном я считаю ее поистине идеально упакованной для осуществления поставленной цели.

Энджи презрительно фыркнула.

– А как же твоя жена?

– Моя жена? А что с моей женой?

Хороший вопрос, подумал я. Ведь я и впрямь впервые за несколько месяцев вспомнил о Сигюн. Это, разумеется, очень плохо с моей стороны, но я ведь никогда и не претендовал на роль идеального мужа. И потом, когда считаешь себя почти что властелином мира, когда ты сознаешь, что близится конец света, когда ты со всех сторон окружен подобострастными и льстивыми лакеями и абсолютно свободными женщинами, то как-то совершенно забываешь и о фланелевых ночных сорочках, и о пирогах с фруктами. И только сейчас, когда Энджи напомнила мне о существовании Сигюн, до меня дошло, что я ни разу даже не поинтересовался, что сталось с моей любящей супругой после того, как мне удалось сбежать из Нижнего мира. Интересно, почему она не пыталась последовать за мной в Железный лес, обещая яблочный пирог?

– Ее прикончили, – мрачно сообщила Энджи.

– Что?!

– Видимо, твоей подружке не хотелось, чтобы Сигюн рассказала в Асгарде о том, что с тобой случилось. И для пущей надежности она решила побыстрее от нее избавиться. – Энджи внимательно на меня посмотрела. – Эй, что это с тобой? Ты вроде как немного скис?

– Со мной полный порядок, – поспешно заявил я.

И это действительно было так – просто известие о смерти Сигюн застало меня врасплох. Его оказалось не так-то просто переварить – почти как ее фруктовый пирог. Милая, безвредная Сигюн! Она, несомненно, была не в своем уме после смерти наших сыновей. Вечно носилась с разными пушистыми зверьками, вечно лепетала, как младенец, и то, что ее, такую беззащитную и добрую, Хейди, не задумываясь и ни словечка мне не сказав, приказала умертвить…

– Ты действительно чувствуешь себя нормально? – тут же с легкой тревогой спросила Энджи. – У тебя такой вид, что мне даже на минутку показалось, будто ты себя в ее смерти винишь.

Я покачал головой, хотя ясности в мыслях у меня в данный момент явно не было.

Просто нелепо считать свои ошибки сейчас, когда мы планируем конец света, Рагнарёк, Сумерки богов, убеждал я себя. Ну что, например, случится с обитателями Асгарда, когда он падет? Неужели те немногие, кто, возможно, сумеет остаться в живых, станут обниматься и целоваться, а потом устроят чаепитие с маленькими сэндвичами? Разумеется, богам придется погибнуть. Если мне очень повезет, то меня среди них не окажется, но, так или иначе, предаваться подобным сантиментам заранее никуда не годится. И чувствую ли я себя виновным в смерти Сигюн или не чувствую…

– Нельзя же испечь фруктовый пирог, не замесив теста и не разбив яиц, – сказал я. – Нельзя приготовить омлет…

– Что-что? – изумленно посмотрела на меня Энджи.

Я снова попытался выразить свою мысль, избегая кухонных сравнений.

– Неизбежные потери, сопутствующий ущерб – короче, сама выбери любое клише, но я, так или иначе, в ее гибели не виновен.

– Ну, разумеется! – воскликнула Энджи с легким презрением.

– Тогда зачем ты мне об этом сообщила?

Она одарила меня улыбкой маленькой проказницы.

– Ты, возможно, считаешь, что страшно необходим Гулльвейг, – съязвила она, – но учти: как только ты перестанешь быть ей полезен, то сразу попадешь в ту же груду отработанного материала, что и все прочие. Можешь не верить, мне это безразлично, но прислушайся хотя бы к одному моему совету: постарайся лишний раз не поворачиваться к ней спиной.

Когда Энджи ушла, я еще долго размышлял над тем, что она мне сказала. Возможно, она права. Возможно, я проявил недостаточную осторожность в отношениях с Хейди. Возможно, я забыл обо всем, предаваясь плотским наслаждениям и повинуясь одному лишь страстному желанию отомстить. В конце концов, я ведь почти ничего об этой Хейди не знаю. Не знаю даже, насколько хорошо она знакома с оракулом и его пророчеством. Не знаю, какую сделку она заключила с Хаосом – если она действительно ее заключила.

Я принялся вновь перебирать в памяти слова пророчества. Но это не особенно помогло. Хейди не была упомянута по имени, хотя я помнил эти строки:

В лесу Железном пробудилась ведьма.Волк Фенрир на охоту вышел…

Сперва, из-за упоминания о Фенни, я решил, что «пробудившаяся ведьма» – это Энджи. Но теперь мне уже казалось, что на эту роль, пожалуй, лучше подходит Хейди. Но в таком случае чего она ждет?

Ответа на этот вопрос у меня, разумеется, не было. Лишь слова пророчества крутились у меня в голове, да невнятную тревогу вызывали подозрения Энджи, которые представлялись мне необоснованными. Впрочем, я вряд ли смог бы сказать наверняка, чем ее подозрения вызваны: ревностью, зловредностью или неким важным знанием?

И я продолжал вести прежнюю жизнь, уверяя себя, что всегда смогу выйти из игры, если вдруг запахнет жареным. Но когда, наконец, мне стало окончательно ясно, до какой степени безжалостно – причем уже не в первый раз! – мной манипулировали, у меня не оставалось иного выхода, кроме как броситься по горящему мосту навстречу неведомому будущему…

Урок третий. Тьма

Это безумный мир, где боги пожирают богов.

В разгар войны конечная цель никому не видна достаточно ясно. Четкую перспективу нам дарит лишь История. Возможно, именно поэтому мне потребовалось так много времени, чтобы до конца разобраться и в предательстве головы Мимира, и в предательстве Гулльвейг, которая так ловко меня подставила. А также, разумеется, понять, какую роль во всем этом играет Сурт. Маятник Хаоса, качнувшись в обратном направлении, стер Асгард с лица земли, как топор умелого палача одним ударом отрубает голову преступнику, как острая коса под корень срезает пшеницу в поле. О, это было поистине эпическое сражение. Буря чувств. Реки крови. Оглушительный звон клинков. Оперные сцены героизма, мужества и самопожертвования.

Я снова вспомнил слова оракула:

Скажу, как должен. Три реки, сливаясь,Богов грозятся затопить. С востокаРека Ножей; а с севера и с югаДвойняшки-реки: Пламени и Льда.

И он действительно был недалек от правды. Мы с Хейди разместили народы Льдов и Гор в стратегически важных местах – у северной и восточной границы долины Идавёлль; но в основном это было сделано, чтобы отвлечь внимание асов. Главная же подготовка к решающей битве велась в царстве Сна и в южной части Железного леса, но все было скрыто от глаз наблюдателей особыми магическими щитами, созданными Хейди.

Между тем армия людей все увеличивалась. Воины прибывали даже из Утгарда, на больших кораблях; и по проезжим дорогам с севера приехало немало всадников, готовых к сражению. Людей становилось все больше, но они были пока не слишком организованны. Их лагеря на опушке Железного Леса были похожи на муравейники; воины жгли костры, готовили себе на них пищу и с беспокойством поглядывали в небо.

Против людей мы до сих пор не предприняли ни единого шага. Нам хотелось поймать и поджарить рыбку покрупней. Гулльвейг для этого разработала весьма хитроумный план и постаралась все тщательно подготовить, чтобы в нужный момент действовать точно по этому плану. Она давно уже сумела разместить своих приспешников на неприметных, но достаточно важных постах по всему Мидгарду, и они были готовы начать действовать по первому же ее приказу. Собственно, ее планы давно уже начали воплощаться в жизнь – начиная с тех пор, как она освободила меня, успешно «рекрутировала» Энджи и освободила моего сына Фенрира, который отпраздновал свое совершеннолетие тем, что отыскал прежних друзей – волков-демонов Сколь и Хайти – и подговорил их свергнуть с небес колесницы Солнца и Луны, чтобы все миры погрузились во мрак…