Романовы. Пленники судьбы - Александр Николаевич Боханов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Изучив всю эту жуткую историю, Екатерина, естественно, полностью одобрила действия Петра I. Она находилась в состоянии такого восторженного возбуждения, что даже оставила потомкам особую «записку» с изложением собственных умозаключений.
«Признаться должно, что несчастный этот родитель (Петр I. – А.Б.), который себя видит принуждённым для спасения общего дела отрешить своё отродье. Тут уже совокупляется или совокуплена есть власть самодержавная и родительская. И так, я почитаю, что премудрый Пётр I, несомненно, величайшие имел причины отрешить своего неблагодарного, непослушного и неспособного сына. Сей наполнен был против него ненавистью, злобою, ехидной завистью; изыскивал в отцовских делах и поступках в корзине добра пылинки худого, слушал ласкателей, отдалял от ушей своих истину, и ничем не можно было так угодить, как понося и говоря худо о преславном его родителе. Он же сам был лентяй, малодушен, двояк, нетвёрд, суров, робок, пьян, горяч, упрям, ханжа, невежда, весьма посредственного ума и слабого здоровья».
Екатерина использовала все возможные уничижительные эпитеты, чтобы показать, что поступок Петра I не подлежит спору. Правда, она прямо не сказала, что Алексей достоин был смерти, но из контекста вышеприведённого обличения это вытекает с неумолимой неизбежностью. Согласно данной логике, Пётр, и как Самодержец, и как родитель, имел полное право отрешить сына от наследования Трона, а значит, и она, на основании той же властной прерогативы, может смело идти вослед за «премудрым».
Екатерина II «во имя общего дела» уже уничтожила двух Императоров – Петра III и Иоанна Антоновича, и у неё не дрогнет рука расправиться и с Павлом. Самое поразительное во всей этой истории, что Екатерина II так и не осуществила подобного намерения. Её восторженные почитатели не могли этого объяснить и с тайной грустью всегда намекали, что это было бы великое благодеяние.
Но не случилось, не получилось. Тут так и хочется сослаться на «Провидение», или волю Божию. Подобная трактовка напрямую замыкается на истолкование Божьего Замысла, однако подобные произвольные силлогизмы в светской литературе совершенно недопустимы.
Думается, что Екатерину, всегда руководствовавшуюся прагматическими земными расчётами, именно здесь и поджидала самая большая трудность, которую она преодолеть не сумела. Чтобы сделать Павла из избранника простым смертным, надо было предать всему делу публичный характер. Одно дело – задушить кого-то в скрытой от глаз комнате (Пётр III) или убивать шпагой в каземате (Иоанн Антонович), а потом пускать в публику желаемые версии. Совсем другое – вершить дела на свету, перед лицом всего мира.
Павла Петровича надо было в чём-то обвинять, надлежало доказать его или умственную неполноценность, или причастность к государственному заговору. Петру I в этом смысле «повезло»: его сын Алексей бежал из страны и почти два года обретался в Европе, ведя переговоры с тайными и явными врагами и недоброжелателями России.
Павел Петрович такого «подарка» Екатерине не сделал. Мало того, он вел себя по отношению к ней безукоризненно; толпы соглядатаев так ничего преступного зафиксировать и не смогли. Ну не за критику же Потёмкина и некоторых других её любимцев лишать сына прав на Престол! Объявить же Павла «сумасшедшим» тоже не представлялось возможным. Его знало множество людей и в России, и за границей, которые такой диагноз за подлинный никогда бы не приняли.
Тайно же покончить с Павлом не имелось никакой возможности. Екатерина слишком хорошо знала, сколько язвительных стрел было выпущено в Европе по её адресу в связи с «геморроидальной коликой», от которой якобы скончался Петр III в 1762 году. Вроде бы теперь злобные сарказмы поутихли; четверть века прошло. Снова же вызывать вал критики и сатиры она совсем не собиралась. Потому она так долго и тянула, думая, что как-нибудь все решится само собой, но так до самой её смерти и не решилось…
В 90-х годах XVIII века Россия вступила отягощенная грузом мировых проблем, важнейшие из которых стали результатом глобальной мегамании, которой страдала Екатерина II. Она выражала её уже без всяких прикрас: «Ежели бы я прожила 200 лет, то бы конечно вся Европа подвержена была бы Российскому скипетру. Я не умру без того, пока не выгоню турков из Европы, не усмирю гордость Китая и с Индией не осною торговлю».
При Екатерине II возник так называемый «Греческий проект», предусматривавший ликвидацию правления султана в Европе и восстановление православной власти в Константинополе. Русские победы над турками в 70-80-х годах XVIII века вызвали в православном мире восторженный прилив радужных надежд; ширилось убеждение, что дни беспощадного исламского ига подходят к концу. Идея сокрушить власть османов, серьезно занимавшая воображение Императрицы Екатерины, казалось бы, отвечала этим вековым православным чаяниям.
Титулом «Императрица Греков» российскую повелительницу наградил ее симпатизант, немецкий публицист и дипломат барон Фридрих Гримм (1723–1807), которому она писала после рождения своего второго внука Константина (1779–1831): «Этот важнее старшего, и едва на него пахнёт холодным воздухом, прячет носик в пеленки; он любит тепло, да мы знаем с вами то, что мы знаем!»
Новорожденного Великого князя Императрица прочила на роль обладателя «греческого скипетра». Кормилицей к нему была приставлена гречанка по имени Елена; Константина Павловича обучали не только классическому, но и новому греческому языку, чего при Императорском Дворе никогда ранее не делалось. В 1781 году была выбита медаль, на которой Константин был изображен вместе с христианскими добродетелями – Верой, Надежной и Любовью – на берегах Босфора.
Осенью 1782 года Екатерина сообщала «своему другу и брату» Австрийскому Императору (1765–1790) Иосифу II о желании, совместно с Австрией, изгнать мусульманскую власть из Константинополя и усилиями двух стран «восстановить монархию Греческую». При этом она брала на себя обязательство сохранять новое государство в полной независимости от России. Монархом там она видела «младшего внука моего, Великого князя Константина», который должен был дать обязательство «не иметь никаких претензий на Престол Российский».
«Греческий проект» являлся лишь частью амбиционных мировых мечтаний Екатерины II. Хотя она и говорила, что намеревается изгнать из Европы «врагов имени Христианского», но никакой собственно православной интенции в ее устремлениях не просматривалось. Примечательно, что свой план по ликвидации власти султана в Константинополе (Стамбуле) она обсуждала с Австрийским Императором. Именно с ним, личным конфидентом и политическим союзником, она намеревалась изгнать «врагов Христа», как будто не ведая, что
