Посторонним вход воспрещён - Борис Борисович Батыршин

«… и что ты им собрался предъявлять? Разве запихивать легковушку в стену дома в неположенном месте – это нарушение?..»

Эксперт Миркин замер в двух шагах. Он, не отрываясь, смотрел на торчащий из стены «жигулёвский» задок, окружённый подозрительным сиянием. Глаза эксперта Миркина расширились, губы вытянулись, округлились для изумлённого «О-о-о!»

«…пошутил, говоришь? Ну, и как тебе шуточки?..»

Гиляровский (это он, разумеется, кто ж ещё? Всё, всё правда о путешествиях во времени!..) шагнул ко мне. В правой руке он держал увесистый саквояж.

– Погодите, господа полицейские… – начал он, но не договорил – его бесцеремонно перебил невзрачный господин в пенсне:

– Её богу, что вы тянете, Роман, Владимир Алексеич! Уберите этих болванов! Не видите, червоточина затухает? Ещё несколько секунд – и будет поздно!

Физиономия владельца пенсне выдавала крайнюю степень тревоги. В руках он, словно спасательный круг, сжимал странную проволочную конструкцию. Я на мгновение скосил глаза – лиловое пятно, в самом деле, тускнело на глазах.

Молодой человек в длинной, ниже колен, шинели (зачем? На дворе же лето!) выдернул из кармана руку. Тускло блеснул металл.

«…кургузый дырчатый цилиндр без ствола. Газовик? Шокер? Травмат? Но слишком уж уверенно он направляет его мне в живот…

Я отпрыгнул, уходя с линии выстрела. «Изделие» дважды плюнуло снопом искр и густого дыма, – несерьёзно, словно слабенькая петарда, даже бутафорские хлопки не заглушили жестяного треска, с которым пули пробивали металл автомобильного кузова.

«…вот тебе и шокер…»

Колян с придушенным воплем вырвал из кармана «Макарыч» и вскинул, целя в стрелка.

«…Затвор! Затвор передёрни!..» – мысленно закричал я. Парень в шинели снова выстрелил, на этот раз, в промежуток между мной и Коляном – и метнулся в сторону, снося по дороге господина в пенсне. Проволочная штуковина вылетела у него из рук. Господин горестно взвыл, пытаясь её поймать, когда брошенный Гиляровским саквояж пушечным ядром ударил меня в грудь – и я спиной вперёд, влетел в затухающую блямбу на стене дома.

Апрель 1888 года

Всё только начинается

Большой трактир «Крым», что на Трубной площади, слыл местом разгульным – здесь собирались шулеры, аферисты и всякое жулье, не настолько ещё опустившееся, чтобы отправляться в Хитровку. Имелся у этого заведения и нижний, подземный этаж, расположенный подо всем домом. Местечко это, самого, что ни на есть, разбойничьего пошиба, именовалось «Треисподняя». Попасть туда мог далеко не всякий – только тот, кого лично знал буфетчик (особа весьма уважаемая) или один из двух зверообразных вышибал. Делающиеся в «Треисподней» дела требовали тишины и покоя: серьёзные воры спускали в карты куш, тырбанили слам (так назывались дележ и сбыт воровской добычи), деловые люди решали насчёт фальшивых паспортов и видов на жительство, а косматые студенты-радикалы (привычные гости в «Треисподней») привычно распевали «Дубинушку» и «Эгейские волны». Полицейских облав тут отродясь не случалось, сыщики с филёрами соваться сюда не рисковали даже под чужой личиной. Обитателей «Треисподней» не проведёшь: вмиг опознают, тюкнут свинчаткой по темечку, сунут ножик под ребро – и спустят неживое тело в тянущиеся под Трубной водостоки, с коими здешние подвалы сообщались посредством потайных люков. При случае, они могли послужить надёжным путём отхода, недаром одна из здешних комнатушек была облюбована когда-то Ишутиным и Каракозовым для собраний своего тайного общества.

Примерно теми же соображениями руководствовался и Геннадий Войтюк, лидер радикальной группировки «Бригада Прямого Действия», выбирая место для сегодняшней встречи – тем более, что и его контрагентам это место было известно и пользовалось их полнейшим доверием.

Согласно уговору, от каждой из сторон явилось по одному человеку. Вот только визави Геннадия не подозревал, для чего нужна крошечная чёрная капелька, приколотая к вороту собеседника. Что поделать, если в этом наивном веке не знают о таких вещах, как сверхминиатюрные микрофоны, компактные передатчики и скрытые видеокамеры…

Егор устроился поудобнее и засунул в ухо шарик наушника, подключённый к стоящему на столе ноутбуку. В ухе зашипело, засвиристело.

– …рад, друг мой, что нам удалось догово… ш-шух… тиу-туу-у-у-тр-р-р… фр-р-р… сотрудничество во имя… тиу-туу-у-у-тр-р-р…

Голос Геннадия. Но какие помехи! Казалось бы – ну откуда взяться в этом, напрочь лишённом электронных излучений мире?

– …несомненно, мы сможем быть полезны друг дру… фр-р-р… ш-шух… надо соблюдать правила конспи… тиу-туу-у-у-тр-р-р…

Это гость. Готовясь к встрече, Геннадий сказал: «за этим парнем охотится жандармы всей страны. Крайне авторитетный товарищ, бывший студент…»

Все они студенты, кто бывший, а кто и нынешний. «Скубенты», как их тут называют. Революционеры.

– …к сожалению, не хватает подготовленных люде… тр-р-р… ш-шух… фр-р-р… вы могли бы… тиу-туу-у-у-тр-р-р…

Егор с досадой поморщился. Он находился всего в паре десятков метров от места беседы, но на качество звука это никак не влияло. Может, дело в каком-то особом материале перекрытий подвала? Хотя чего там особого, кирпич и кирпич. Говорят – замешан на яичных желтках, триста лет простоит…

– …фр-р-р… могли бы оказать вам помощь… тиу-ту-у-у-у…

– А если… тр-р-р… как поддерживать связь?…

– …Через раздел объявлений в «Московски… тиу-ту-у-у-у… тр-р-р… ш-шух… фр-р-р… насчёт денег?

– …нет… тр-р-р… можете не волно… фр-р-р… точно в срок…

Он тронул курсором ползунок настройки. Шуршание и треск стали тише, а голоса, напротив, отчётливее. Егор нажал иконку «запись» и облегчённо откинулся на спинку стула, не забыв переключиться на видеокамеры, контролирующие спуск в «Треисподнюю» и участок тротуара перед трактиром. Похоже, переговоры затягивались.

Распрощавшись с собеседником, Геннадий покинул трактир, неспешным прогулочным шагом пересёк Трубную, и на углу дождался Егора. Вид у того был встрёпанный.

– Тёма вышел на связь – что-то случилось на Гороховой, просит о срочной встрече!

Геннадий нахмурился.

– Я же запретил переговоры в эфире! Мало того случая, на Сухаревке? Ясней ведь ясного, что вас засекли и прослушали!

– Так мы ни о чём и не говорили! – поспешил оправдаться Егор Кодовый сигнал, три щелчка, пауза, снов три, потом, опять через паузу ещё два. Означает – «нужна срочная встреча, есть важные новости».

– Ну, тогда ладно. – смилостивился предводитель. – Встречаемся, где договаривались?

– Да, Сретенские ворота, угол Большой Лубянки. Тут недалеко, пять минут…

Некоторое время они шли молча.

– А что скажешь о наших… хм… друзьях? – заговорил Геннадий. – Ты ведь слышал разговор?

Егор насупился. Тема явно была ему не по душе.

– Что тут сказать…. Так-то польза от них есть: сами мы слежку за домом на Гороховской наладить не смогли бы. Вот и сейчас с Тёмой, двое студентов.

– Всё верно, так мы и договорились. И что же тебя тогда смущает?

«Связист» замялся, но всё же ответил:

– Не доверяю я им. Революционного энтузиазма вагон, слова красивые говорят, аж зубы сводит от пафоса, а мозгов и опыта – кот наплакал. Сами спалятся и нас спалят…

Геннадий иронично хмыкнул.

– Верно рассуждаешь, доверие в нашем деле – роскошь непозволительная. Будь моя воля, я бы к ним на пушечный выстрел не