«Классовая ненависть». Почему Маркс был не прав - Евгений Дюринг

её объективными свойствами приобретает вес при определении ценностей. Абсолютно необходимые потребности, разумеется, прежде всего проявляют свою силу; если бы при данных обстоятельствах прямо не хватало самой необходимой пищи, то алмаз не имел бы ни малейшей непосредственной ценности, раз его нельзя было бы обменять на пищу. Поэтому если выражения годность и полезность должны получить научно-технический смысл и всюду оказаться правильными, то под ними надо разуметь не только свойства объектов, но прежде всего скорее свойства и положение нуждающегося и спрашивающего их субъекта. Старое, в столь многих отношениях служащее основой народно-хозяйственное учение шотландца Смита для прямо полезных свойств вещей ввело в обиход выражение потребительная ценность; но то же учение не вполне подходящим, даже отчасти ложным образом противопоставило потребительной ценности меновую ценность.

Конечно, если принимают другую точку зрения, а именно, точку зрения продавца и покупателя, то ничто так не свойственно ей, как второй способ оценки, т. е. оценка по масштабу существующей цены или, где не имеются еще в виду собственно деньги, вообще по степени возможности обмена. Но такая точка зрения не так проста и ясна, как та, при которой принимается в расчет только полезность. В последнем случае нужно считаться только с потребностями и соответственными им свойствами вещей. Даже отдельный, изолированный человек может служить здесь по отношению к вещам своего рода схемой, которой можно держаться. Гораздо сложнее получается дело, когда нужно оценить и определить, чего стоит или должна стоить данная вещь или работа. Здесь нужно уже считаться не только с отношением человека к человеку, но с множеством всевозможных обстоятельств.

3. Поэтому счастливой была мысль Кэри совершенно исключить мену из общего рассмотрения вопроса. Последнее основание так называемой меновой ценности можно достаточно хорошо установить и без всякого отношения к обмену; это можно сделать даже с точки зрения отдельного человека, который мыслится изолированным по отношению к природе. Трудность получения – вот ответ на загадку, и это понятие в случае отдельной личности, которая должна заботиться об удовлетворении своих потребностей, более ясно и фундаментально, чем когда сюда примешивают ненужное множество, т. е. рассматривают, по меньшей мере, двух меняющихся лиц. При таком новом способе оценки, принимающем в расчет шансы получения ценности, уже вовсе не нужно считаться с силой, с которой вещи удовлетворяют потребности, и со свойствами вещей. Свойства эти имеют вообще только смысл привлекательности, которая сама по себе есть нечто самостоятельное и которая только побуждает к усилиям получить ценность или рассчитать шансы на такое получение. Решающими являются все-таки естественные шансы и усилия. Если требуемый предмет сравнительно редок, то по сравнению с менее редкими вещами он имеет большую ценность. Если же для получения чего-нибудь нужно приложить еще усилия, то мера этих усилий делается также фактором ценности. Поэтому если бы, как у животных, надо было принимать в расчет только поиски пищи и большую или меньшую редкость нахождения пищевых веществ, то этим уже одним была бы разъяснена настоящая причина ценности.

Если средства к удовлетворению потребностей имеются в избытке в прямом распоряжении, так что не нужно прилагать усилий к их получению, то по смыслу сказанного выше они имеют ценность, равную нулю.

Это нормальный случай для потребности дыхания воздухом, если отбросить редкие исключительные положения. Для засыпанных же землей или в иных случаях, где начинает ощущаться недостаток в воздухе, годном для дыхания, и воздух получает ценность, притом такую, за которую большей частью рассчитываются жизнью или смертью, здесь ясно обнаруживается, что значит трудность получения; эта трудность может дойти до невозможности, когда препятствия к необходимому и своевременному доступу воздуха станут непреодолимыми.

Ясно, что в обоих определениях ценности приходится иметь дело с двумя отношениями, которые должны рассматриваться, как прямые противоположности. Чем шире удовлетворяется потребность сама по себе, без дальнейших условий (имеет ли это место от природы или от других обстоятельств), тем меньше трудности получения и тем меньше потребны личная забота и расчет шансов. Поэтому два противоположных обстоятельства должны быть здесь приняты во внимание: во-первых, нужно обсудить, что дают человеку природа и вещи, во-вторых, что со своей стороны должен выполнить и внести сам человек. Следовательно, новое, просвещающее, даже делающее эпоху воззрение на важнейший в хозяйственном смысле способ определения ценности вещей состоит в том, что экономическое значение вещи определяется отнюдь не прямо простой её годностью, но всегда лишь косвенно, неблагоприятными шансами для её получения.

Итак, если Кэри своим новым приемом оценки вывел из употребления выражение «потребительная ценность», как вводящее в обман, и признавал правильным только противоположение полезности и просто ценности, то в главном пункте он был по существу прав. Особенно большой заслугой было здесь то, что мена, которую Адам Смит превратил в признак ценности, была оставлена в стороне, как вещь второстепенная и несущественная. В обмене и в торговле получает значение только более общая причина ценностей, и эта причина получила бы свое значение даже без посредства обращения, т. е. сама по себе, в совершенно абстрактном смысле.

Бастиа, плагиатор Кэри, снова перевел все на торговый язык и таким образом лишил первоначальное лучшее обоснование его главного преимущества. Следует идти вплоть до обмена и торговых отношений, но не следует исходить из них, если желают в теории ценности поступать научно и искать последних оснований.

И противоположность пользы и издержек, в популярном смысле легче понимаемая, тоже легко ведет к ложным толкованиям. Именно здесь издержки нужно понимать не так, как понимают денежные траты, но совершенно обще, как естественную затрату усилий, мыслимую для изолированного индивидуума, если не хотят подменить смысл противоположности пользы и издержек и затемнить его сложностями обращения. То, чем предмет полезен, и то, чего он стоит, суть два, по новой теории далеко стоящие друг от друга, понятия. Только ценность издержек есть собственно ценность и вместе с тем то, чем наиболее обще и главным образом определяется значение вещи в обращении, т. е. её меновая ценность или просто цена. Хотя существует не один фактор ценности, все-таки преодолевание препятствий является при оценке связующим общим понятием; это понятие в то же время исключает то заблуждение относительно полезных свойств вещей, которое распространялось раньше вследствие некритического взгляда.

4. Раз препятствия, т. е. раз обратное отношение шансов получения, определяют ценность в смысле её экономического значения, то прежде всего и нужно спрашивать о различных родах препятствий. Более или менее широкие естественные шансы вроде богатства или скудости природных материалов и сил образуют самостоятельную область, к которой наиболее близко стоят трудности производства, зависящие от человеческих способностей. Но открывается совершенно иная точка зрения, коль скоро мы вводим схему двух лиц, из которых