Империя иллюзий - Юрий Иванович

Наследница короны с раннего детства прочитала очень много художественной, в том числе и не рекомендуемой для остальных подданных, литературы. Поэтому красиво высказываться умела по любой теме и тонко чувствовала именно то, что желает услышать собеседник. И сейчас она попала в самую болевую точку. Баронета Мелиет вытерла очередные слезинки на своих щеках и пустилась в пространные откровения по поводу своих отношений с несносным саброли. Если бы она знала, какую ядовитую змею запускает в свою душу.

Федор продолжал свою борьбу против рабовладелицы с переменным успехом. Больше всего в этой борьбе его подкашивало то, что его каждое утро заставляли выпивать по полстакана пасхучу, той самой гадости, которая начисто аннулировала его магические способности Шабена. Правда, благодаря просветлению мозгов от влияния шауреси, сладкого сексуального наркотика, он теперь полностью контролировал все свои остальные действия и только мастерски притворялся при выполнении любой поданной команды:

- Выпей все, что в стакане! Глотай! Открой рот! Скажи «а-а-а!» Теперь ложись и спи дальше, на завтрак тебя разбудят.

Но как только служанка с воинами охраны выходила, Федор вырывался из притворной дремы и с невероятными потугами и страданием старался вывернуть из себя ненавистное пасхучи. Получалось довольно хорошо, да и добавочные хитрости резко снижали воздействие эликсира на организм. Для этого он специально старался с самого утра, до прихода служанки, выпить столько воды из крана в миниатюрном умывальнике, сколько мог вместить желудок. А потом, давя в себе рвотные рефлексы, возвратиться в кровать и притвориться спящим. Зато по прошествии экзекуции стоило только сунуть пальцы в гортань, как фонтан жидкости устремлялся наружу. После этого процедура наливания новой порции в желудок повторялась, и рвотные потуги окончательно ополаскивали пищевод.

Но наверняка все-таки некоторые части пасхучу успевали раствориться в теле. Потому что и на восьмой день после смены своего рабского местопребывания никаких более высоких уровней, чем первый, некогда сильный Шабен не ощущал. А ведь уже в общей сложности он умудрился вообще три дня избежать приема аннулирующего эликсира и семь дней просидеть на самом возможном в его условиях минимуме. Но силы, могущие дать желанную свободу, так и не возвращались.

Приходилось самоотверженно играть в опасную любовную игру и стоически придерживаться выбранной по отношению к своей рабовладелице линии поведения. Опасную - потому что вдруг стал с ужасом осознавать, что ему нравится так себя вести. А стоически - потому что почувствовал неожиданное, но очень стойкое и равномерное усиление собственной влюбленности. Несмотря на абсурдность создавшейся ситуации, хозяйка этого дома начинала нравиться ему все больше и больше. И с каждым разом он все трепетней и с разгорающимся желанием ожидал следующей встречи. С каждым разом все азартнее продумывал линию своего поведения и каждое готовое сорваться вроде бы спонтанно слово. Ему было не в тягость отрабатывать перед зеркалом каждый многозначительный жест, который смотрелся потом в процессе общения как совершенно неосознанный, мимолетный.

И результат этих усилий превосходил все ожидания: Коку Мелиет влюблялась в своего раба все больше и больше, но зато и он все больше и больше удалялся от своей истинной духовной свободы.

Первый день после «неотработанной» ночи он встретил свою хозяйку ненавидящим взглядом и трясущимися от горя губами. И когда невыспавшаяся и раздраженная Коку постаралась придать своему голосу игривые интонации, он выплюнул ей главное обвинение:

- Ты предала мою любовь!

Первая красавица столицы где-то в глубине своей души и сама так думала, но не признаваться же в этом вот так, с ходу:

- Чего? О какой любви ты шепчешь, презренный раб! Да я сейчас на твоих глазах покажу тебе, как меня будут любить настоящие саброли, и ты у них поучишься, как надо ублажать свою хозяйку.

И для такого варианта разговора у Федора имелся вдохновенный ответ:

- Только скоты могут заниматься между собой животным соитием и поддерживать возбуждение плоти магическим путем. Но только люди умеют любить и имеют право быть любимыми. Как же я ошибся, влюбившись в тебя и открывшись в своем великом чувстве. Мне почему-то показалось, что ты самая светлая, самая чистая в своих помыслах. Твоя душа мне виделась как небесное сияние рассветной лазури, ощущалась как дыхание легкого ласкающего ветерка, и манила к себе, как прозрачная вода горных водопадов манит к себе умирающего в пустыне путника. Твой божественный голос будил во мне лавы желаний, а только один вид твоих прекрасных губ сводил меня с ума от безумного желания окаменеть и навсегда сохранить в своих зрачках это изображение.- Он заметил, как заслушавшаяся девушка покачнулась в его сторону, раскрывая объятия, и безжалостно добавил: - Но ты меня предала! Тебе хочется иметь возле своих ног лишь бесчувственное животное, имя которому - саброли!

Эффект получился более чем ожидаемый. Рабовладелица опять взбесилась, выхватила из кармана злополучный флакон и с помощью шауреси довела раба до нужной кондиции. Больше всего Федор в данной ситуации опасался, что флакон будет заменен и он опять станет неуправляемым в желании секса самцом. Обошлось, Коку не догадалась, а может, и не желала опробовать розовый нектар на других мужчинах.

Поэтому после «кормежки» он обслужил даму по «обязательной» программе. Само собой разумеется, что та осталась жутко недовольной от его поддельной неискренности и, клокоча яростью, умчалась в королевский дворец на очередной прием. Вернулась слишком поздно и в расстроенных чувствах заснула на огромной кровати. Зато когда опять, словно случайно, зашла в комнату к желанному саброли, тот оказался однозначно подмененным. Умоляя его простить за вчерашние слова, он каялся и признавался, что, как только очнулся, сразу понял свою ошибку: он не может прожить без любимой Коку и одной минуты. И пусть она его кормит, чем хочет, лишь бы не отдаляла от своего тела и разрешала слушать божественный голос. Потом парень в порыве страсти приблизился к баронете, схватил на руки и в пламенном исступлении буквально чуть не до смерти замучил во время трехчасового, непрекращающегося оргазма.

Осчастливленная, одухотворенная Мелиет после этого самолично отвела прощеного раба в главную спальню и приказала слугам выполнять все его прихоти. Вечером примчалась чуть раньше обычного и вновь сразу упала в объятия страстно скучающего по ней мужчины. Сил у Федора хватило бы и для этой бессонной ночи, но как бы он справлялся в дальнейшем? Ведь ненасытная баронета уже давненько привыкла к чрезмерному сексуальному удовлетворению, порой вызывая к себе за ночь сразу двух, а то и трех саброли. Но те могли под воздействием шауреси отрабатывать десятилетиями, тогда как нормального мужчину любящая женщина должна и сама пожалеть, вовремя почувствовать его перенасыщение и дать отдохнуть. Так как Коку пока этого еще делать не умела, приходилось прерывать непосильные по продолжительности ласки мастерски разыгранным скандалом. Слово за слово, вопрос за вопросом, но он вытянул из рабовладелицы нужные сведения об остальных саброли в ее доме и с бушующей ревностью потребовал немедленно вышвырнуть их из дома. Как рачительная хозяйка, баронета не стала этого делать сразу. Даже попыталась успокоить парня обещанием продать остальных рабов завтра же по первой предложенной цене. Но тот играл до конца и вопил с истерическими нотками, что не потерпит такого издевательства над своей любовью, не станет спать под одной крышей со своими соперниками.