Империя иллюзий - Юрий Иванович

Баронета отправилась менять поврежденные одежды в свои покои, еще часть слуг поспешила на розыски затерявшегося отряда, и на какой-то час во дворе воцарились полная тишина и спокойствие, которые оборвались совсем неожиданным образом: в поместье баронеты Мелиет несколькими громыхающими железом ручейками стали вваливаться бронированные силы местного правопорядка. Немногочисленные охранники вполне резонно не сделали ни малейшей попытки защититься, а сразу побросали оружие. Их тут же связывали, надевали на головы полотняные мешки и под аккомпанемент доносящихся из внутренностей дома истерических женских криков уводили на улицу. Потом во дворе выстроили точно такую же цепочку из арестованных женщин, среди которых сразу выделялась особо брыкающаяся хозяйка поместья. Их тоже поспешно увели с мешками на головах, и только тогда ошарашенный таким поворотом событий Федор понял, что пришли и по его душу. Не задавая ни единого вопроса о том, кто он и что здесь делает в таком виде, два воина быстро его расковали, связали руки за спиной, вывели наружу и тоже лишили возможности внешнего обзора. Потом его долго куда-то вели по улицам, потом по сырым тоннелям и напоследок по уводящим вниз бесконечным ступеням. Бить - не били, хотя пару раз и ткнули древком копья в спину, попутно короткими командами предупреждая о ступеньках или резких поворотах.

Наконец его впихнули в небольшую вырубленную в камне келью, развязали, сняли мешок с головы и, закрыв наглухо толстенную дверь, оставили одного. Факел, конечно, забрали, так что пленнику вначале показалось, что здесь полная темнота. И лишь через несколько минут, когда глаза перестали слезиться после яркого огня и неприятной копоти факела, Федор рассмотрел, что все стены и свод его новой тюрьмы пронизаны смутным точечным сиянием. Словно по каменной поверхности неподвижно расположились жуки-гнилушки или светляки. Причем чем дольше продолжалось отсутствие резкого света, тем большее освещение давали удивительные гнилушки. Дошло до того, что узник теперь мог рассмотреть с одной стороны каменный уступ и точно такой же, составляющий часть стены каменный стол. Возле другой стены имелись высокие нары, застеленные на удивление чистым, набитым свежей соломой матрасом.

Принявшись рассматривать удивительные святящиеся вкрапления стен, озадаченный парень больше думал и размышлял о произошедших изменениях в его жизни. Ведь не всегда кардинальный поворот бытия приносит желаемую пользу.

«…Как бы наоборот не получилось! Там бы хоть на цепи сидел, но зато более или менее спокойно отца дожидался. А здесь вроде никакого сексуального насилия, зато вообще могут к казни приговорить без особого суда и следствия. Вон как всех загребли из поместья! Но куда это Коку так вляпалась? Ведь она вроде не последний человек в королевстве, таких так просто в кандалы не закатаешь, должны быть солидные поводы хоть для королевы, хоть для полиции. А что, если этот тотальный арест связан со взрывом? Все-таки уничтожение такого архиважного для государства объекта может привести к самым коренным изменениям во внутренней политике. Насколько я понял, именно там производили шауреси, и если нет другой подобной башни, то ярость правящего здесь матриархата понять можно. Они без раздумий не только арестуют, но и казнят любого подозреваемого. А что делала Мелиет сегодняшним утром? Да то, что и собиралась: хотела приобрести наркотический нектар одной из первых. Следовательно, крутилась непосредственно в месте подготовки к взрыву. Если его организовал отец, то наверняка он не закладывал взрывчатку, или что он там мог надумать, накануне или ночью. Скорее всего, сделал это нагло, при свете дня и скоплении озабоченных рабовладелиц. Баронета могла непроизвольно пообщаться с минерами, это все видели, и как результат начались первые аресты “соучастников”. Логично? Вполне! Тогда теперь остается только надеяться на то, что эта дура сумеет доказать свою невиновность и ее вскоре выпустят на свободу…»

Так и ковыряя пальцем светящуюся стенку, Федор замер, вдруг вспомнил всем телом жгучие прикосновения другого тела и совсем недавние любовные игрища. И только осознав, что ему трудно дышать от спертого острым желанием дыхания, резко развел плечи, набирая воздуха, и стал укорять себя рассерженными негромкими восклицаниями:

- Совсем на этих наркотиках рехнулся! Да когда же эта отрава из меня выйдет наконец?! До чего мерзкая зависимость: сижу в глубокой… яме, а все равно похотливые желания душу коробят! Тьфу ты! Что за напасть…

Но, поразмышляв еще немного, четко осознал, что все-таки не желает для Коку крупных неприятностей. Разве что по минимуму, для «испугу».

«Пусть ее просто подержат на воде и хлебе денек, чтобы она поняла, как это - быть рабом! Нет… лучше - целых три! А потом вытолкают взашей на улицу! И оскорблениями в спину подтолкнуть… Хм… хотя кто ее вообще оскорблять осмелится? Да и три дня много, наверное, хватит и двух… А то и одного…»

И опять осознание ненужной жалости к своей рабовладелице возмутило узника. Прижавшись на этот раз к прохладной каменной стене разгоряченным лбом, Федор попытался переключить свои размышления на другую тему:

«Узнать бы еще, что это за тюрьма, как тут ведутся допросы и что лично мне собираются инкриминировать. Или обо мне знают как о саброли и будут выпытывать лишь интимные подробности. Да нет, никакого смысла в этом нет. А вдруг они меня примут за одного из слуг? Вот было бы здорово! Мол, попался на мелкой провинности, а хозяйка сгоряча утром и засадила для наказания в подвал. Чем не легенда! В таком случае они могут и не знать, что я Шабен и меня надо поить пасхучу. Ох! О таком варианте я и мечтать боюсь! Но с другой стороны, почему бы и такой оказии не случиться? Еще бы придумать для себя подходящую должность в том огромном доме… Вот невезуха: а чем же там остальные мужчины занимались, кроме как по конюшне и охране? Вроде бы я там плотника заметил, но я ведь не знаю, с какой стороны за рубанок взяться… А может, охранником назваться? Упс… дадут мне меч в руки, я от его тяжести и рухну на пол! Надо подумать, что я умею делать лучше всего? Вот досада: да я в домашнем хозяйстве полный неумеха. Вот Виктор и Алексей на моем месте сразу бы отыскали единственно верный выход. А уж отец - тем более…»

Вдруг обостренный в полной тишине слух уловил какой-то разговор снаружи тюремной камеры. Метнувшись к двери, парень постарался ухом найти самую широкую щелочку и внимательно прислушался к доносящимся голосам. Говорили две женщины, и одна из них с плачущими нотками, скороговоркой отвечала на вопросы другой:

- Так ведь меня вообще схватили при облаве прямо на улице!