Америка — как есть - Владимир Романовский

Это вызвало бурю протестов. Во-первых, у магазинов имелись совершенно конкретные хозяева, которые жили на доходы от этих магазинов. Во-вторых, над магазинами, в пятиэтажках, располагались совершенно конкретные квартиры, в которых жили совершенно конкретные люди. Так как же?

А так. Управление Портами, с Остином Тобином во главе, настаивало на своем и выбило — и разрешение, и подряд.

С каких это пор Управление Портами занимается постройкой домов? Что это еще за глупости? А мороженым оно не собирается заодно торговать? А может, там на посевные работы собрались? А канкан они не станцуют ли в Мюзик Холле под Рождество?

А вот и занимается. Постройкой. Да еще и собирается переезжать в новые здания, как только они будут построены. Кроме того, аргументация в пользу постройки такая — это оживит район. Ратующим за постройку чудились оживленные офисы, своеобразное продолжение близлежащей и, на их взгляд (похожий на взгляд Моузеса) устаревшей Уолл Стрит с Троицкой Церковью в конце. Решено было построить самое-самое, высокое-высокое. Из всех проектов к финишу пришел проект американца японского происхождения, продолжателя Корбюзье. Противника понятия городского ансамбля. Забегая вперед, скажу, что ансамбль все-таки получился, вопреки планам архитектора и Управления Портами. Но не вдруг.

Владельцам зданий и магазинов дали в зубы позорно малые суммы денег и велели убираться подобру-поздорову. Подогнали технику и разнесли двенадцать улиц в пыль. Нарыли котлован, уходящий под землю на семь уровней. Построили цементную стенку, предупреждающую прилив воды в фундамент из близпротекающего Гудзона. Выкопанное в котловане использовали — вывалили в Гудзон тут же, рядом, образовав дополнительную землю, на которой можно было еще чего-нибудь построить (в восьмидесятых уже — построили, большой жилой и конторный комплекс, очень неудачный — получилось, парадоксально, что цены на жилье там манхаттанские, но ощущения, что живешь в Манхаттане — нет, отшиб, до цивилизации — полчаса минимум, если на своих двоих, а на транспорте в Манхаттан можно и из Бруклина добираться — какой же смысл?). Попутно в котловане нашли исторические слои — ядра пушек, английские монеты семнадцатого века, и еще много всякой дребедени. Сварганили фундамент и приступили к постройке.

В инженерном смысле два здания-близнеца были чем-то вроде нового слова в архитектуре. Несущие конструкции в них располагались по периметру — здания держались не на внутреннем каркасе, но на собственных стенах. Ветры в этой части Манхаттана — самые суровые, океанские, особенно ежели забраться повыше. Требовалось очень тщательно рассчитать амплитуду раскачивания. Провели эксперимент в одном из штатов Среднего Запада, в горах с похожими ветрами. Если бы хоть один газетчик узнал бы, что при эксперименте одна из моделей упала, Близнецы не были бы построены никогда.

Строили из облегченной стали — это сэкономило много материала. Три года строили каркасы и попутно оснащали уже готовые этажи.

Выглядели здания глуповато — продолговатые алюминиевые коробки. Собственно орнамент можно было разглядеть только подойдя к зданиям почти вплотную — псевдоготический узор в районе первого-третьего этажа, уходящие ввысь арки подряд.

Ближе к концу строительства оказалось, что сама по себе концепция постройки небоскребов где попало противоречит современным теориям об устройстве городов. Городам, оказалось, нужен интим — узкие улицы с витринами, а не открытые пространства с безликими коробками. На противоречие наплевали и продолжили постройку. При этом особую гордость властей вызвал тот факт, что при возведении зданий не погиб ни один строитель.

Официально Всемирный Торговый Центр открылся в 1971-м году. И начал терять деньги. До двадцати миллионов долларов в год. В здания никто упорно не хотел въезжать — никакие компании. Управление Портами въехало — и все. Несмотря на налоговые скидки, несмотря на низкие цены. Не желали.

Район из относительно оживленного превратился в сюрреалистически-брошенный. Площадь между двумя зданиями, футуристическая, суперсовременная, пустовала — там свободно разгуливал ветер с Гудзона и с Атлантики, там негде было присесть, там было неуютно, и через площадь и вдоль площади — некуда было пойти. Ближайшие заведения находились в стороне от площади. Внизу, под площадью, был комплекс магазинов-ресторанов, но кому охота для удовлетворения своих гастрономических и питейных вкусов спускаться в подвал под неуютной площадью? Два здания-близнеца торчали в знаменитой манхаттанской «небесной линии», в неповторимом нью-йоркском архитектурном силуэте, как два зуба у больного парадантозом, не доминируя и не вписываясь. До поры до времени.

Дело в том, что большое значение в архитектуре имеет отношение к ней людей, на нее смотрящих. Пока жители города и приезжие смотрели на Твинов прохладно-удивленно, здания оставались прохладно-удивленными.

Но в 1974-м году французский канатоходец Филипп Пети, шесть лет потративший на теоретическую подготовку плана и восемь месяцев на физическую подготовку плана, нелегально проникая в здания, ползая по этажам, оставаясь нелегально же на ночь, прикидывая и примериваясь, совершил как-то утром восемь переходов с одной крыши на другую, перекинув (с помощью лука, стрелы, и двух помощников) трос и укрепив его. Шел он с шестом, иногда совершая пируэты, иногда ложась на трос. Его заметили. На него глазели. Его фотографировали. Полиция спохватилась только через полтора часа. Дождались, пока он дойдет в очередной раз до крыши и надели ему наручники. Тут же набежали репортеры. Двадцатичетырехлетнего авантюриста, совершенно счастливого, отвели в участок. Ему предъявили пятнадцать обвинений. Вмешались городские власти и наказание ему заменили обязанностью дать в Сентрал Парке бесплатное представление для детей. Пети согласился.

Филипп Пети принадлежит к неприятному типу французов, обожающих декаданс. Собственно искусство и красоты архитектуры его не интересуют. Собственно культура Франции (или Америки) тем более. Культурный коллапс Франции произошел именно по вине таких вот французских мальчиков. Поэтому футуристически холодный Всемирный Торговый Центр его и привлек.

Парадоксальным образом этот декадент вдохнул в Близнецов душу. На здания стали по-другому смотреть, и здания ожили. Слегка.

Через три года американский альпинист, уроженец Квинса (через Восточную Речку, к северу) задумал свой собственный трюк — залезть на одно из зданий по стене. Для этой цели он сам сконструировал специальную распорку, которую можно было вставить между сплошных, от низа до крыши, оконных стояков. При давлении на нее распорка расширялась и держала вес. При прекращении давления ослабевала, и ее можно было передвинуть. Если вам кажется, что это легко, представьте себя на месте этого альпиниста. Близнецы уходят в небо на четыреста пятьдесят метров. Вот вы висите где-то по середине здания. Двести с чем-то метров до земли. Держит вас эта распорка. Теперь вам нужно ее передвинуть вверх. Вы упираетесь руками и ногами в стояки по бокам… не глядя вниз передвигаете распорку… и так далее.

Альпиниста звали Джордж Уиллиг. Подъем занял у него около трех часов. В районе шестьдесят шестого этажа к нему с крыши спустили ремонтную каретку, содержащую полицейского. Между альпинистом и полицейским произошел разговор.

Нам пора прекращать встречаться в таких местах, — сказал полицейский. — Еще жена узнает!

Да, вы правы, — откликнулся альпинист.

Ну, ладно, перебирайтесь ко мне.

Нет, — ответил альпинист. — Эти каретки — они опасные очень. Боюсь.

На том и порешили. На крыше альпиниста ждали десятеро полицейских. Сперва каждый из них взял у него автограф. После этого на него надели наручники.

Мэр города, Абрахам Бим, своим указом снял с Уиллига все обвинения и заставил выплатить штраф в размере одного доллара двенадцати центов — по центу за каждый этаж побежденного здания.

Площадь не стала уютнее, но какая-то жизнь вокруг Близнецов все же наметилась после этих двух приключений. Близнецы благополучно пережили восьмидесятые годы, а в девяностых, в бум инетных инвестиций, в них повалили одна за другой компании, и полностью оккупировали оба здания.

В девяносто третьем году в подвале одного из Близнецов грохнул взрыв. Исламские террористы выразили таким образом протест против существования и деятельности Соединенных Штатов.

Через восемь лет после этого, ранним солнечным сентябрьским утром, к Близнецам направился большой пассажирский самолет, взлетевший ранее в Бостоне. Летел он очень низко, не намного выше верхней оконечности Моста Джорджа Вашингтона в Верхнем Манхаттане, и в несколько раз превышая лимит скорости, установленный для полетов в непосредственной близости Манхаттана. Не снижая скорости, он вошел в одну из стен одного из Близнецов, ближе к крыше, и там взорвался.