Операция Хаос - Пол Андерсон

Вошедший, естественно, оказался карликом, едва ли в фут ростом. Он простерся на полу и быстро заговорил высоким прерывистым фальцетом.

Эмир медленно развернул свой подбородок ко мне:

— Мне сообщили, что не найдено никаких признаков следов, кроме ваших. Вы лгали.

— Разве я не сказал вам? — спросил я. В горле у меня стояло ощущение, как будто там провели наждаком. Чужое у меня было горло.

— Мы применяли сов и летучих мышей. Волком был только я.

— Замолчите, — сказал он невыразительно. — Я знаю не хуже вас, что летучие мыши-оборотни могут быть только вампирами, и что во всей вашей армии нет пригодного для военной службы вампира.

Это была правда. Все время и без конца некоторые кабинетные генералы вопрошают, почему бы не создать подразделение Дракул. Ответ тривиален. Они слишком уязвимы и легковесны, они не выносят солнечного света. Если не получают без перебоев своей порции крови, то способны наброситься на своих же товарищей, и их невозможно использовать там, где есть солдаты-итальянцы.

Я проклял себя, но мой разум слишком оцепенел, чтобы придумать выход из этого затруднительного положения.

— Полагаю, кое о чем вы умалчиваете, — сказал эмир. Он махнул рукой графину и рюмкам. Графин вылил из себя порцию шотландского, которое эмир и принялся неторопливо потягивать.

Правящая Халифатом секта еретичка еще и своими отношениями к спиртным напиткам. Руководители секты утверждают, что хотя Пророк и запретил вино, он ничего не сказал насчет пива, джина, виски, коньяка и рома.

— Придется использовать более действенные меры, — сказал наконец эмир. — Я надеялся избежать этого. Он кивнул охране.

Двое держали меня за руки. А обрабатывал паша. У него это хорошо получалось. Фаннек-оборотень наблюдал с жадностью. Эмир попыхивал своей сигарой и продолжал заниматься бумагами.

Через несколько долгих минут он приказал прекратить. Меня отпустили, даже поставили рядом стул, а он мне действительно был крайне необходим.

Я сел, тяжело дыша. Эмир мягко поглядел на меня.

— Я сожалею об этом, — сказал он. — Мне это не доставило удовольствия… Странно, по я поверил ему. — Нам бы хотелось надеяться, что вы окажетесь более благоразумным до того, как мы будем вынуждены повторить то же самое. Кстати, не хотите ли сигару?

Все та же процедура третьей степени. Отлупите человека, чтобы на нем живого места не оказалось, а потом продемонстрируйте ему свою доброту. Вы изумитесь, как часто он после этого, разрыдавшись, ломается.

— Нам необходимы сведения о вашей армии, и что вы планируете, — сказал эмир. — Если вы согласитесь сотрудничать и примите истинную веру, вы сможете занять среди нас почетное место. Нам, в Халифате, по душе хорошие люди. — Он улыбнулся. — Когда война кончится, вы, если того пожелаете, сможете набрать гарем в Голливуде.

— А если я не расколюсь? — пробормотал я.

Он простер руки:

— Тогда у вас никогда не появится желания завести гарем. Выбирать вам.

— Дайте подумать. Это все нелегко…

— Пожалуйста, думайте, — вежливо ответил он и повернулся к своим бумагам.

Я сидел расслабившись, как только можно, гнал дым сквозь глотку и с силой выдувал его обратно. Их техники смогут снять чары армии только в том случае, если я дам на то добровольное согласие. А мне его давать не хотелось.

А предположим, окно за спиной эмира. Это значит упасть с высоты двух этажей на мостовую. Скорее всего я просто разобьюсь насмерть. Но это более предпочтительно по сравнению со всеми другими, предоставленными мне возможностями.

Я повторил про себя составленное много заклинание. Настоящий специалист должен знать по крайней мере один вымерший язык — латынь, греческий, классический арабский, санскрит, старонорвежский и так далее, согласно общепринятым основаниям симпатической науки. Особенно сильно на сверхъестественные феномены с помощью обычных слов не повлияешь, не считая некоторых обыденных штампов того минимума, который необходим, чтобы управиться с окружающими нас в повседневной жизни механизмами. Я в этой области специалистом не был.

Тем не менее, я очень неплохо знал один, чуточку экзотический диалект. Я не знал, сработает ли он, но мог попытаться. Я решился. Мышцы мои напряглись и дернулись. Столбик пепла моей сигары обломился, и когда я поднял сигару снова, на ней собралось немного пепла от сигары эмира. Я повторил про себя рифмы, поднес сигару ко рту и пробормотал заклинание.

ГОЛЫЙ ЧИСТЫЙ ПЕПЕЛ — В ПУТЬ,

ВВЕРХ СТРЕМИТСЯ ПЕПЕЛ ВРАЗ,

ПЕПЕЛ, ПУТЬ СВОЙ НЕ ЗАБУДЬ,

ОТПРАВЛЯЙСЯ ПРЯМО В ГЛАЗ!

Я зажмурился правым глазом и поднес пылающий кончик сигары прямо к веку. Эмирская «Эль Сумо» подскочила и воткнулась в его правый глаз. Он завизжал и опрокинулся на спину.

Я вскочил. Фаннек-оборотень, благодаря тому, что я прыгнул к нему, оказался в зоне моей досягаемости. Тыльной стороной ладони я врезал ему по тощей, грязной шее и содрал болтающийся на ней фонарик.

Охрана взвыла и скопом пошла на меня. Я перелетел через стол и, прихватив по дороге графин, оказался рядом с эмиром. Обезумев от боли, он вцепился в меня. Его глаз превратился в страшную рану, на которую нельзя было взглянуть без ужаса.

Замахнувшись графином, я завопил:

Я СВОДЕН СЛОВНО СВЕТ,

ОТПУСТИ ТОТЧАС МЕНЯ,

ДЛЯ МЕНЯ ПРЕГРАДЫ НЕТ,

И ОПЯТЬ СВОБОДЕН Я!

Закончив, я высвободился и запустил графином в охрану. Стишки были вшивые и могли бы не сработать, если бы эмир осознал, насколько они вшивые. Но я высвободился.

А затем и шар, и пепельница, и чаша, и рюмки, и все остальное отправилось вслед за графином. В воздухе было не продохнуть от битого стекла.

Подождать и посмотреть, что получилось, я не собирался. Наоборот, вылетел из окна, словно дьявол, которому сказали: «Изыди!» Приземлился мячиком на обочину, подскочил и давай уносить ноги!

6

Солдаты были повсюду. Вслед мне дождем сыпались пули. Я наверняка поставил рекорд, пока мчался до ближайшего переулка. Колдовским зрением усмотрел открытое окно и, извернувшись, нырнул туда. Скорчившись за подоконником, слышал как мимо несется погоня.

Это была подсобка разграбленной бакалейной лавки. И в ней было достаточно темно для того, что я собирался сделать. Я повесил фонарик на шею, направил его на себя и совершил превращение. Преследователи вернулись через минуту, и мне следовало сделаться неуязвимым для свинца.

Став волком, я принюхался в поисках другого выхода. Задняя дверь была наполовину открыта. Я скользнул туда. Двор, забитый старыми упаковками, ящиками, был хорошим убежищем. Я залег там, стараясь совладать со своей волчьей натурой — ужасно подмывало напасть на них, ползающих совсем рядом.