Операция Хаос - Пол Андерсон

— Привет, герой, — сказал он. — Лучше оставайся пока в этом положении. Как ты себя чувствуешь?

Я подождал, когда ко мне полностью вернется сознание. Потом принял от него чашку бульона.

— Что со мной? — прошептал я. (Меня уже, разумеется, превратили в человека).

— Можно считать, что твои дела по так уж и плохи. В твоих ранах завелась кое-какая инфекция — стафилококки, та разновидность, что поражает и человека, и собакообразных. Но мы вычистили этих зверушек с помощью нашей антибиотической техники. Помимо этого — потеря крови, шок, и явно застарелое нервное истощение, через неделю-другую будешь в пол пом порядке.

Я лежал, размышляя. Мысли тянулись медленно и лениво. И в основном касались того, как восхитителен на вкус этот бульон. Полевой госпиталь не может таскать с собой оборудование, от которого дохнут бактерии. Зачастую у госпиталя нет даже добавочных анатомических макетов, на которых хирург мог бы отработать симпатические операции.

— Какую технику вы имеете в виду? — спросил я.

— У одного из наших парней Злой глаз. Он смотрит на микробов в микроскоп.

Далее я не спрашивал. Знал, что через несколько месяцев «Ридер Дайджест» посвятит этому случаю лирическую тянучку.

Меня мучило другое.

— Атака… началась?

— Ата… А, это! Она состоялась два дня назад, уважаемый Рики-Тики-Тави. Тебя в это время хранили под одеялами. Мы швабрим их по всему фронту. Последнее, что я слышал, что они уже добрались до линии Вашингтона, и продолжают драпать.

Я вздохнул и провалился в сон.

Меня не мог разбудить даже шум, с которым врач диктовал своей пишущей машинке…

Джинни пришла на следующий день. Верхом на ее плече ехал Свертальф. В открытую дверь палатки бил солнечный свет, и поэтому волосы Вирджинии отливали медью.

— Здравствуйте, капитан Матучек, — сказала она. — Как только освободилась, сразу же пришла узнать, как вы себя чувствуете.

Я приподнялся на локтях. Свистнула сигарета, которую мне предложила Вирджиния. Сигарета оказалась в зубах, и я медленно сказал:

— Перестань, Джинни. Сейчас еще не окончание той ночи, по, думается, мы с тобой знакомы в достаточной степени.

— Да. — Она присела на койку и погладила меня по голове.

Это было восхитительно. Свертальф замурлыкал мне, и я хотел ответить ему тем же.

— Что с ифритом? — спросил я после паузы.

— По-прежнему в бутылке, — она рассмеялась, — сомневаюсь, что удастся когда-нибудь извлечь его оттуда. Если предположить, что кому-то того хочется.

— Но что ты сделала?

— Просто применила на практике принцип папы Фрейда. Если когда-то об этом напечатают, на меня ополчатся все приверженцы Юнга, сколько их есть в нашей стране… Но это сработало. Я копалась в его воспоминаниях, разбиралась в иллюзиях и скоро обнаружила, что у него гидрофобический комплекс. Не водобоязнь, связанная с бешенством, а просто страх воды, мой Пират…

— Можешь называть меня Пиратом, — проворчал я, — но если назовешь Фидо, тогда гладь по голове.

Она не спросила, с какой стати я настолько самонадеян, что претендую и далее на ее ласку. Это меня воодушевило. Правда, она залилось румянцем, но тем не менее продолжала:

— Получив ключ к его личности, я нашла простой способ сыграть на этом комплексе. Я объяснила ему, насколько распространено это вещество — вода. И так как вообще трудно от нее избавиться, он приходил в ужас все больше и больше. Когда я сказала, что тело живых существ, включая и его собственное, содержит около восьмидесяти процентов воды, дело было сделано. Он вполз в бутылку и впал в полную апатию. Помолчав минуту, она добавила задумчиво. — Мне хотелось оставить его у себя. Я бы поставила бутыль на каминную доску. А так я попросту напишу небольшую статью об использовании психиатрии в военном деле.

— Разве бомб, драконов, использования вервольфов и прочей придуманной нами дряни уже недостаточно? — вопросил я с состраданием.

Бедные, незатейливые стихийные духи! Они считали себя злодеями, но им следовало бы поучиться у человеческой расы!

Что касается меня, то я мог представить, с какими неудобствами сопряжена женитьба на ведьме, но…

— Поцелуй меня…

Что она и сделала…

У меня не очень-то много осталось сувениров от этой войны. Это поганое время, и лучше о нем не вспоминать. Но один подарок на память все-таки со мной, несмотря на все старания хирургов-косметологов: когда я превращаюсь в волка, хвост у меня обрубленный… А когда я человек, то при сырой погоде стараюсь не садиться.

За это я получил «Пурпурное солнце»!

Немного, черт возьми…

8

Сейчас мы собрались для одной из интермедий. Я проскочу по ней быстро. По остальным (позже) — тоже. Зачастую они были для нас — для Джинни и меня — более интересными и важными, чем те эпизоды, когда на сцену выступает Враг. Подлинное дело человека — не борьба, не опасности, не мелодрамы. Подлинное дело — работа, особенно, если человеку так повезло, что то, что он делает, доставляет ему удовольствие. Подлинное дело — это отдых и развлечения, встреча с любовью, создание семьи, те шутки, которые рассказывает человек, и неожиданные, но приятные маленькие приключения.

Однако то, что случилось с нами в этой области, вряд ли вас особенно заинтересует. У вас своя жизнь. Кроме того, тут многое касается только нас, и никого более. И еще одно: для передачи сообщения у меня есть только ночь. Еще чуть-чуть, и напряжение, возможно, станет слишком сильным. Не знаю, но без нужды рисковать не буду. Этому я научился там.

В конце концов интермедии используют для того, чтобы вкратце изложить некоторые эпизоды.

Первый эпизод, о котором я сейчас вам расскажу случился примерно два года назад.

Джинни и я оставались еще на службе в течение нескольких месяцев, хотя непосредственного участия в сражении не принимали. Мы с ней не виделись, что было хуже для нас обоих. Все новые командировки и перемещения бросали нас то в одну, то в другую сторону.

Война продолжалась не слишком долго. Носящие халаты поняли вкус сепаратизма. И Халифат распался, как бьется брошенное на землю стекло. Революция, бунты, расколы, кровная месть, банды и постоянные военные поражения. Америке и ее союзникам не нужны были вооруженные силы, чтобы занять оставшуюся у врага территорию. Враг сам просил, чтобы его оккупировали для восстановления порядка до того, как наступит мор и голод. Благодаря нашим особым талантам, мы — Джинни и я — пересекли почти пол-мира, но… не вместе.

Мы потратили попусту уйму времени. Тем не менее, мне понадобилось немало времени, чтобы взаправду решиться сделать ей предложение. И хотя ее ответное письмо было нежным, в нем не было «да». Осиротев очень рано, она, повзрослев, превратилась в женщину, нуждающуюся в любви. В женщину, с нерастраченными запахами любви. Эта сильная духом и телом девушка не позволит, чтобы ее будущая любовь кончилась неудачей. Она не выйдет замуж, если не уверена, что это — на всю жизнь.