О Милтоне Эриксоне - Джей

Эриксон: В этом месте тоже вырезан кусок. У этой дамы на самом деле была сломана нога. Но она не продемонстрировала, что видит нянечек. На лице было выражение: “Ну да, я сдела­ла”.

Хейли: Милтон, к этому хочется кое-что добавить. У вас есть манера играть на грани метафоры. Вы идете от: “Это словно ногу сломать” к “Твоя сломанная нога чувствует себя лучше” — и в такого рода индукциях вы играете с буквальным и метафори­ческим смыслами. Я подумал, что там вырезан кусок, потому что кое-что мне неясно, но складывается впечатление, что де­вушка не уверена, сломана у нее нога или нет.

Эриксон: Знаю. Там было слишком много вырезано, чтобы проследить за переходом. Большая часть пропала. Мы можем работать только с тем, что видим.

Хейли: Но это происходит не только с данной сломанной но­гой, но и во многих гипнотических внушениях. “Твоя рука тя­жела, как свинец” — а затем сдвигается в “Твоя рука — свинец”.

Эриксон: Да.

Хейли: Вы, пожалуй, это и делали здесь, только немножко по-другому. Потому что вы создали из этого целую сцену. Если бы у нее и правда была сломана нога, сцена была бы больнич­ная. И если бы вокруг были медики, она могла бы оглядеть аудиторию и увидела бы врачей и нянечек.

Эриксон: Мы находились в полуподвале, а аудитория была на­верху.

Хейли: И не было зрителей, сидящих напротив вас?

Эриксон: Нет.

Хейли: Я этого не понял.

Эриксон: Там стояла телекамера, и они знали, что их видят наверху по телевизору. Комната была застеклена, поэтому вни­зу, там, где мы находились, тоже были зрители — водопровод­чики, дворники, гостиничные служащие, любопытствующие зеваки, бродяги — кого только не было. Доктор А. не хотела устраивать показ и сделала все таким неприятным. Гостиница сделала его неприятным для меня. Когда она увидела в кадре уборщиков, они вырезали весь переход к нянечкам, а также по­павших в кадр интернов, спускающихся по коридору. Они вы­резали также... как вы это называете, такой стол для перевозки пациентов с одного этажа на другой? Она увидела других паци­ентов. Но все это было вырезано.

Хейли: О’кей.

Субъект. № 4: Да, я вижу других людей.

Э.: Вы видите других людей. И вы можете говорить, и слы­шать. Скажите, вы можете держать глаза открытыми?

Субъект № 4: Да.

Э.: Действительно можете? Вы знаете, я в этом весьма сомне­ваюсь. Я действительно сомневаюсь. Они закрываются (Она мор­гает). До конца. И остаются закрытыми. (Ее глаза остаются зак­рытыми). Хорошо.

Эриксон: Вы видели, около трех реплик назад, ее глазные яблоки поднялись вверх. Затем она была вынуждена открыть глаза, и, когда в конце концов закрыла их, она опять подня­ла глазные яблоки вверх. Вот почему вы велите субъекту зак­рыть глаза, и смотреть наверх, и оставить глаза в спящем по­ложении.

Э.: Наслаждайтесь сном, глубоким и мирным, и помните, что в будущем в медицинских или стоматологических целях вы сможете входить в транс очень легко и очень удобно. В любых законных целях. И вы знаете об этом, правда?

Субъект № 4: Да.

Эриксон: Вырезано то, как поднималась ее рука. И все, что я говорил по поводу поднимающейся руки. Уже не помню, что именно.

Э.: А сейчас ваша сломанная нога исцелена. А сейчас сделайте глубокий вдох и почувствуйте себя совершенно проснувшейся, све­жей и полной сил. (Она открывает глаза).

Эриксон: Здесь было внушение о ходе времени, оно выреза­но. Я забыл, то ли я изменил дату с октября на март, то ли что-то в этом роде. Она очень хорошо это сделала. Помню, как спрашивал, много ли снега было на прошлое Рождество. А в том году над Филадельфией пронесся страшный ураган. Ладно.

Э.: Кстати, как вас зовут?

Субъект № 4: Мэри.

Э.: Что?

Субъект № 4: Мэри.

Э.: И вы всегда так держите руку в воздухе?

Субъект № 4: Нет, обычно нет.

Э.: А почему вы сейчас ее так держите?

Субъект № 4: Не знаю. (Смеется).

Э.: Не знаете. Знаете, женщины — самые странные существа в мире. Они восхитительны. Вы знаете, половина моих предков были женщины. И я этому очень рад. Что бы я делал без них? Как вы думаете, вы можете держать свою руку вверху?

Хейли: А почему рука осталась поднятой после пробуждения?

Эриксон: Потому что я поднял ей руку вне общего контек­ста, делая что-то другое. И поэтому поднятая рука, должно быть, была... Представьте, что вы что-то берете левой ру­кой, а я в этот момент поднимаю правую. Ваше внимание от­влечено тем, что вы берете, и это никак не связано с правой рукой, она оказывается вне контекста. И правая рука остает­ся поднятой. А левая с свободна и может двигаться абсолют­но естественно.

Э.: Вы раньше видели, чтобы женщина оказывала столь успеш­ное сопротивление? (Смех.)

Субъект № 4: Нет.

Э.: Не хотите ли увидеть, как она снова оказывает успешное сопротивление? Старайтесь держать глаза открытыми.

Хейли: Милтон, почему вы говорите так о женщинах именно с ней?

Эриксон: Ну, женщины бывают разные: от мужеподобных до очень женственных. А поведение этой девушки было очень жен­ственным. Вот я это и подчеркиваю.

Э.: Старайтесь по-настоящему. Изо всех сил старайтесь. Вы можете сделать это еще лучше, старайтесь сильнее. Старайтесь не закрыть их. (Она закрывает глаза.) Вот, хорошо.

Эриксон: Я несколько раз говорил оператору: “Не наводите камеру на меня. Важен субъект. И мои слова”. Но, как види­те, он снимал меня больше, чем следовало, и многое упустил, и фильм получился клочковатым.

Э.: Знаете, женщины — тоже люди. И слава Богу. Сейчас сде­лайте глубокий вдох и полностью проснитесь, чувствуя себя от­дохнувшей и свежей...